Сара Зеттел - Наследие чародея
Где-то справа от Калами зашуршали кусты. Тень скользнула по заиндевевшим ветвям папоротника, по стволу серебристой ивы, и на поляне появился второй лис. В зубах он сжимал оцепеневшего от ужаса кролика, и глаза его возбужденно сверкали.
— Ну, Брат, — насмешливо сказал человек-лис, — это разве добыча! У меня тут есть кое-что получше — колдун с бутылкой великолепного вина. Я уже попил вволю, но он клянется, что там хватит и тебе.
Глаза брата алчно заблестели. Он небрежно бросил кролика наземь, и тот, ошеломленный, остался неподвижно лежать на снегу, только бока его вздымались, а из носа и кровоточащих ран поднимался горячий пар. Но через несколько мгновений, опомнившись, кролик превратился в белого голубя и улетел. На испещренном следами снегу осталась лишь россыпь алых капелек да белое перышко.
Ни Человек-лис, ни его брат, казалось, не обратили на это внимания, и Калами заставил себя сосредоточиться на более важных вещах. Брат Человека-лиса тоже принял обличье человека — такого же рыжеволосого, нагого и остролицего. Ухмыльнувшись, он обнажил окровавленные зубы:
— Что ж, попробуем. — Брат протянул руку, и Калами отдал ему фляжку.
Стук сердца глухими ударами отдавался в груди, и по блеску глаз Человека-лиса Калами понял, что тот чует его страх. Брат понюхал вино, искоса взглянул на фляжку и одним быстрым движением сорвал покрывавшую ее оплетку.
Калами похолодел. Ни один смертный не в силах был разорвать плетение, которое удерживало наполнявшее фляжку заклятье. А теперь заклятье разрушено, и заколдованное вино исчезло. Брат поднял фляжку и встряхнул ее — внутри не было ни капли.
— Твоя бутылка пуста, колдун.
— Что же скажет, когда придет, наш с-самый старший брат? — Человек-лис, задрав голову, злобно посмотрел на Калами. — Ты ведь обещал, что вина хватит на всех, колдун.
Его глаза так неистово горели голодом и бешенством, что Калами казалось, будто он ощущает их жар своим заледеневшим телом.
— Ты нарушил с-слово!
— И что мы должны сделать с тем, кто нарушил данное нам слово? — сказал Брат, наклоняясь вперед так, что руки его уперлись в снег. — Клянусь сердцем матери, я с-смертельно оскорблен таким поведением. — Он оскалился, и в рычании, донесшемся из его горла, не было уже ничего человеческого.
— Может, он мог бы с-стать кроликом, — предположил Человек-лис, встав на четвереньки, — вместо того, который улетел?
— Или барсучонком, который потерял свою мамочку и хнычет без нее, — задумчиво произнес брат и оскалился в беззвучном смехе, вновь показав обагренные кровью зубы.
— Или куропаткой.
— Или фазаном.
Человек-лис облизал рот мокрым красным языком:
— Или вкусной-превкус-сной деревенской курицей…
— Подождите, — Калами протестующе поднял руки и со стыдом заметил, что они дрожат. — Господа, я беззащитен перед вами, но все же дайте мне шанс исполнить обещанное. (Ты должен говорить хорошо, приятель, если не хочешь, чтобы к концу дня твое тело было съедено вместе с душой.) Здесь неподалеку есть самый лучший в мире напиток.
— Лучше, чем твоя кровь, колдун? — спросил Брат, подавшись вперед. Калами чувствовал его запах — резкую смесь звериного мускуса и человеческого пота. — И всем хватит? Даже нашему старшему брату, который уже с-совсем скоро будет здесь?
Калами попытался унять бешено бьющееся сердце, но было слишком поздно. Воздух уже пропитался запахом его страха, и лисьи ноздри подрагивали, улавливая его. Человек-лис улыбнулся и показал зубы — желтые, как пергамент, но совершенно здоровые и очень острые. Он потянулся вперед, опустив ладони и колени на снег. Орган у него между ног сделался твердым и красным.
— Пус-сть он будет кроликом, — выдохнул Человек-лис, — я хочу побегать.
— Но пока вы будете охотиться за мной, — Калами протянул к ним руки, стараясь не выказывать страха, — вы упустите женщину.
— Женщину? — повторил Человек-лис. — Какую женщину?
— Ту, что сейчас едет через ваш лес, возвращаясь домой после важной встречи. — Слова уже выскакивали из горла Калами, запинаясь друг за друга. Он взял себя в руки и заговорил спокойнее: — Она еще почти ребенок, но уже прекрасна — так, как только может быть прекрасна смертная женщина. Она проезжает по вашим владениям, презрев ваши права, и полагает себя защищенной благодаря своим чарам и хитростям.
— Защищенной? — Кровавая улыбка Брата стала лукавой. — Защищенной от нас-с?
Человек-лис хлопнул Брата по плечу:
— Нет, не от нас. Во всяком случае, не от нашего старшего. Девушка — это вкусно, действительно вкус-сно, — его орган еще яснее, чем слова, демонстрировал его вожделение.
— Но колдун однажды уже нарушил слово. — Брат кивнул в сторону фляжки, валявшейся на снегу. Из нее вытекло несколько капель вина, обагрив снег, подобно крови исчезнувшего голубя. — Можем ли мы теперь ему доверять?
— Хорошая мыс-сль, Брат, — Человек-лис почесал заостренный подбородок. — И потом, если эта женщина останется на дороге, как сможем мы, простые честные люди, приблизиться к ней во всей ее пышности и великолепии?
Теперь настала очередь Калами с деланным изумлением поднять брови и спросить:
— Вы хотите сказать, что кто-то может безнаказанно проскользнуть мимо вас в вашем же собственном лесу?
Брат поднял длинный указательный палец:
— Видишь ли, колдун, дорога — не час-сть леса. Очень с-ста-рый закон. Мамочка будет недовольна, если мы его нарушим.
«Этого я и боялся». Тело Калами словно одеревенело. Спиной он почувствовал взгляд, устремленный на него и вселяющий страх, — так взгляд собаки повергает в страх кошку, так взгляд лисы приводит в ужас деревенскую курицу. «Но ведь я не кошка и не курица! Я начал эту игру и доведу ее до конца. Этим тварям я не достанусь. У меня еще слишком много дел».
Калами заставил себя успокоиться и предложил:
— А если я заставлю ее покинуть дорогу, вы сочтете мой долг выплаченным?
Ощущение чьего-то присутствия за спиной усилилось. Калами различал неясную тень на снегу, ощущал тошнотворный запах падали… Сердце его так сильно забилось в груди, что он содрогнулся всем телом, но все же удержался от того, чтобы обернуться. Калами и так знал, что за привидение стоит у него за спиной, намереваясь заморозить его душу.
— Нашему Старшему Брату нравится эта затея. — Человек-лис провел по снегу тонкой рукой. — Мне она тоже по душе.
— И мне. — Оскал его брата стал еще шире.
Калами почувствовал мгновенное облегчение. Неистовый стук сердца немного замедлился, но он все еще не решался пошевелиться.
— Есть одно место, там, где поперек дороги лежит поваленный ясень, — продолжал Калами. Взгляд его метался от одного брата к другому, тщетно пытаясь угадать их мысли. — Ждите меня там, когда стемнеет, и я выполню обещание.