Светлана Крушина - Северный пес
Кое-где между шатрами, коих возвышалось вокруг великое множество, горели костры, у которых сидело по два-три человека. Их лазутчики обходили без проблем, ведомые каким-то сверхъестественным нюхом Пса. Он словно шкурой чуял, куда не нужно сворачивать, если не хочешь столкнуться нос к носу с противником. Вместе с тем, он шел по чужому лагерю, словно у себя дома, почти не скрываясь. И Джулия не могла понять, куда он идет. А в том, что у него есть цель, она почти не сомневалась. Спросить она не решалась. В лагере хотя и не было тишины, там и тут слышались смешки и приглушенные голоса, но все же лишний раз шуметь не стоило. Кто знает, может быть, одно-единственное слово, брошенное не на том языке, станет роковым.
Раздумывая о всех странностях Пса, Джулия не забывала крутить по сторонам головой, запоминать и прикидывать. Народу в лагере, судя по количеству шатров, было видимо-невидимо, и пехоты и конницы. Ширина осадного кольца, насколько позволяла судить ночная тьма (Джулия ориентировалась по ярким светлячкам костров), была одинаковой по всей протяженности. Если где и имелись узкие места, то перебросить группу людей с одного места на другое проблемы не составляло. Джулия мрачнела больше и больше. Кажется, они крепко вляпались на этот раз; и единственное, что даст вылазка — это совершенно полную в том уверенность. И больше ничего…
Очередной взгляд вперед заставил Джулию подумать, что она, наконец-то поняла, куда спешит Пес. Впереди темной массой громоздился шатер, над которым развевался штандарт (в темноте не было видно, но Джулия-то знала, что это красно-черно-желтые цвета Касот с мертвой головой и розой). Ничего особенного, такие штандарты виднелись над многими шатрами, но только этот шатер был заметно большим. Вероятно, он принадлежал командующему армией, но зачем он дался Псу? Джулия выждала момент, когда наинец остановится, и тронула его за локоть. Он обернулся, и она ткнула пальцем в шатер, вопросительно подняв брови. Пес в ответ кивнул, не добавив ничего, и хотел уж отвернуться, но она удержала его и снова приподняла брови и качнула головой, спрашивая "зачем?" Он одарил ее очередной дикой гримасой и сделал резкий жест, однозначно обозначающий "отвали, сама увидишь". Джулия очередной раз испытала желание вмазать ему по зубам. Если бы она вот так, вслепую, водила своих ребят… да она просто давно не была бы командиром! Если бы вообще оставалась в живых.
Но приходилось смириться. Джулия лишь со сладким предвкушением подумала, как оторвется на Псе после возвращения. Вот тогда она скажет ему все, что думает, и его рычание и волчьи взгляды ее не остановят!
Тем временем, они подошли к плотной матерчатой стенке шатра на расстояние вытянутой руки, и наинец показал жестом — притаитесь. Сам он, крадучись, подобрался к стенке вплотную и прильнул к ней, прислушиваясь. Плотная, туго натянутая материя даже не прогнулась. Джулия со своего места тоже пыталась понять, что происходит внутри шатра, к которому они просто чудом подобрались со стороны, противоположной входу, и таким образом разминулись с охраной. Псу, судя по всему, тоже пришла мысль об охране, потому что следующим жестом он отправил Дитриха в обход шатра. Дитрих исчез, но почти сразу вернулся, показав — двое. Пес кивнул и медленно извлек из ножен меч. Совсем рехнулся, подумала Джулия — резать часовых на глазах всего лагеря! — и покрутила пальцем у виска, уже протягивая руку, чтобы остановить его от этого самоубийственного шага. Но Пес взмахнул мечом… и ткань с тихим треском разошлась, образовывая проход. Подобный поступок мог оказаться не менее самоубийственным, и Джулия уже ждала, когда появятся охранники, решившие посмотреть, что происходит. Или из шатра выглянет вооруженный владелец с сопровождением. Но Пес не колебался. С решимостью безумца он шагнул в щель, откуда пробивался неяркий желтый свет, и жестом приказал Джулии следовать за ним, а Дитриху оставаться снаружи и сторожить.
Джулия, проклиная все на свете и призывая на голову наинца гнев сразу всех богов, вслед за ним пролезла в импровизированный проход. Внутри шатер казался еще больше, чем снаружи, прямо-таки целый дом, с куполом таким высоким, что верхняя точка его терялась во мгле. При свете стоящего на полу фонаря было видно, что пол застелен войлочными коврами, на которых в беспорядке громоздились конская упряжь, оружие, доспехи. Джулия, критическим взглядом оценив весь этот беспорядок, подумала скептически, что денщик у касотского офицера никуда не годный… если только в имперской армии у офицеров вообще есть денщики.
У стены с одной стороны стояло несколько походных стульев, с другой стороны — походная же кровать, покрытая жестким шерстяным пледом. Поверх покрывала лежал человек, полностью одетый и даже в сапогах, и крепко спал. Рядом с кроватью на полу, завернувшись в одеяло, лежал еще кто-то.
Пес кивнул Джулии и резким движением указал ей на человека, замотанного одеялом. Жест был, словно он пронзал кого-то мечом. Убей его, поняла она. Эта идея ей не понравилась, убивать спящих было не в ее духе. Она покачала головой, не обращая внимания на требовательный и яростный взгляд Пса. Оглядевшись, заметила среди горы утвари массивный стальной кубок, украшенный черными непрозрачными камнями, наклонилась за ним и взвесила в руке. Тяжесть изрядная. Пес покрутил пальцем у виска и еще раз повторил свой однозначный жест. По его мимике Джулия поняла, что за неповиновение ее ждут вещи пострашнее смерти. Она сделала вид, что не заметила, и осторожно наклонилась над спящим, сжимая в руке тяжелую посудину. Секунда, и сон перешел в обморок. Пес одарил ее совершенно убийственным взглядом, после чего подошел к кровати и, быстро зажав рот спящему, приставил к его шее клинок, пресекая все попытки вырваться. Джулия увидела, что человек один раз дернулся и замер. Она подошла ближе.
Человек этот был молодым парнем лет двадцати трех — двадцати четырех, одетым как касотский офицер немаленького достатка. Одежда на нем была весьма добротной, на поясе поблескивали серебряные бляхи. У молодого человека были рыжеватые волосы до плеч и глубоко посаженные желтые глаза; на щеках золотилась щетина. Он смотрел прямо на склонившегося над ним Пса, и на лице его не было ни страха, ни даже удивления.
— Сейчас я уберу руку, — прошептал наинец на всеобщем, — и ты будешь хранить молчание. Иначе умрешь. Понял? Если понял, закрой глаза.
Золотистые глаза закрылись и открылись; Пес медленно снял руку с его лица и выпрямился, по-прежнему удерживая клинок в опасной близости от горла касотца.
— Джули, найди что-нибудь, чтобы связать ему руки и заткнуть рот, — велел он, не оборачиваясь.
