Андрей Басирин - Убить Ланселота
– Нет.
– Я собираюсь пригласить тебя в Циркон, в мою лабораторию. Придешь?
Хоакин усмехнулся:
– Столько церемоний… Вам стоит щелкнуть пальцами, и разбойники сами принесут меня.
– Если бы все было так просто… Хоакин, моего отца считали сильнейшим магом. Но я превзошел его. Мне не требовалось даже ехать сюда, чтобы выяснить все, что я хочу знать.
– И что же вы выяснили, ваше магичество?
– Магия – это власть, Истессо. А тебе нельзя приказывать, вот в чем штука. И тем не менее Фортиссимо как-то заколдовал тебя… Не понимаю. Загадка! – Шарлатан стукнул кулаком по столу. – Истессо, короли не просят, но я прошу: отправляйся в Циркон. Я бы увез тебя прямо сейчас – с твоего согласия, конечно, – но увы, наша карета – фикция. Тыква, несколько мышей, форейтор – кот. Приедешь?
Истессо потрогал синяк под глазом:
– Я не против, ваше магичество. Когда мне прибыть в Циркон?
– Постарайся побыстрее. Я хотел бы выяснить природу заклятия до своего вступления в Дюжину.
– А…
– Денег на дорогу я тебе дам.
– Но…
– Твои бывшие соратники тебя не заметят. Обещаю.
– Ну тогда договорились, ваше магичество.
Глава 4
В ДОРОГУ! В ДОРОГУ!
Прежде чем отправляться в путь, Хоакину пришлось заглянуть в разбойничий арсенал – взять лук и стрелы. И шпагу. И подарок шарлатана. Феечка в чайнике спала тихим младенческим сном; огненная элементаль свернулась колечком в табакерке.
Больше всего Хоакин опасался разбойничьих постов. Но шарлатан не соврал: никто не попытался остановить беглеца. Он беспрепятственно выбрался на дорогу, ведущую в Циркон, и зашагал по обочине.
Уютно погромыхивал за спиной чайник. Из леса тянуло багульником и хвоей. Истессо шел и шел, наслаждаясь вольной жизнью. Уже утром следующего дня ему повезло. На перекрестке послышался стук копыт, громыхание колес и песня:
Гоп-стоп! —
напевал грубый голос.
Мы подошли из-за угла.
Гоп-стоп! надел я шлем о двух крылах.
Мой моргенштерн уж наготове,
Сейчас здесь будет море крови.
Копыта стучали все громче и громче. Хоакин приготовился. Из-за поворота вынырнула карета.
– Эй, командор! – Разбойник выскочил на дорогу – До города не подбросишь?
Лошади присели от неожиданности. Кучер завизжал, спрыгнул с козел и бросился в лес. Он убежал бы, не поймай Хоакин его за шиворот.
– Командор! – умоляюще крикнул он. – Я заплачу!
Вид кучера вызывал изумление. Шутка ли: двухметровый детина в меховых штанах, на голой груди – ожерелье из медвежьих клыков. Но… Под украшенным лисьими хвостами шлемом скрывалось сконфуженное лицо. Щеки тряслись, словно студень, в глазах плескалось рабское выражение. Одним словом, варвар из Аларика.
– Бандит-с? – в ужасе спросил варвар.
– Нет.
«С прошлой полуночи», – добавил про себя Истессо.
– Ну с-слава богу…
Дрожать он понемногу перестал. Кучера вообще неравнодушны к блатному фольклору. Они любят петь и слушать о воровских любовных томлениях, о Мурке и о пере в бок. Но почему-то перспектива встретиться с настоящим разбойником их ужасает. Все-таки, что ни говори, искусство условно и от жизни оторвано.
– Тебе куда ехать-то, мил человек? – спросил он. – А то-сь я того-сего…
– В Циркон.
– В Циркон? А! – Лицо кучера выразило облегчение. – Эт мы с пребольшим удовольствием, сударик… По пути эт нам. Особенно ежели деньжата водятся…
– Вот и договорились. А в карете кто?
– Дамы-с. Профессиональная жертвенная дева, так сказать. Госпожа Летиция Ляменто с прислугой-с.
– Спят?
– Спят-с.
– Хорошо. Тревожить не будем. Ну же, трогай!
Варвар нерешительно вскарабкался на козлы:
– Вы, сударь, в самом деле не разбойного звания? Не отвечайте, не отвечайте, это я так. Для порядку-с. Как звать-то вас?
– Хоакин.
– А меня – Хроан Золотой Облучок. Ну-с, будем знакомы!
Варвары Аларика известны своей осторожностью и тактичностью. Они с готовностью краснеют, бесконечно извиняются, уступают, пропускают вперед. Они бы давно вымерли, если бы не их пронырливость и торговая сметка. Поездка с Хроаном обошлась Хоакину в двадцать золотых дублонов, носовой платок с вензелем Неттамгорской Нинетт и университетский молочник. На эти деньги можно было купить половину кареты.
…Возвращаюсь я с галер, —
деликатным полушепотком напевал Хроан.
К Антуанетте, например.
Ну а у ней – ец-ец! – какой-то граф.
Нет, скажи, что за свекла, —
Ведь ты любить меня клялась?
Изменщицкий коварен женский нрав.
Маггара, зевая, выбралась Хоакину на плечо.
– О чем он поет? – поинтересовался у нее бывший разбойник. – При чем тут свекла?
– Это жаргонное выражение, – шепотом отвечала феи. – Означает пустые ненужные разговоры. Нам долго ехать?
– Нет. Вон уже город показался.
И действительно, ехать оставалось совсем чуть-чуть, Циркон приближался неумолимо – город мостов и нищенок, башенок и церквей, трактиров, башенок и постоялых дворов. И конечно же башенок. Башенок, башенок, башенок. Магических, волшебных, волховских, кудесных.
Современники почитали Циркон за крупный просвещенный город. Цирконские дамы знали, что такое мыло. Примерно треть местных жителей способна была без запинки выговорить слово «флюктуационный». Шестая часть из них могла объяснить, что это слово значит.
Въезжая в город, Хоакин чувствовал себя неуютно. Столица всемирного волшебства оказывала на него такое же воздействие, как солнечные лучи на белокожую кокетку. Хроан же, наоборот, воспрянул духом. В голосе его появились ликующие, победные нотки:
Гоп! гоп! Моя Зантиция!
Гоп! Гоп! К тебе мчу птицей я.
– Послушай, любезный, – не выдержал Истессо. – Что за праздник в городе?
– А? – Варвар огляделся. – Ну да, праздник-с. Его магичество на престол восходит. Чудище-с изволит принимать подношения.
Он уважительно указал кнутом себе за спину:
– Госпожа Летиция-с тоже туда ехать изволят-с. Говорят-с, будут на празднике напыщенной курицей.
– Как-как?
Хроан задумался. Лицо его просветлело:
– Прошу прощения, сударь. По-вашему это будет – важной птицей [1]. Тпррру-у-у!
Промелькнули белые мраморные столбики и позолоченные пики с малахитовыми набалдашниками. Карета остановилась.
– Ну-с, брат сударик не разбойник, здесь мы расстанемся. Госпоже Летиции в магистрат ехать, к господину бургомистру на поклон, – бродяги там не надобны. Далее сам разберешься.
