Алексей Свиридов - Крутой герой
— Я не хочу! — трагический шепот Голди был наверное слышен на той стороне улицы Обороны, но Андреа утробно вздохнул и начал ерзать на кровати, так что Голдина реплика оказалась вполне в тему. Ану-инэн показала своему водителю кулак, и та, покорившись, издала эротичное мычание в нос. Под аккомпанемент этих звуков Ану-инэн извлекла из шкафа два маленьких серых вещмешка и поспешно кинула в один из них маленькую шкатулку с наклейкой в виде моложавой расписной красавицы, сидящей перед зеркалом в изящной, но трудной позе. Потом к ней добавилась пластиковая бутылка спирта, две аккуратных картонных коробочки и громоздкий пистолет, который Ану-инэн сгоряча тоже запихнула в мешок, но спохватилась, и переложила в карман. Тем временем Андреа и Голди трудолюбиво создавали звуковой фон, причем Голди уже вошла во вкус, и стонала почти в голос.
Ану-инэн стояла у распахнутого шкафа, стараясь сообразить, что бы еще прихватить необходимого, но тут, заглушая все остальные звуки грянула сирена воздушной тревоги.
— Hу, вперед! — уже не таясь крикнула Ану, и быстро пояснила:
— Генеральская тревога, все будут выбегать, эсбэшников просто снесут нафиг, заодно и мы улизнем. Пошли!
Действительно, по коридору уже слышался нарастающий топот. Ану-инэн пинком ноги откинула в сторону дверь, и они смешались с плотной массой девушек в одинаковых серых комбинезонах, при вещмешках за плечами и с противогазами наготове: чувствовалось, что личный состав Танковой Личной генеральскую тревогу ждал и был к ней готов — знакомые в штабе явно были у многих.
Предсказания Ану-инэн сбылись полностью: Андреа мельком увидел, как у лестницы два человека в одинаковых синих костюмах попытались схватить за плечо девицу с такими же ярко-желтыми волосами, как у Голди. Возник затор, но он тут же рассосался, а в завывании сирены и грохоте сапог по лестнице совершенно потонул звук от катящихся вниз по ней же синих. Специально их никто не бил и не толкал — просто они мешались на дороге, и сумели с этой дороги отползти лишь этажом ниже, там, где в уголке хранились метлы, тряпки и тому подобная утварь. Пробегая мимо этого уголка в общем потоке Андреа мельком взглянул туда, но толком понять не сумел: изрядно помятых эсбешников то ли просто завалило грудой швабр и веников, то ли они нарочно спрятались под них.
* * *На улице оказалось, что толпы заранее готовых к неожиданной тревоге воителей и воительниц валят отовсюду, пересекаясь и смешиваясь. Бегом и полубегом разной интенсивности они все двигались куда-то к дальнему концу гарнизона, и Андреа, поддавшись общему порыву, тоже двинулся туда, но его поймали за рукав.
— Ты-то куда собрался? На построение? — раздраженно спросила Ану-инэн, и без дальнейших объяснений потащила крутого героя в кусты. Под ними оказалась извилистая канава с влажной землей на дне, и пригнувшись, а то и на четвереньках, все трое долго пробирались по ней — кто как, а Андреа совершенно потерял ориентировку, тем более что смотрел не по сторонам, а все больше под ноги: он только сейчас обнаружил, что до сих пор обут в женские резиновые шлепанцы, и поэтому боялся наступить на шальную гадюку… или просто на осколок стекла.
Ткнувший головой в мягкое пружинящее препятствие, Андреа поднял глаза, увидел прямо перед носом обтянутый комбинезоном зад остановившейся Голди, и понял что в путешествии наступила пауза.
— Теперь куда? — спросил он на всякий случай, и получил в ответ выразительное «Тс-с-с!». Тогда Андреа выпрямился, и огляделся.
Канава была по-прежнему обсажена кустарником с обоих сторон, и сквозь зелень можно было разглядеть очень немного — маленькие клочки серого неба сверху и совершенно разрозненные части пейзажа по бокам, из которых даже действующий заведомо крутой при всех своих способностях не сумел бы сложить цельную картинку, а уж о крутом бывшем и говорить не приходилось. Зато через кусты свободно проходили звуки, и на фоне продолжавшей надрываться вдали сирены, слышались громкие крики, издаваемые нарочито противным голосом:
— Равняйсь! Я сказал равняйсь, ублюдки! По команде «Равняйсь» голова поворачивается резко, чтоб соплей убить товарища! Отставить! Вы что, еще не поняли? Я здесь самый злой сержант в этом гарнизоне, а во всей армии хуже меня есть только двое! Все, кто попадает ко мне в руки либо становятся солдатами, либо жрут говно и дохнут в сортире! Судьба этого взвода — подохнуть в сортире, потому что таких задохликов и недотеп я еще не видел… Кто вас только сюда прислал, какой штатский долбодятел? Из какой такой сраной деревни, а?!
Любопытство взяло вверх над осторожностью, и невзирая на протестующее шикание спутниц, Андреа аккуратно раздвинул ветки. «Его глазам открылось…» — по обыкновению начал думать он о себе в третьем лице, но вспомнил, что решил избавиться от старых привычек, и принялся смотреть просто так, без внутреннего монолога.
Прямо за кустами начиналось насмерть заасфальтированное поле, расчерченное белыми полосами, квадратиками, кружочками, треугольниками и буквами так, что кое-где из-за них не видно было самого асфальта. Ровно выстроившись вдоль одной из пунтктирных линий стояла шеренга бритых парней в новенькой форме. Все они были как на подбор могучими, мускулистыми, с тяжелыми квадратными челюстями и пустыми водянистыми глазами. Желтые с черными полосами береты были заломлены набок, и у каждого из сапога торчала ручка ножа. Вдоль шеренги расхаживал молодой человек лет восемнадцати, его мундир носил следы поспешной глажки холодным утюгом, а туго затянутый ремень не мог замаскировать порядочное брюшко. Когда молодой человек повернулся в профиль, выяснилось, что на носу у него имеются очки с одной заушиной, а вторую заменяла проволочная петля.
— Господин сержант, разрешите вопрос, стажер личный номер один-девять-двести сорок три, а что это там так гудит?
— Что-о-о?! — заорал было молодой человек, но сорвавшийся голос подвел, и грозный рык неожиданно завершился коротким писком, который в свою очередь потонул в надсадном кашле. Продолжая кашлять, сержант подбежал к задавшему вопрос амбалу на полголовы выше его, и молча ткнул его кулаком в живот. Андреа усмехнулся, ожидая, что от ответного удара сержант улетит шагов на десять, но стажер личный номер один-девять и так далее, вместо того, чтоб дать сдачи послушно согнулся. Сержант вытащил из-за пазухи отвес и транспортир, высунув язык от усердия проверил угол наклона берета, и замахал на стажера руками, выпучив глаза и путаясь в словах:
— Да я тебя… Да тебя у меня… Таких у нас… — и тычком в шею выпрямил жертву обратно. Отойдя назад, пробормотал сквозь зубы: