Павел Блинников - Поединок
И он с довольным видом наблюдал, за открывшим рот Андреем. Официантка принесла коньяк, салаты и рюмки. Михаэль откупорил бутылку и налил. Андрей, несмотря на предыдущее заявление, трясущейся рукой, вылил содержание рюмки в рот, закусил салатом, и недобро посмотрел на собеседника.
— Врешь ты все! — неожиданно заявил он.
— Клянусь, что все что я сказал чистая, благородная правда, — усмехнулся колдун.
— Откуда тебе все это известно?
— Да ты совсем оглупел. Я же объяснял тебе, что обладаю мистическим, колдовским Знанием.
— Чушь! Если бы ты знал все про всех, ты был бы господом богом.
— Нет, — засмеялся Михаэль, — я вовсе не бог. Лестно, конечно, но Знание вовсе не делает тебя богом. Да оно и не безгранично. Я могу узнать, что угодно, про кого угодно, но на это нужно потратить много времени.
— И как это работает, или это один из ваших колдовских секретов.
— Нет. Я хоть сейчас могу рассказать тебе все мои "колдовские секреты", но колдуном ты от этого не станешь.
— А ты попробуй.
— Что конкретно тебя интересует?
— Хотя бы это твое колдовское знание.
— Не колдовское, а просто Знание, — сказал Михаэль и откинулся на спинку пластикового стула. — Ты удивишься, если узнаешь, насколько все просто. Тебе когда-нибудь приходило в голову что-нибудь такое, что ты раньше не знал, а теперь точно знаешь. Я, наверно, не слишком хорошо объясняю, но Знание и нельзя объяснить. Ладно, приведу пример. Вот ты идешь по улице и видишь лица людей. И вдруг, узнаешь их, как будто видел раньше. Или смотришь фильм и в середине точно знаешь, какая будет концовка. Да можно привести кучу примеров, но суть остается одна, ты не знаешь чего-то и тут, бац! И ты уже это знаешь.
Официантка принесла еду, и Михаэль на время замолчал. Когда она поставила перед ними тарелки, колдун налил себе стопку коньяка и выпил.
— Тебе, пожалуй, пока хватит, — сказал он. — Сейчас мне нужно все твое внимание, чтобы ты меня понял. Так вот это самое Знание можно развить. Иногда посмотришь на какую-то вещь, и уже знаешь о ней какую-нибудь подробность. Причем, обычно, абсолютно неважную. Ну, например, посмотрел ты вот на эту тарелку, и у тебя вдруг промелькнуло в голове, что ее держал в руках Юра. А что за Юра, когда он ее держал, да и зачем, тебе неизвестно. Эта информация проверяется мозгом и отметается, как несущественная. А в случае с прохожим, ты думаешь, что видел его раньше или, что просто лицо похожее на твоего знакомого. В случае с фильмом, ты либо хвалишь себя за догадливость, либо думаешь, что фильм ты уже видел, или ругаешь режиссеров за то, что они стали делать однотипные фильмы. Во всех этих случаях ты ошибаешься. Это все Знание. Мистическое, неожиданное, иногда даже мешающее. Но в десяти случаях из двенадцати, когда к тебе приходит какая-то неожиданная догадка, ты пользуешься Знанием. Но, как я уже говорил, мозг не может принять, особенно в наше время, что это может происходить, и ничем не объясняться. Что это не подчиняется логике. А в случае со Знанием, логика не работает, ты просто смотришь на что-то и узнаешь об этом какой-то факт. Вот, вкратце, и вся техника Знания. Да, ты можешь узнать что-то совершенно тебе бесполезное, обычно так и бывает, и если ты захочешь воспользоваться известным тебе фактом, и попытаешься построить от него логическую цепочку, то попадешь впросак. Потому что Знание не приемлет логики, ты просто знаешь что-то и все. И поверить, что это правда, самое сложное. Но если ты поверишь, то сможешь получить сведенья обо всем на свете, за одним лишь исключением. Знание молчит только об одном — откуда берется само знание.
— И как можно научиться этому? — спросил Каткин, пытаясь усвоить новую информацию.
— В идеале, просто поверив, что все твои ощущения тебе не врут. Ну, вот пример: когда мы сели в кафе, я подумал о Воронцово, и обо всем, что там произошло, и, вуаля, мне начала открываться картина произошедшего. Но не просто та, которую я тебе рассказал. Мне, например, пришло в голову, что все произошедшее видела собака. Или, что одного из убитых звали Максим, и его мама очень о нем переживает. Или, что у майора Сивова красные трусы. И еще многие, многие факты, абсолютно бесполезные. Если бы я попытался подключить логику, или свое воображение, то не получил бы нужного мне Знания. Воображение вещь хорошая, но только не тогда, когда оно сопоставляется со Знанием. Воображение — ложь, Знание — правда. Оно приходит само, стоит только ему поверить. Но и уходит тоже само, стоит в нем усомниться. Поэтому, поначалу очень трудно отличить Знание от своего воображения. Но со временем это проходит, и ты начинаешь воспринимать его, как должное. Кстати, Знание — единственное из всего колдовского искусства, не закрыто для тебя. Хотя, тебе придется попотеть, чтобы научиться им пользоваться.
— А почему я не смогу колдовать.?
— Потому что твоя натура слишком рациональна. Ты заметил, как быстро ты поверил, что я настоящий колдун?
— Так любой бы поверил после того, что ты показывал.
— Нет, любой бы или сошел с ума, или продолжал думать, что я какой-то фокусник, пусть и достаточно ловкий. Потом он, конечно, поверил, но лишь потому, что немного сошел с ума. Но ты нет. Ты сохранил рассудок и просто поверил, что я колдун, основываясь на том, что ты увидел и почувствовал. Ни ты, ни твоя теория мира совершенно не поменялась. Ты просто добавил в него факт о том, что колдуны существуют. И именно поэтому ты сам к колдовству не способен. Но ты обладаешь еще и талантом распространять свое мнение на весь окружающий мир, и именно поэтому колдовать в твоем присутствии гораздо труднее. Ты даже смог разрушить несколько из моих заклятий. Хотя ты не настолько силен, чтобы развеять что-нибудь серьезное.
— Так, а вот теперь давай поподробней о своем колдовстве. Как работает, откуда берется, и почему моя "картина мира" может ему сопротивляться.
— Грубо говоря, колдовство — это способность управлять вероятностями.
— Вероятностями чего? — не понял Андрей.
— Вероятностями всего, что только возможно. Еще один пример. Вчера я убил одиннадцать человек, просто заставив им смертельно не повезти. Кого-то я заставил споткнуться и сломать себе шею, кого-то просто загореться. У них в кармане были зажигалки, и одежда была достаточно сухая, а разгореться им помог ветер. Пули двух других срикошетили и попали в них же самих. Казалось бы, возможность такой случайности невелика, но это не так. По-настоящему, она одна на несколько миллионов…
— И это большая вероятность? — перебил Каткин.
— Для тебя нет, а для меня — да. Возможно, ты скоро увидишь, что такое воспользоваться вероятностью один на триллион. Хотя, будем надеяться, этого не случиться, потому что это примерная вероятность землетрясения… ну, допустим, в Москве.