Уильям Моррис - Воды дивных островов
И вот Заряночка сбросила одежды на песок у кромки воды, и постояла немного на мелководье, где волны плескались у самых ее ног, чтобы убедить ведьму, будто все в порядке. По правде говоря, теперь, когда пробил час исполнять задуманное, девушка слегка оробела, и склонна была помедлить немного, и по возможности найти какой-нибудь пустячный предлог, дабы отдалить от себя ужас последнего момента.
Девушка вошла в воду, и поплыла, уверенно рассекая волны точеными руками, и добралась до острова, и заглянула в каждый уголок, где встречала прежде радушный прием, и расцеловала деревья и цветы, что утешали ее, и в последний раз приманила птиц и кроликов порезвиться с нею; но вдруг пришло в голову Заряночке, что время-то летит. Тогда она сбежала к воде, и нырнула, и поплыла к плесу как можно быстрее, и вышла на берег, думая только о том, что произошло.
Ибо ло! - оглядевшись в поисках одежды и сумы, девушка обнаружила, что и то, и другое исчезло; и тотчас же в голове ее молнией вспыхнула мысль, что это - дело рук ведьмы, что колдунья давно догадалась о задуманном побеге, и следила за служанкой, и воспользовалась ее наготой и отсутствием, чтобы возвратить беглянку в Обитель Неволи. Тем более, что драгоценное кольцо зашито было в сорочку Заряночки, и колдунья, разумеется, нашла его там, когда обыскивала одежду.
Заряночка не стала тратить время на поиски пропажи; она обвела взором песок, и заметила следы, что ей не принадлежали, и следы эти вели обратно к дому. Тогда девушка обернулась, и глянула в сторону дома, и ясно различила ведьму: та как раз вышла за дверь, и в руке у нее что-то блестело и переливалось под солнцем.
Тогда Заряночка и в самом деле медлить не стала, но помчалась со всех ног вдоль кромки воды к заливу и к Посыльной Ладье. И, как уже говорилось, девушка бегала проворнее лани, и очень скоро добралась до бухты и вскочила в лодку, запыхавшись и с трудом переводя дух. Она обернулась и окинула взглядом тропку, что только что протоптали ее ножки, и показалось ей, будто различает она вдалеке что-то вроде яркого вихря; однако с уверенностью сказать не могла, потому что перед глазами Заряночки все кружилось от быстрого бега, и от палящего солнца, и еще потому, что сердце ее неистово билось. Мгновение девушка оглядывалась по сторонам в растерянности, ибо осознала вдруг, что совершенно нага, и нет при ней ни ножа, ни ножниц, ни кинжала, чтобы отворить кровь. Но тут совсем рядом, под рукою заметила беглянка увядающую ветвь шиповника с большими шипами; Заряночка торопливо отломила ее, и расцарапала левую руку, и проворно подошла сперва к носу, потом к корме, и окропила их кровью. Затем она уселась на банку и воскликнула громко:
Алого воронова вина
Нос и корма испили сполна;
Так очнись и пробудись,
И в путь привычный устремись!
Путь Странника лег за озерные дали,
Ибо волю Посланника с кровью смешали.
Не успела девушка задуматься, а повинуется ли ладья заклятию, как челн дрогнул под нею, и устремился из бухты в озеро, и заскользил по залитым солнцем волнам, проходя между большой землею и Зеленым Островом и словно бы намереваясь обогнуть западный мыс островка с наветренной стороны; а проплывала ладья менее чем в полете камня от берега большой земли.
Сюда-то, навстречу ладье, и поспешает ведьма: она бежит вдоль берега, юбки ее развеваются во все стороны, а в руке поблескивает увесистый короткий меч. Оказавшись напротив ладьи, колдунья замедлила бег и закричала прерывающимся голосом, с трудом переводя дух:
Назад поспеши,
К дому у лесной глуши!
Назад, на покой,
В гнездо под ольхой!
Кровь Посланника нос и корму запятнала,
И Странника сердце усталость познало.
Но увидела ведьма, что Посыльная Ладья не внемлет ее словам, ибо не ведьмина кровь пробудила ладью к жизни, но кровь Заряночки. Тогда воскликнула колдунья:"О дитя, дитя! произнеси заклинание и вернись ко мне! ко мне, что взрастила тебя, и любила тебя, и на тебя уповала! О вернись, вернись!"
Но как могла Заряночка внять ее мольбе? Она видела тесак, и то, что позабыло сердце девушки, отлично помнила ее плоть. Девушка сидела неподвижно, и даже головы не повернула в сторону ведьмы.
Тогда с уст колдуньи сорвался безумный вопль, и воскликнула она:"Так убирайся же прочь, нагая и отверженная! Убирайся, нагая дурочка! и возвращайся сюда, побывав в руках у тех, кому жалость неведома! Ах, лучше было бы для тебя умереть от моей руки!" С этими словами ведьма раскрутила над головою тесак и метнула его в Заряночку. Но ладья уже развернулась к мысу Зеленого Острова, и теперь стремительно удалялась, так что Заряночка расслышала последние слова колдуньи только наполовину, а тесак, сверкнув в воздухе, упал в воду далеко за кормой.
Ведьма осталась стоять на месте, размахивая руками и издавая нечленораздельные вопли; но Заряночка более не видела ее, ибо ладья обогнула мыс Зеленого Острова, и перед глазами девушки открылось Великое Озеро - бескрайняя и безбрежная водная гладь под летними небесами. Время же было полдень.
НА ТОМ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ПЕРВАЯ ЧАСТЬ КНИГИ "ВОДЫ ДИВНЫХ ОСТРОВОВ", ПОСВЯЩЕННАЯ ОБИТЕЛИ НЕВОЛИ. И ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ ВТОРАЯ ЧАСТЬ, ПОВЕСТВУЮЩАЯ О ДИВНЫХ ОСТРОВАХ.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ДИВНЫЕ ОСТРОВА.
Так скользила Заряночка по озерной глади, удаляясь от Обители Неволи; и вполне могло оказаться, что плыла она навстречу смерти: нагая и беспомощная, без огня и без пищи, во власти колдовских чар. Однако припомнила она речи хозяйки леса о том, что суждено им снова встретиться, и приободрилась; и порадовалась тому, что добилась-таки своего, и сбросила оковы рабства, и коварство ведьмы уже не коснется ее. Немало думала Заряночка о лесной матушке, и все с любовью, и гадала, узнала ли та уже о судьбе беглянки, запалив волосок от ее локона; тут девушка поглядела на прядь волос Абундии, и поцеловала ее.
Весь день Посыльная Ладья стрелою мчалась вперед, и девушка не видела впереди ни земли, ни чего другого, о чем стоило бы рассказать. Различал ее взгляд только волны да небо, да знакомых озерных птиц, вроде лысухи, дикой утки да цапли; порою лесной голубь стремительно проносился мимо, держа путь от одного берега к другому; встретились ей также два кречета, да скопа, да высоко в небе пролетел по своим делам огромный беркут.
Одна-одинешенька, девушка не смыкала глаз весь день; но вот солнце село, и настала ночь; и спустя несколько часов бедняжка уснула от усталости; но еще до того, как сгустились сумерки, померещилось ей, будто у самого горизонта на воду легло неподвижное синее облако.
