Андрей Звонков - Дорога на Регалат
— Атрелла Орзмунд, — сказала девушка, — а из какого вы клана?
— Ни из какого, — ответил гендер, — моего клана больше нет. Я одинок и бездетен.
Атрелла уселась напротив гендера.
— А ты, наверное, дочка известного профессора, лекаря Орзмунда из Гразида? — предположил он. Атрелла покраснела и кивнула.
— Я читал его работы.
— Он уже не преподает в университете.
— Я слышал об этом, — Ирваниэль изобразил грустное лицо, и все морщины повисли, — он пытается решить проблему гендерной дистрофии.
— Он делает операции по смене пола ва… ваш… гендерам, — в голосе Атреллы проскочила нотка раздражения.
— Я этого не одобряю, — заявил гендер. — А ты?
— И я, — сказала девушка. — Я из-за этого из дому ушла.
Ирваниэль молчал, рассматривая Атреллу.
— Вы меня осуждаете?
— Нет. Это серьезный поступок. Но ты, наверное, нас терпеть не можешь? Хочешь, я попрошу переселить меня в другой номер? — гендер как и все гендеры говорил медленно, с паузами.
Атрелла замотала головой:
— Нет! Вы совсем не такой. Не нужно!
— Ты знаешь, я сотни лет не выходил из библиотеки, и у меня голод общения… очень хочется поговорить с кем-нибудь. Если я тебе надоем, скажи — я буду молчать, а если тебе не трудно, давай разговаривать?
Атреллу насмешило такое предложение, и она прыснула в кулачок. Молчаливый гендер — это чудно. Нет, не молчаливый — молчащий, молчавший… и просит общения. Ух, наверное, он действительно очень хочет поговорить! Забавный дядька.
— Извините, — сказала она, — очень необычное предложение.
— Ничего страшного, — гендер совсем не обиделся, — мне будет проще, если ты меня будешь спрашивать, я поддержу любую тему.
— А чем вы занимались в библиотеке? — спросила Атрелла, разбирая свою сумку.
— Работал, — просто ответил почтенный Валехо, — я главный королевский архивариус Рипена. Архивы — это мое дело. Каждому документу нужен перевод, а я ведь знаю все языки континента и прилегающих островов, и каждому документу нужно отвести место в хранилище, записать в каталог. Это большая работа.
— А разве Рипен не стал республикой уже пятьдесят лет назад? — удивилась девушка.
— Да, это была очень интересная история. Пятьдесят два года назад король Феру сам все подготовил и созвал государственный совет — я хорошо помню эти события, если хочешь, могу рассказать.
Атрелла помотала головой:
— Не надо. Я учила историю. Но если короля давно нет, то почему вы — королевский?
Они не заметили за разговором, как транспорт пошел, медленно набирая скорость.
— Так получилось, — сказал Ирваниэль. — Главные архивы находились со времен исхода в королевском дворце в Тарборне, ведь с людьми из гибнущего Харанда в страну хлынул поток документов, книг, рукописей, чертежей, и все это нужно было как-тос хранить, вот тогда был издан указ о создании королевских архивов, а я получил назначение через пятьсот лет после наложения проклятия на земли Харанда и исхода его жителей. Должность моя какой была, такой и осталась — вот уже тысячу сто двадцать три года я королевский архивариус.
Гендер уже дважды упомянул об исходе. Из истории Атрелла знала о том событии, что произошло чуть больше полутора тысяч лет назад. Выходило, что гендер Валехо был ровесником ему, а может, даже помнил Харанд до гибели?.. Все-таки нелюбовь ее к гендерам была не так велика, чтоб отказаться от общения со столь необычным субъектом.
Ирваниэль все лежал на диванчике, иногда закрывал глаза и впадал в дрему. Впрочем, за его морщинами глаз было почти не видно. Он действительно не храпел, а из-за того, что и дыхание, и сердцебиение у гендеров редки, казалось, будто он умер. Атрелла не стала беспокоить старика, примостилась у окошка и принялась смотреть на весеннюю природу центрального Рипена. Зеленела трава, выстилавшая землю вдоль дороги. Где-то внизу проплывали занятые своими делами люди, редкие постройки и сады, сады… еще не цветущие, но уже сплошь покрытые розовыми бутонами.
Ирваниэль завозился на диване и как ни в чем не бывало продолжил:
— Сначала поменять название моей должности забыли, а потом сохранили как память и, как говорите вы, молодые, — для прикола.
Атрелла повернулась к гендеру и кивнула:
— Действительно, прикольно. Только я это слово не люблю. Меня воспитывал отец, а он очень строгих правил.
— А мама? — гендер произнес это слово с неожиданным чувством, очень тепло.
— А маму я не помню.
Гендер закрыл глаза и, покопавшись в памяти, предложил:
— Если тебе интересно, я могу кое-что рассказать о твоем отце, когда он был молод и учился в университете.
Атрелла подскочила от удивления:
— Вы его знали?
— Нет, не знал, — морщины на лице гендера обозначили улыбку. — Но я читал кое-какие документы и кое-что знаю о Витунге Орзмунде.
Девушка жадно уставилась на престарелого гендера:
— Расскажите, пожалуйста!
— Несколько лет назад я получил архивы коллегии национального здоровья, — гендер опять повозился на диване, устраиваясь поудобнее. — Фамилия Орзмунд мне знакома, как любому гендеру. Меня заинтересовал этот человек, и я стал более внимательно разбирать все документы, которые прямо или косвенно касались его.
"Все-таки гендеры не умеют говорить коротко", — подумала Атрелла.
Заведя речь на любимую тему, Ирваниэль говорил монотонно, будто читал запечатлевшиеся в памяти документы:
— Вот рапорт полицейского управления Тарборна от пятнадцатого апреля тысяча шестьсот пятнадцатого года… — Атрелла в уме сосчитала, что отцу тогда было, как ей, лет семнадцать-восемнадцать. — Ночью в участок центрального округа были доставлены студенты медицинского факультета Индрэ Анколимэ, Релина Ловиндерэ и Витунг Орзмунд. Все трое были в нетрезвом состоянии. Студенты были задержаны за попыткой объединения кошки и собаки, принадлежавших трактирщику, в заведении которого указанные студенты отмечали сдачу экзамена по оперативной хирургии.
Атрелла рассмеялась:
— Папа такой озорник?
— К рапорту подшиты объяснительные, из которых следовало, что идея и методика объединения организмов были предложены Релиной. К счастью, трактирщик вызвал полицию, и операция закончилась, не начавшись. "Хирурги" были оштрафованы на десять литов.
Атрелла хохотала до слез.
— Этого не может быть! Папа оперировал кошку? — она уже не смеялась, а стонала от смеха. А Ирваниэль сказал серьезно:
— Гендеры не могут врать, милое дитя. Я рассказываю дословно, как написано.
