Александр Гейман - Рулетка колдуна
Сэпир помолчал в раздумье и проговорил:
— Да, сходится. Он попал в мою бурю… только, к сожалению, спасся… пока. Кстати, не было никаких вестей о… ну, положим, драконе?
— О, его величество все знает! На западе многие видели серебристого дракона, сир. Говорят, он летел на этот свой остров. И… нехорошая новость, сир, и ещё странная. В той лодке, что захватили корсары, похоже, был какой-то сильный рыцарь… может быть, сам Трор.
Сэпир так и подскочил.
— Что ты мелешь, болван! Трор ведь в Эшпоре, не ты ли подтвердил это только что?
— Я… не знаю, сир. Да, в Эшпоре, но… Возможно, кроме корсаров туда направлялся кто-то еще… может быть, его дружки… кто-нибудь из витязей короля Веселина.
— И куда же плыл этот витязь Веселина? Тоже в Эшпор?
— Как будто бы нет… Как будто бы в Ориссу.
— В Ориссу? Хм… Ну, если в Ориссу, то там его будет кому встретить… Я позабочусь…
— Если он ещё не погиб в буре, сир! — угодливо захихикал Уорф. — И остальные с ним.
— А кто они, Уорф? Ты узнал? Старая служанка и Эрскин?
— Как будто бы нет, сир. Кроме того рыцаря и мальчишки там были ещё гном и какой-то старик… возможно, колдун… возможно, Вианор…
Сэпир так и вскинулся со своего кресла. Он подскочил к Уорфу и, повалив его на пол, принялся пинать, вереща и задыхаясь от злобы:
— Возможно? Возможно, Уорф? А возможно, твоей голове идиота пора расстаться с телом, а? Или, возможно, тебе пора в клетку с очакскими крысами? А? Зачем тебя посылали, негодяй? За сведениями или за возможно? Возможно, горе-вояка в Эшпоре, а возможно, плывет в Ориссу! Возможно, в лодке, был Вианор, а возможно, он потонул! Возможно, щенок сбежал с ними, а возможно, старуху-служанку спихнули со скалы!
— О, хозяин! — выл в ужасе Сэпир, закрыв руками голову. — О, сир, я виноват, виноват!..
Немного остыв, Сэпир вновь уселся на свое деревянное кресло, с презрением глядя на распростертую внизу фигуру Уорфа. Наконец, Черный Граф приказал:
— Полетишь в Ориссу. Наблюдай день, два, неделю. Если туда придут эти… рыцарь или другие, их встретит… ну, ты увидишь. Доложишь мне, как она пообедала ими.
— Слушаюсь сир, — и поднявшись с пола, Уорф ожидающе застыл в птичьей позе.
* * *— …Начать с того, Грэм, что Анорина — это особенный, редкий мир. Конечно, каждый мир удивителен и уникален по-своему, есть и более сказочные, более прекрасные миры, нежели наш. Но Анорина — как бы дверь этих высших миров, и в иные из них путь лежит только через нее. Да и сама она очень открытый, я бы сказал — общительный мир. Многое, очень многое пришло к нам из других миров, Грэм: деревья, живность, имена, сказания, даже целые народы — как, например, Первые. Их страна, — ты конечно, слышал о том, — ушла на дно океана в одном чужом далеком мире. Часть народа погибла, часть перебралась на берега других континентов. А вот Первые ушли вместе с Астиалем и магами его круга — ушли в иной свет, на Анорину.
По-настоящему, они не были здесь первыми… даже пятыми. Но это с их приходом Анорина стала тем, что она есть сейчас. Ведь и само имя — Анорина — оттуда, из мира Первых: так назывался прекраснейший из городов их погибшей страны. И когда город ушел под воду, его имя, как птица, как, — Вианор сделал паузу и со значением произнес, — как серебристый дракон, поднялось над морской пучиной и улетело, — улетело в совсем иные края, чтобы приземлиться и раскинуть крылья над целой страной, над всем материком… а впрочем, даже на Очаке и Увесте наш мир тоже стали звать Анориной. Многое с тех пор потерялось и изменилось, приходили Вторые… и людены… но наш мир — это все ещё Анорина.
Между прочим, Грэм, она — редкий мир и потому, что чудеса, так называемое волшебство, здесь гораздо обычней, естественнее и легче, чем в большинстве сопредельных миров. В этом одна из причин, почему круг Астиаля избрал для переселения Анорину, и в этом же причина многих её прошлых раздоров и бедствий — и причина жестокого разочарования Астиаля.
Дело в том, что сам Астиаль был потрясен ужасной бедой своего народа — в том, родном своем мире. И после того, как они обжились на новом месте, он постоянно размышлял, как сделать так, чтобы подобное бедствие не смогло повториться. Было придумано и испытано много разных чудес, изобретений — этим занимался и сам Астиаль, и иные из Первых. Но все это не сулило надежной защиты при крайней опасности. И тогда Астиаль придумал рулетку. Вот с её помощью, действительно, можно было много чего переиграть — и лавину вернуть в горы, и солнце в небе переменить — да хоть и само небо. Казалось бы, то, что нужно, но Астиаля охватили сомнения: а кто будет править Анориной через тысячу или три тысячи лет? А если её народ выродится и царем станет какой-нибудь полоумный злой деспот? И не начнет ли он ради простой забавы творить в мире такое, что уже прошлые бедствия покажутся детской игрой? И получалось так, что эта рулетка, этот чудесный щит Анорины, несет для неё же самой величайшую угрозу.
Вот после этого Астиаль забросил свое создание да и вообще потерял интерес к магии и предоставил событиям идти, как они идут. С тех пор минули десятки веков, и многое кануло навсегда. Чудесные открытия времен Первых забылись, а то немногое, что уцелело, укрыто магическим кругом Семилена и хранится как наследие Астиаля. Но его рулетки в нем нет и никогда не было, — считалось, что она погибла.
Однако четырнадцать лет назад выяснилось, что это не так. В Атлан ко двору короля Бойтура явился Сэпир… Мастер Грэм, конечно, спросит, кто он такой. Сэпир — сын Нейаны, владычицы Туганчира, точнее, побочный сын. Но оставим эту историю для другого раза, Грэм: она слишком сплетена с историей Трора, он ведь тоже из Туганчира, и может быть, когда-нибудь ты услышишь все из его собственных уст. Как, сэр Браннбог?
— Может быть, — отозвался рыцарь.
Маг продолжил:
— Важно то, что Сэпир, как и его мать, — очень отемненный маг, и рулетка Астиаля попала в руки, менее всего для неё подходящие. Где Сэпир раскопал её — неизвестно: может быть, у своих собратьев на Тунге, может быть, где-нибудь на Очаке. Как он сумел подобраться к её секрету, как заставил слушать себя — тоже неизвестно. Астиаль, можешь не сомневаться, умел защитить свои творения, а уж рулетку-то, надо думать, оградил больше других. Но Сэпир, хотя и не в полной мере, научился как-то управляться с ней.
Впрочем, тогда, четырнадцать лет назад, он коварно выставил её перед королем Бойтуром занятной игрушкой — безвредной и утерявшей какую-либо магическую силу. А при дворе Атлана в ту пору не оказалось достаточно сведущего — или достаточно добросовестного мага, чтобы предостеречь короля. И негодяю Сэпиру удалось втравить короля Бойтура в игру, а в конце её выяснилось, что Бойтур более не король и вся Анорина проиграна Сэпиру, — правда, не навечно, а на шестнадцать лет. И король отправился в изгнание, а в Атлане воцарился Черный Граф. Вот такова, мастер Грэм, — закончил Вианор, — вкратце история Сэпира и его рулетки.
