Александр Гуров - Ученик некроманта. Мир без боли
Первая капля упала на пол.
Неожиданно шаман умолк, отпрянул от колбы и в молитвенном жесте воздел руки, обращая их ладонями к черному от копоти своду.
— Бери! — выкрикнул он и упал на колени.
Прозрачные стенки узилища Анэт растаяли, исчезли, вода вытекла на пол, заливая магические символы, омывая ноги шамана, стирая кровь, и быстро спряталась в узких бороздках напольной мозаики. Сандро, оправившись от удивления, рванулся вперед, но более ловкий вампир опередил его: поймал безвольное тело девушки и вытащил за границы того, что недавно было колбой.
— Как она? — Сандро подскочил к вампиру и взглянул на спящую в его руках Анэт.
Она выглядела как сломанная кукла: голова запрокинута, тонкое, истощенное тело, болезненно-бледная просвечивающаяся кожа, отдающая заметной синевой. Казалось: девушка мертва. Но некромант без труда чувствовал слабый, зато ровный пульс и уже не нуждался в ответе на свой вопрос, знал: ее жизни ничего не угрожает.
Тем временем шаман пришел в себя после магического удара, который получил в награду за обращение к неведомым божествам. Поднялся с колен и подошел к вампиру.
— Раны зажили, но девица покамест слаба, — сказал он устало, глухо. — Пусть отдохнет, окрепнет. Прежние силы вскоре воротятся. Ежели Рыжая так же удачлива и не уступает по крепости сестре, то моровая зараза из ее тела выйдет — выздоровеет девка. На памяти моей такое случалось.
— Бросим пустые разговоры, — отдернул сам себя Диомед и обратился к Батури: — Неси девицу в спальню. Огонь разведи, согрей. Всего важней для нее покой и тепло.
— Молодых и красивых я согреваю безупречно, — осклабился Батури и похотливо взглянул на свою ношу.
— Только посмей! — зверем прорычал Сандро.
— Успокойся, полумертвый. Сейчас она не в том состоянии, чтобы доставить мне удовольствие. А дальше… что будет дальше — не твое дело.
— Не запамятовал, где спальни-то?
— У меня нет проблем с памятью, — отозвался Батури и направился к одному из выходов из жертвенной залы. Сандро пошел следом, но имитатор остановил его окликом:
— Постой, Двуликий! Пьющий кровь управится сам. А для тебя же уготовлено иное дело.
— У меня нет никаких дел, кроме разговора с Анэт…
— Она слаба. Обождать надобно. Как в чувства придет, так побеседуете. Но это будет не скоро. А сейчас мы займемся полезным делом, — с этими словами уголки губ имитатора изогнулись в какой-то тоскливой улыбке, хотя глаза остались бесстрастными. Диомед продолжил: — Мне ведомо, что ты нас вскоре покинешь. Но перед уходом, тебе надо закончить ритуал божественного явления. Ступай за мной…
Под бдительным конвоем Диомеда некромант прошел сетью витиеватых лабиринтов, в которых впору было потеряться, и остановился у тяжелой двери с засовом наружу. Имитатор открыл засов и впустил полумертвого в комнату. Сандро доверчиво вошел и оказался в удивительном мире.
Извечно серые и удручающие пещеры здесь преображались. Стены покрывали разноцветные, с множеством кружев, ткани. С потолка, украшенного пестрой мозаикой, свисали ленточки и весело звенящие на сквозняке колокольчики. В дальнем углу стояла огромная массивная кровать, утопающая в изобилии ярких многоцветных полотен. Недалеко от нее расположилась высокое, в человеческий рост, зеркало и большая бадья, доверху наполненная горячей, испускающей пар, водой.
— Я вернусь позже. Приятного купания, — с этими словами имитатор вышел и захлопнул за собой дверь.
Сандро прошелся по комнате. Покончив с осмотром, налюбовавшись игрой теплых цветов и красок, остановился напротив зеркала и стал медленно, аккуратно расшнуровывать завязки плаща, педантично расстегивать кафтан, все это время внимательно осматривая в отражении каждый участок своего тела. Молодое лицо с изуродованной челюстью. Безгубая половина рта оскалилась в едкой ухмылке, будто немертвая часть некроманта насмехалась над человеческой. Тонкие пряди хрупких, поседевших от пережитого ужаса, волос прикрыли глазницу, лишенную глазного яблока. Взгляд, исполненный презрения, скользнул ниже, к ополовиненной шее, к правому плечу, руке, представляющую собой оголенную кость, переместился к правой стороне груди, в которой недоставало легкого, а из изъеденной черной магией плоти устрашающе торчали белые ребра. Только поясница уцелела в пожаре. Странным образом не повредились ни селезенка, ни печень, будто сам рок влепил Сандро пощечину и злорадно пошутил, заставив существовать с безобразным обличием и дальше.
Некромант уже разделся, но все еще смотрел в зеркало и видел в отражении монстра, которого презирал не меньше, чем колдуна, сделавшего его таким, изуродовавшего его внешность, искалечившего жизнь. Сандро вдруг вздрогнул, будто пробуждаясь ото сна. Резко отвернулся, нашел на полу плащ, поднял его и набросил на зеркало.
— Так лучше, — заметил юноша и, отринув гнетущие мысли, залез в бадью.
Горячая вода обожгла израненную плоть, противно обволокла оголенные кости. Но Сандро быстро привык, расслабился, широко раскинул руки по краям купальни и пролежал так не меньше часа.
Напарившись, накупавшись, полумертвый вылез из бадьи. Чтобы проветрить комнату, попробовал открыть дверь, но она не поддалась. Вдруг юноша сообразил: засов находится снаружи. Выходит, купание было лишь отводом для глаз, а яркая табакерка оказалась обычной тюрьмой. Подумав так, некромант попытался воспользоваться колдовством, но неведомые артефакты, спрятанные в стенах, заглушили, отрубили, как топор палача, любое проявление магии.
— Открой! — выкрикнул Сандро и от безысходности начал изо всех сил бить по двери. — Открой!
— Тише, мой мальчик, — нежный женский голос заставил юношу замолчать.
Обернувшись, Сандро замер от удивления. Перед ним стояла очаровательная женщина со смуглой, гладкой, глянцевой кожей. Легкая просвечивающаяся ткань мягко щекотала ее манящую фигуру: двумя холмами вздымалась на крупной, высокой груди, бежала ниже, огибая идеальную талию, и обрывалась на крепких, вызывающих влечение бедрах. Иссиня-черные волосы завитками падали на хрупкие плечи. Большие миндалевидные глаза смотрели на Сандро с нежностью и страстью. Сердце некроманта билось в груди канарейкой, жаждущей свободы. Он не привык, чтобы на него так смотрели. Этот взгляд смущал, проникал в саму душу и заставлял чувствовать детский, наивный стыд.
— Я Дайра.
Ее лицо осветила мягкая, добрая улыбка.
— Простите…
Он вжался в запертую дверь и судорожно подумал о том, что стоило бы отвернуться, чтобы не смущать полуобнаженную женщину, не пугать ее своим уродством. Но по грации, с которой она мягко переступала с ноги на ногу, по теплой, ласкающей улыбке на ее лице понял: она жаждала восхищения, желала получить награду за свою красоту в виде застенчивых, неловких взглядов. Сандро не отвернулся, а спустя секунду даже при желании уже не смог бы оторваться от созерцания столь прелестного создания.
