Гыррр Макарка - Под сенью клинка
Бедро взорвалось острой болью уже в портале — удар отсёк левую ногу. Взревев, он открыл телепорт внутри воронки, ощущая, что лезвие рассекло и правую голень, сразу вслед открыл ещё один — рискованно, очень рискованно, но выбора не было. Он лихорадочно открывал порталы один внутри другого, дважды впечатался в чей-то охранный купол, один раз едва не потерял сигнал маяка, открыл ещё пять порталов подряд, рискуя вылететь из этого мира… Удар по плечу заставил похолодеть — догулялся. Нет, всего лишь задел чьё-то сторожевое заклинание. Кажется всё-таки оторвался. Полшага ближе — не ушёл бы. Вывалился на холодном снегу, с трудом поймал сигнал маяка, и тут же телепортировал вновь — пытаясь одновременно остановить кровь и унять боль.
Он и здесь едва не опоздал — носитель как раз примеривался всадить кинжал себе в грудь. Неудачно. Крайне неудачно. Или, наоборот, удачно. Ещё легко отделался. Правлению пришёл конец, и только вопрос времени, когда это произойдёт. И более или менее нормальному существованию пришёл конец.
Зато теперь он знает, что дюжины с третью шагов форы уже недостаточно. В следующий же раз и двух дюжин может не хватить. Пожалуй, действительно не стоит больше ходить одному. Он привычно погасил сознание носителя и лёг на дно — восстанавливать ногу.
Гилар видел, как мужчина на той стороне прыгнул за нынешним правителем в открывшуюся воронку, через два удара сердца вышел обратно, махнул рукой и исчез. По куполу разбегалась узорчатая вязь разрезов, видимая на уровне сплетения магических линий. Маг вытер пот, посмотрел на осевшего на землю напарника, опустился рядом и достал фляжку. Тем, кто в один день увидел лицом к лицу вторые составляющие обоих владык и остался жив, позволительно напиться мертвецки. Через три глотка им на подмогу явились Дорибор с Унемиром и ещё семеро дежурных. Восстанавливать порушенное плетение пришлось уже им — Гилара с Древецем ноги не держали.
* * *Вибрация прекратилась, свет потихоньку отвоевал у тьмы жизненное пространство, Дерек слегка расслабился и принялся разглядывать окрестности. Предрассветные часы ему нравились — цвета в это время казались не такими неестественными. Конь всхрапнул — надо бы дать ему имя, но всё, что приходило на ум, было слишком торжественно для такой хрупкой животинки. Конь всхрапнул ещё раз и подался в сторону. Дерек придержал повод и осмотрелся внимательнее. Принюхался. Опыта различать запахи у него не было, но ему показалось, что слева доносится легкий аромат табачного зелья. Не стоило себе доверять — может просто курить хочется. Принюхался ещё, вгляделся, и уловил лёгкое изменение цвета под холмом. Так могут нападать… привычно подсказала память, сильно сомнительно, что здесь могут нападать из-под земли, осадил он себя. Сначала надо узнать, не ползёт ли кто поверху. Погладил коня.
Шевеление было только слева, убегать не хотелось, ловить потом лошадь — ещё менее. Перехватил одной рукой меч, другой — хлыст. Снова вгляделся. То, что кралось к нему, сельчане охарактеризовали бы как очередную собаку. Зачем она шла сюда, непонятно. Скорее всего есть хотела. Собиралась ли она просить еды у Дерека или намеревалась подзакусить им самим, он как раз и намеревался выяснить. Шкурой псины, если её содрать, вполне можно накрыть коня от дождя. Оно, может, здесь и не требуется, но ему будет спокойнее. Хлыст развернулся с совершенно незнакомым звуком, но на шее собаки захлестнулся как положено. Теперь дёрнуть и освежевать. Заодно посмотрит, как тут устроены теплокровные.
Однако собака издыхать и не подумала, она корчилась на земле, вцепившись в кнутовище обеими руками… вообще это уже и не собака была.
— Пусти, — хрипело извивающееся на земле существо, совершенно человеческого облика, — я же тебе служить пришёл, владыка…
Ну и каким словом этот двуликий называется? Или он, может, вообще многоликий? Судя по тому, что шею ему бич сразу не свернул, живучесть у существа повышенная. Реакцию Дерек тоже оценил — если такая тварь нападёт, он, конечно, и без меча с хлыстом её уложит, но с большим трудом. Не к месту вспомнились сказки для тех, кто не может выйти на поверхность — как надо поцеловать шкуаль, чтобы она превратилась в прекрасного юношу. Ну и всяческие уже литературные трагедии, где непонятно откуда взявшегося юношу ловили на преступном вторжении в чужие защищённые покои, и далее уже не сказки, а вполне технические пособия. Для устрашения тех, кому предназначались байки.
— Сел, быстро, — приказал Дерек, направляя на существо меч и слегка ослабляя хлыст, — не шевелись, шею сверну. Кратко доложил о себе.
Существо пару раз судорожно вздохнуло, покрутило головой и заявило:
— Удавку свою сними, повелитель, будь добр. А я отойду на пару шагов, чтобы ты не думал, что я нападу. Тогда поговорим.
Слова давались ему с трудом и больше походили на лай. Или это Дереку мерещилось.
— Я и не думаю, что ты нападёшь, — разъяснил он. — Я думаю, что ты убежишь, а мне хотелось бы с тобой пообщаться. Вообще — по поводу твоей шкуры, но раз она куда-то исчезла — то по поводу тебя самого. Так я слушаю.
Преследователь вздохнул, сел и покрылся шерстью:
— Холодно, — объяснил он, — я — Хотомысл, гончий нынешнего правителя. Послан следить за появившимся светлым. Но решил, что правильнее будет служить тебе, владыка.
Мех у гончего был очень приличный, но даже прими он свой прежний облик, Дерек сомневался, что стал бы теперь сдирать с него шкуру.
— Гончий — это должность? — уточнил бывший воевода, прикидывая, что умение покрываться шерстью очень полезно. Если бы ещё и панцирь с чешуёй уметь наращивать, никаких дождей можно было бы не бояться. — А к какому племени ты принадлежишь?
— Из Дальних Выщельников я, — мотнул головой двуликий, — но в столице уже пару дюжин лет, предыдущего светлого хорошо помню. Я и при нём гончим служил — только по раскрытию краж.
— Племя твоё как называется? — Дереку вдруг потребовалось немедленно выяснить, каким словом называть предателя. Словно это могло помочь ему решить, что с ним делать.
— Племя? — не понял Хотомысл. — В каком смысле?
— Как называется говорящий, который вот как ты умеет превращаться… кстати, в кого ты превращался? — уточнил Дерек.
— Оборотень называется, или перевёртыш, — удивился перебежчик, — а перекидывался — в южную овчарку, кто б меня пустил в город работать, если б я волком был. У нас в роду почти все южные.
Слово оборотень Дерек знал. Только перевёл его очень подходяще к нынешнему моменту: тот, кто меняет личину — предатель. Возможно, ему ещё не раз придётся с ними сталкиваться. И возможно — он теперь всегда будет видеть в двуликих изменников.
