Андрей Шулятьев - Грации солнца. Приманка для зверя
-- Не знаю, говорила ли тебе Йоко, но у априк принято изображать имена на лбу. К примеру, я -- Анэ, -- старейшая коснулась повязки пальцем, -- а у тебя под повязкой красуется буква "Е" с чёрточкой, что значит "Эксул", -- Пресветлая сделала паузу. -- Раз уж так тебя нарекли сородичи, то будь добр не кричать на меня. Тем более, я старше вас, даже если сложить ваши дни несколько раз.
-- Простите, -- извинился юноша, склонив голову.
-- Зачем ты так? -- вмешалась Темноокая. Дева использовала родной язык.
-- Твоему другу стоит привыкнуть к своему положению, дитя: назад ему всё равно пути нет, -- пояснила Анэ. Йоко сверкнула глазами, выражая неуверенность. "О чём они?" -- подумал ромей.
-- Вы будете охотиться со мной, так что обойдёмся без ссор, хорошо? -- нежным голосом попросила Анэ, перейдя на ромейский. Тысячелетние губы улыбнулись юноше.
-- Х... хорошо, -- ответил отверженный, вопросительно глядя на Йоко. Чёрно-зелёные глаза выразительно блеснули, подтвердив слова древней.
-- Будь другом, вытащи копьё. Оно застряло вон в том мыйо, -- априка указала пальцем в сторону монстра.
-- Сейчас.
Примус быстрым шагом направился к зверю.
-- Знакомство удалось, -- прокомментировала Анэ.
-- Ты могла бы быть помягче с ним, -- упрекнула Темноокая.
-- Не могла, -- отрезала Пресветлая и склонилась к боцьену.
Копьё никак не хотело выходить из черепа мыйо, цепляясь за пробитую кость. Изгнанник наступил на голову монстра ногой и потянул изо всех сил. Когда копьё, наконец, освободилось, юноша едва не потерял равновесие. "Прямо как дротик, только не гнётся. И древко сплошь металлическое, но и не тяжёлое", -- думал ремесленник, вертя оружие в руке. Глаза разглядывали мёртвого врага; тело наполнялось лёгкостью.
-- Эй! Эксул! Кидай копьё сюда! -- крикнула подошедшая Анэ. Маниус рефлекторно бросил копьё старейшей, продолжая разглядывать угольно-серую шкуру мыйо. Любопытство побудило изгнанника пощупать её, и юноша медленно нагибался, пока рука не коснулась холодных, будто металлических, волосков.
-- Замараться хочешь?! -- прикрикнула Йоко. -- Прекрати немедленно!
Изгнанник одёрнул руку.
-- Зачем ты так? -- спросила Анэ по--априкски. Йоко поперхнулась собственной фразой; глаза юной девы загорелись раздражением.
-- Посмотри на пальцы, Эксул, -- сказала древняя по-ромейски. Изгнанник увидел влажное выделение пепельного цвета, проявившее рисунок отпечатков.
-- Эта дрянь не отмывается, -- информировала старейшая. -- Иногда априки мажутся ею, чтобы мыйо чуял своего: так проще охотиться, особенно по ночам.
-- Правда!? -- воскликнула дева.
-- Я не лгу, -- ответила Анэ. -- Я сама мазалась ею. Потом кожа ужасно чешется.
От слов старейшей по телу Йоко прошла дрожь. Ромей достал тряпку и потёр пальцы. Вещество не стёрлось.
-- Оно не ядовито, -- обнадёжила древняя, -- ничего страшного.
-- Откуда ты знаешь, ядовито ли оно для человека? -- спросил Маниус.
-- Знаю. Проверено, -- ответила Анэ. Примус отшатнулся от старейшей; Темноокая подняла брови от удивления.
-- Сейчас важнее забрать вещи, которые я оставила в лесу на время погони за этим шустрым мыйо, -- продолжила Пресветлая, не обращая внимания на реакцию спутников, -- так что берите свои и в путь.
-- Хорошо, -- ответила Йоко и поймала недоумевающий взгляд Маниуса. Дева легко кивнула; юноша отправился к ивам.
-- Я возьму твою суму тоже, -- сказал изгнанник, когда удалился на десяток шагов.
-- Ты проверяла сама? -- спросила Йоко, сверля Анэ изучающим взглядом.
-- Нет. Я бы так и сказала, -- уверила старейшая. -- Я расскажу тебе об этом когда-нибудь. Сейчас куда важнее вывести Эксула из этих лесов.
-- Может, ты всё-таки будешь звать его по-другому? -- попросила Йоко.
-- Зачем, дитя? Таково его имя.
-- Это грубо.
-- Не грубо. Точно.
-- Грубо, -- твёрдо повторила охотница.
-- Не спорь со мной, дитя, -- отмахнулась Пресветлая, -- лучше взгляни на этот... луг. Ты не находишь странным, что люди забросили столь плодородное поле?
-- Я плохо знаю людей, -- призналась дева.
-- Хороший ответ, дитя. Отдохнём здесь немного. Ты, наверное, тоже устала.
-- Я всю ночь не отдыхала: ждала мыйо.
Вместо ответа Анэ ухмыльнулась. Априки опустились на траву.
IIIДревний лес из полусухих берёз, усеянных трутовиками, покачивался, кланяясь неспешному ветру. След мыйо плутал, огибая деревья. Иногда и на стволах оставались отметины от цепких лап.
Путники шли неторопливо, временами делая остановки. Анэ комментировала любую встреченную мелочь, раскрашивая прогулку монологами про гармонию природы. Маниус не отставал от априк. Хотя желудок ромея до сих пор не желал мириться с растительной диетой, боль поубавилась и стала привычной. Примус думал расспросить Пресветлую о мыйо, но никак не мог решиться. Тем временем взгляд ромея увлечённо рассматривал Анэ, дивясь её лёгкой, естественной походке. Апирка умудрялась безошибочно ступать на твёрдую землю, огибать ветки и приминать траву понапрасну. Казалось невозможным заставить её запнуться или оступиться. "Лес для неё второй дом", -- решил Маниус, продолжая созерцать старейшую. Когда путники зашли в густую тень, отверженный заметил на наручи априки пять горящих разноцветных точек, расположенных вдоль руки. Ближняя к плечу точка быстро сменяла десять цветов от ядовитого-красного до тёмно-фиолетового. Её соседка сменяла цвета медленнее, ожидая, пока ближняя снова заалеет. Примус сосредоточил всё внимание на наручи и вскоре оступился. Йоко схватила его за шиворот, удержав от падения.
-- И куда это ты всё время смотришь, Эксул? -- спросила старейшая, прервав монолог. -- Смотри лучше под ноги.
-- Что это за огоньки у вас на наручи? -- полюбопытствовал ромей, обрадованный возможностью завязать беседу. -- Какая-то магия?
-- Это часы, Эксул.
-- Часы! Я видел солнечные часы на форуме в Мирнии. А почему высокий огонёк постоянно мелькает?
-- Он отсчитывает мгновения -- "Си", -- вмешалась Йоко. -- Второй -- десятки си. Третий -- сотни си. Четвёртый -- тысячи си. И пятый, ближний к ладони, -- десятки тысяч си или наши часы. Мы делим ночи и дни на пять часов, а не на двенадцать.
-- На пять так на пять, -- Маниус пожал плечами. -- Мы в деревне знаем только восход, закат да полдень. Эти "часы" для занятых патрициев...
Изгнанник покосился на Йоко, ища поддержки. Губы девы тронула лёгкая улыбка.
-- Время -- мера всего, -- не согласилась Анэ. -- Ничего не происходит мгновенно: всему нужно время. Вы поймёте это, когда повзрослеете.
