Лэйна Джеймс - Колдовской камень
Сделав над собой усилие, Дэрин заставил себя идти быстрее, а затем и вовсе побежал, отчего кровь зашумела у него в голове. Он наслаждался своей болью, купался в ней, направив вовнутрь свой гнев, вызванный разочарованием.
В лесу царил нежный голубоватый полумрак, а с ветвей дубов и елей свисали гирлянды серо-зеленого мха. Это были древние деревья, и они уже умирали, однако умирали они, как положено деревьям, умирали стоя, и пройдет еще немало времени, прежде чем эти седые гиганты опрокинутся навзничь под ударами бури. Среди их могучих стволов и пробирался герцог, следуя прихотливым извивам заросшей тропы, которая в конце концов вывела его к невысокой стене, сложенной из обломков камня, которая окружала место захоронения.
Довольно скоро он отыскал гробницу Орима. За все прошедшие годы он ни разу не задался вопросом, почему его мать захотела лежать именно здесь, в фамильном склепе Черных Королей. На откосе перед входом он задержался. Гробницы разрушались, тоннели, которые глубже других врезались в холм, обрушились, и никто никогда не пытался их восстановить. Где-то в глубине этих засыпанных штолен до сих пор тлели кости самого Орима.
Весь дрожа и чувствуя в коленях противную слабость, Дэрин прислонился спиной к покрытой лишайниками опорной стене, которая только и осталась от часовни перед входом в склеп. Ни один звук не нарушал безмятежную тишину гробницы, кроме хриплого дыхания герцога, но и оно тоже постепенно становилось все более редким и бесшумным, словно здесь был неуместен любой живой звук. Дэрин опустил большой палец левой руки в стоящий у входа сосуд, наполненный древесной золой, и провел поперек лба широкую черную полосу — знак уважения к мертвым. Затем он снял со стены факел и, закрыв глаза, попытался воспламенить пропитанный смолой расплющенный конец его при помощи своей волшебной силы. В результате голова разболелась еще сильнее, но факел не желал загораться. Открыв глаза, Дэрин посмотрел на свой Камень. Камень, вставленный в кольцо на пальце, слегка светился, но Дэрин не смог направить его энергию.
— Послужи мне хоть в этом, — наполовину с мольбой, наполовину требовательно обратился он к Камню и сделал еще одну попытку, но все так же безрезультатно. Разочаровавшись, он нашарил на полке над сосудом кремень и огниво и зажег факел обычным способом.
Тени прыгали и дрожали на стенах, пока Дэрин спускался в главную комнату склепа по узким ступеням. Смола, сгорая, трещала и шипела, наполняя помещение удушливым дымом, который слоями повисал в неподвижном сыром воздухе. Вытирая слезящиеся глаза, Дэрин несколько раз обошел комнату, прежде чем отыскал вход, который ему был нужен: небольшую дверцу, над которой был вырезан на каменной панели герб Госни — косматый бурый медведь с золотой короной в зубах, загороженный двумя скрещенными копьями. Это означало «Защитник королей», и род этот был действительно древним, таким же старинным, как род короля Рейса, который на протяжении восьмисот лет существовал одновременно с династией Рыжих Королей. И Госни действительно были советниками и защитниками королевского дома, пока весь некогда славный род не воплотился в одного-единственного молодого человека, который задумывался только лишь о том, как ему отказаться от своего наследия.
Дэрин нырнул в дверь и оказался в коридоре с таким низким потолком, что пламя факела почти касалось его, оставляя на камне длинные языки копоти. Коридор вывел его в крошечную усыпальницу, в которой был установлен единственный каменный саркофаг.
Дэрин нашарил на стене металлическое кольцо для факела и медленно, чуть ли не со страхом приблизился к каменному гробу. Теперь ему стало понятно, почему он так не хотел приходить сюда. Причина была та же самая, по какой он не сидел у смертного ложа матери, — не видя ее мертвой, он мог вспоминать ее как живую. Даже сейчас какой-то тихий голос внутри него продолжал твердить: «Ее нет здесь, ее нет здесь!» Однако он больше не мог верить в эту сладкую ложь. Протянув руку, он нащупал на крышке саркофага тонкие буквы, высеченные в камне:
«Идонна. Любимая жена и мать».
Там были еще слова, и Дэрин в панике отдернул руку, лишь только разобрал текст. Это были строки из стихотворения, которое он сочинил несколько лет назад.
Темная женщина, где ты теперь?
Один я стою в темноте.
Вокруг тишина, но все чудятся мне Ладони на мокром лице.
Каким-то образом его отец, Эмил Джефсон, отыскал эти неуклюжие строки среди всех стихотворений, которые Дэрин дарил матери. Эти стихи нравились Идонне больше других, хотя она с радостью принимала все его стихотворные опыты. А теперь сын принес своей матери последний подарок. Дэрин осторожно разжал ладонь и положил на крышку саркофага белую розу.
Лепестки ее были измяты и испачканы его кровью. Многозначительность этого внезапно дошла до сознания Дэрина, и он некоторое время стоял как громом пораженный. Затем он внезапно рассмеялся, снова ощутив в висках и затылке тупую боль. Вопреки его воле этот хриплый смех превратился в рыдания, глухие и с трудом сдерживаемые. Дэрин не плакал уже очень давно, с того самого дня, как он уехал прочь от умирающей матери. Он не плакал ни тогда, когда старый маг выгнал его, ни когда отец избил его чуть не до полусмерти. Теперь же мысль о том, что он оставил мать наедине со смертью, причиняла ему острую боль.
Упав на колени возле гроба, Дэрин прислонился лбом к его каменной стенке. Холодная поверхность странным образом успокоила его. Дэрин опустился на пол, повернувшись таким образом, что теперь он сидел, опираясь о саркофаг спиной. Страшная усталость навалилась на него, веки стали тяжелыми. Огонь факела на стене внезапно заколебался, несмотря на то что воздух в комнатке оставался все так же неподвижен. Дэрину показалось вдруг, что к запаху горящей смолы примешивается аромат лесных фиалок. Раздувая ноздри, он поднял голову и принюхался, стараясь уловить этот слабый запах. Пламя факела снова заплясало.
— Мама?! — глухо воскликнул Дэрин. — Идонна?
— Я здесь, — ответ прозвучал у него в мозгу.
— Не могу увидеть тебя, — пожаловался Дэрин. — Посмотри, я принес тебе розу.
— Да, мой милый, — прошелестел ответ. — Я хочу попросить тебя еще об одной вещи.
— Все, что захочешь, мама! — Дэрин лихорадочно оглядывался по сторонам, но видел лишь тени на стенах. — Где ты?
— Принеси мне меч, Дэрин, Наследие Орима должно покоиться рядом со мной.
— Хорошо. Я принесу его сегодня ночью, пока все спят! — Дэрин говорил с мальчишеским восторгом, словно ожидая похвалы за правильное решение. Запах фиалок становился все сильнее, наполняя холодную комнатку живым теплом, и Дэрин почувствовал, что Идонна совсем рядом.
