Жорж Сименон - Вор комиссара Мегрэ
Тяжело опускаясь на стул, скульптор пробурчал:
– Разумеется, нет. Меня зовут Лекёр.[4] С этим именем никто не принял бы меня всерьез.
– Вы догадались, что я собираюсь с вами поговорить?
– Конечно, я ведь тоже приятель Фрэнсиса Рикена.
– Откуда вы узнали новость?
– Здесь. Я не читал вечерней газеты, а радио вообще никогда не слушаю.
– Это вас потрясло?
– Мне жаль Фрэнсиса.
– А Софи?
Он не был пьян, но щеки его были красными, жесты чересчур резкими, глаза блестели.
– Софи была шлюхой.
Он поочередно смотрел на обоих полицейских, словно хотел помешать им возразить.
– Что там вам нарассказал мусье Карю?
Он иронически произнес мусье, как это делают клоуны.
– Разумеется, он ничего не знает. А вы?
– А что я могу знать?
– Когда вы видели Рикена и его жену в последний раз?
– Его — в среду.
– Одного?
– Да.
– В котором часу?
– Около половины одиннадцатого. Он поговорил со мной и подошел к Бобу. Я, закончив ужин, смаковал свой арманьяк.
– Что он вам сказал?
– Он спросил меня, не знаю ли я, где Карю. Нужно заметить, что я тоже изредка работаю на этого господина. Ему понадобился макет для одного паршивого фильма ужасов, ну я и сварганил нечто экзотическое.
– Он вам заплатил?
– Половину установленной суммы. Жду вторую.
– Рикен объяснил, зачем ему понадобился Карю?
– Ему нужно было два куска — у меня их не было. Я угостил его стаканчиком, и он ушел.
– С тех пор вы его не видели?
– Ни его, ни ее. Что вам сказала Нора?
– Очень мало. Очевидно, Софи отводилось не слишком много места в ее сердце.
– В нем никому не отводится много места. Не удивительно, что у нее такая плоская грудь. Простите, кажется, я не слишком удачно сострил. Терпеть ее не могу. Его тоже, несмотря на улыбки и рукопожатия. На первый взгляд, они не пара, он — приторен, она — ядовита, но на самом деле они друг друга стоят. Когда кто-то может оказаться им полезен, они выжимают из человека все до последней капли, а потом выбрасывают, как кожуру от апельсина.
– Так произошло и с вами? Что они вам сказали о Фрэнсисе? Вы мне не ответили.
– Карю довольно высокого о нем мнения. А она?
– Она недолюбливает.
– Они говорили с вами о Софи?
– Они рассказали мне одну альковную историю про ночь, когда все перепились в «Рафаэле».
– Я тоже там был.
– Так ведь между Карю и Софи ничего не произошло?
– Неплохо сказано! Я дважды проходил через спальню в туалет, но они меня даже не заметили.
– Вы были ее любовником?
– Когда я лепил с нее скульптуру, мне пришлось с ней переспать. Из вежливости. Она бы обиделась, если бы я отказался. Правда, нельзя утверждать, что я чувствовал себя при этом порядочным человеком, из-за Фрэнсиса. Он не заслужил в жены такую стерву.
– А с вами она делилась мыслями о самоубийстве?
– О самоубийстве? Она? Начнем с того, что если женщина говорит о самоубийстве, можно быть уверенным, она на это не решится. Она ломала комедию со всеми. Но для каждого у нее была приготовлена особая роль.
– Фрэнсис об этом знал?
Мегрэ тоже стал говорить — Фрэнсис, будто стал близким другом Рикена.
– Если хотите знать мое мнение, он догадывался. Закрывал глаза, но в душе приходил в ярость. Любил ли он ее? Иногда я начинал сомневаться… Он просто был порядочным человеком, и коль уж он начал о ней заботиться, не мог же он ее бросить на произвол судьбы. Она внушила ему, что покончит с собой, если он ее оставит.
– Вы считаете его талантливым?
– Более чем талантливым. Из нас он — единственный, кто чего-то добьется.
– Благодарю вас, мосье Маки.
– Называйте меня просто Маки. Я не привык… – До свидания, Маки.– До свидания, комиссар. А тот парень, наверное, один из ваших инспекторов? И с ним попрощайтесь от моего имени.Он удалился тяжелой походкой, сделав приветственный жест в сторону Боба.Мегрэ вытер лоб.«Остается один Драмен, который по уши ушел в свой сценарий, но с меня на сегодня хватит».Он поискал глазами официанта, попросил счет, но к нему кинулся Боб.– Позвольте, вы оба были сегодня моими гостями.– Это невозможно, — вздохнул Мегрэ.– Но тогда, по крайней мере, не откажитесь выпить по рюмочке старого арманьяка. — Пришлось согласиться.– Вы получили сведения, на которые рассчитывали?– Настолько, что начинаю чувствовать себя одним из членов их компании.– Они не всегда собираются здесь. И атмосфера бывает самой разной. Иногда вечерами очень весело, иногда все словно с цепи срываются. Вы не говорили с Жераром?Он указал на Драмена, направляющегося к двери со сценарием в руке.– Эй, Жерар! Познакомься с комиссаром Мегрэ и одним из его инспекторов. Выпьешь с нами?Драмен был близорук, носил очки с толстыми стеклами и слегка наклонял голову вперед.– Прошу прощения, мне нужно закончить работу. Кстати, Фрэнсиса арестовали?– Нет. За что его арестовывать?– Не знаю… Извините.Он снял с вешалки шляпу, открыл дверь и вышел на улицу, чтобы исчезнуть в толпе.– Не обращайте внимания. Он всегда такой. По-моему, это поза, способ показать себя более значительным. Он изображает рассеянного чудака, нелюдима. Может быть, он обижен, что вы к нему не подошли? Готов поклясться, он и строчки за вечер не прочел.– Ваше здоровье! — пробормотал Мегрэ. — Что касается меня, то мне не терпится оказаться в постели.Однако он в сопровождении Лапуэнта направился на улицу Сен-Шарль в квартиру Рикенов. Открыл дверь Лурти. Он был без пиджака, с всклокоченными волосами, потому что спал в кресле. В комнате горел только ночник, и запах дезинфекции еще не выветрился.– Никто не приходил?– Два журналиста… Я им ничего не сказал, только посоветовал обратиться на набережную Орфевр.– Кто-нибудь звонил?– Звонили два раза.– Кто?– Не знаю. Услышав звонок, я подошел к телефону. Было слышно дыхание, но никто не отвечал. Потом повесили трубку.– В котором часу это было?– Первый раз — в восемь, второй — совсем недавно. — Несколько минут спустя Мегрэ уже дремал в маленькой черной машине, которая везла его домой.– Я страшно устал, — признался он жене, раздеваясь.– Надеюсь, ты хорошо поужинал?– Очень. Я должен повести тебя в этот ресторан. Его хозяйка, бывшая опереточная певичка, теперь целиком посвятила себя кулинарному искусству. Она готовит такое жаркое…– В котором часу завтра тебе вставать?– В семь.– Так рано?Действительно, очень рано. Потому что скоро, почти сразу же, наступило семь часов утра. Мегрэ показалось, что он даже не успел заснуть, как почувствовал запах кофе, и жена трясла его за плечо, прежде чем раздвинуть шторы.Яркое солнце приятно грело. Как чудесно открыть окно спальни и услышать чириканье воробьев!– Странная история… Странные люди… Я попал в мир кино, и, как в кино, все началось с пустяка — у меня украли бумажник.– Ты думаешь, он — убийца?Мадам Мегрэ, которая знала об этом деле только из газет и по радио, тут же пожалела, что задала такой вопрос.– Прости, пожалуйста.– Во всяком случае, я вряд ли смог бы тебе ответить.– Ты идешь без пальто?– Да. Погода не хуже, чем вчера, а вчера мне не было холодно. Даже когда я возвращался домой ночью.Он не стал дожидаться автобуса, остановил такси и отправился на остров Сен-Луи. Напротив гостиницы «Аист» находилось бистро, где вокруг стойки валялись груды досок и мешки с углем. Торранс с помятым от усталости лицом пил кофе, когда вошел комиссар.– Как прошла ночь?– Нормально. Ничего не произошло, разве что теперь я в курсе, где и когда гасят свет. На пятом этаже горел свет до шести утра. Ваш Рикен не выходил. Постояльцы вернулись. Двое туристов приехали на такси… Ко мне пристала собака и почти всю ночь ходила за мной. Вот и все.– Можешь идти спать.– А рапорт?– Сдашь завтра.Мегрэ вошел в гостиницу, хозяина которой знал уже лет тридцать. Это было скромное заведение, в котором останавливались лишь завсегдатаи, почти все из восточной Франции, потому что хозяин был эльзасец.– Мой клиент проснулся?– Звонил десять минут назад и просил принести в номер чашку кофе и рогалики. Только что понесли.– Что он ел вчера на ужин?– Ничего. Вероятно, сразу же заснул, потому что около семи ему в дверь стучали, но он не ответил.Лифта не было. Мегрэ пешком поднялся на пятый этаж, остановился на площадке, чтобы отдышаться, а потом уже постучал в сорок третий номер.– Входите.Поставив поднос на одеяло, Фрэнсис выпрямился в кровати, голый и худой, небритый, с воспаленными глазами. Он держал в руке рогалик.– Извините, что я не встал, но у меня нет пижамы.– Хорошо выспались?– Меня словно оглушили. Я так крепко спал, что до сих пор голова тяжелая. Который час?– Четверть девятого.Из приоткрытого окна маленького, бедно обставленного номера были видны двор и крыши соседних домов. Из школьного двора доносились голоса, крики детей.– Вы кого-нибудь нашли?– Я ужинал «У старого виноградаря».Рикен внимательно и недоверчиво смотрел на Мегрэ, словно защищаясь, и чувствовалось, что всех на свете он считает обманщиками.– Они там были?– Был Карю.– Что он сказал?– Он клянется, что вы в своем роде гений.– Полагаю, Нора не преминула ввернуть, что я — ничтожество.– Примерно так. Наверняка она любит вас меньше, чем он.– А еще меньше она любила Софи.– Был Маки.– Славный малый.– Он тоже не сомневается, что вы многого добьетесь.– Это означает, что сейчас я — ничто.Он так и не доел свой рогалик. Видно, приход Мегрэ перебил ему аппетит.– Что они думают о случившемся?– По правде говоря, никто не считает, что вы виноваты. Однако некоторые полагают, что у полиции на этот счет свое мнение, и каждый спрашивает: арестовал ли я вас?– Что вы ответили?– Правду.– То есть?– Что вы свободны.– А это настоящая правда? Так почему же я здесь? Вы же не станете отрицать, что перед гостиницей всю ночь дежурил ваш человек.– Вы его видели?– Нет. Но я знаю, как это делается. А теперь как со мной поступите?Мегрэ задавал себе этот вопрос. Ему не хотелось оставлять Рикена одного, позволить ему слоняться по Парижу, но, с другой стороны, у него не было достаточных оснований для ареста.– Сначала я попрошу вас последовать за мной на набережную Орфевр.– Опять?– Возможно, придется задать вам еще несколько вопросов, а к тому времени водолазы из речной бригады найдут ваш пистолет.– Найдут они его или нет, что это изменит?– У вас есть бритва, мыло… В конце коридора находится душ… Приведите себя а порядок, а я буду ждать вас внизу.Начинался новый день, такой же безоблачный и теплый, как вчера, но было еще рано, чтобы предсказать, что он принесет.Фрэнсис Рикен вызывал любопытство комиссара, а по сведениям, которые он получил о нем накануне, он выглядел человеком весьма незаурядным. Во всяком случае, даже Карю отдавал должное его дарованию. Но, может быть, Карю воодушевлялся каждый раз, знакомясь с очередной творческой личностью, а через несколько месяцев или несколько недель полностью разочаровывался?Мегрэ следует зайти к нему в контору. Он понял, что Карю мог бы еще сказать что-то важное для дела, но бывает ли с утра он у себя в конторе на улице Бассано и не помешает ли вновь ему любовница высказать то, что думает?Пока Мегрэ заглянул лишь в э т о т узкий мирок, а таких — тысячи, десятки тысяч в Париже. Их составляют приятели, родственники, сослуживцы, любовники и любовницы, завсегдатаи какого-нибудь кафе или ресторана. Эти мирки создаются, распадаются, на их основе возникают новые.Как зовут фотографа, который был дважды женат, имеет детей от обеих жен и сделал еще одного ребенка новой любовнице?Он еще путал их имена и профессии. Впрочем, убийство Софи совершил хороший знакомый семьи или ее знакомый. Это ясно.Мегрэ ходил взад и вперед по улице, как ночью Торранс, с той лишь разницей, что ему светило солнце. Хозяйки, спешащие по своим делам, с удивлением оборачивались и глядели на странного мужчину, топтавшегося на одном месте.Да, ему еще нужно о многом расспросить Фрэнсиса. Наверное, как и накануне, перед ним будет сидеть испуганное, недоверчивое, нетерпеливое существо, которое то бунтует, то успокаивается, то выкидывает что-то неожиданное.– Я в вашем распоряжении.Мегрэ указал ему на маленькое бистро.– Хотите выпить?– Нет, спасибо.Жаль, потому что сам Мегрэ охотно начал бы свой рабочий день со стаканчика сухого вина.
