Вера Огнева - Возвращение к себе
- Роберт Парижский.
- Слышал о тебе.
Роберту нечего было ответить. Он не знал, где находится Критьен. Но какое это имело значение?
Он откинулся головой на горячий камень, закрыл глаза и погрузился в короткий полуобморок-полусон.
А сейчас он брел по улицам мертвого города к Храму.
Граф Александр Сильвестр Оберан Альбомарский по прозвищу Соль, сидел на плоском камне у входа. С другой стороны от окованных медью высоких резных дверей, привалившись к стене, полулежал незнакомый воин. Услышав шаги, Соль поднял голову. Роберт споткнулся, будто налетел на невидимую стену. Никогда он не видел у мудрого, благороднейшего из благородных, гордого потомка римлян такого лица: заострившиеся черты с печатью обреченности, бледно-серая кожа и пустые - ПУСТЫЕ! - глаза.
- Соль, это - я, Роберт, - сорванным голосом окликнул граф.
- Роберт?
- Соль, ты ранен?
- Нет. Не сильно.
- Ты меня видишь?
- Да, - он отвечал таким же хриплым, как и у Роберта голосом. Крови видно не было. Удар по голове? Но раз не обеспамятел - ничего страшного.
Граф Парижский шагнул к храмовой двери.
- Стой! - Соль попытался ухватить друга за край одежды. - Не ходи туда.
- Почему? Оцепление меня пропустило.
- Не ходи.
- Что там?
- Не ходи!
Бригитта! Роберт рванулся к двери. Тяжелая створка покачивалась на одной петле.
Он протиснулся между искореженными половинками и замер на пороге сумрачного зала.
Все огромное пространство от входа до дальней, покрытой веселенькими арабесками стены, заполняли трупы. Сотни, тысячи трупов. Женщины, старики, мужчины, дети.
Почему так много детей? Всюду взгляд выхватывал из этой свалки маленькие, неподвижные тела. И ни одного воина! Все они были при жизни обычными, мирными людьми…
Здесь не было сражения!!! Здесь была бойня. Люди пришли искать спасения к Богу.
А Он…
Роберт очнулся. На лицо лилась вода. Над ним склонилось багровое лицо с большим похожим на клюв носом. Правый глаз воспаленно поблескивал, левый прикрывала широкая, промокшая кровью повязка.
Гарет плескал воду из фляги. Роберт видел это, чувствовал, но чувствовал как-то не так; будто кожа на лице онемела.
Кое-как повернув голову, он увидел, что лежит на площади у высоких дверей Храма.
Рядом сидел Соль, вперив невидящий взгляд в пространство.
***
- Граф, говорят, вы с каким-то бароном первыми ворвались на башню Вифлеемских ворот? А мы с Бригиттой в числе первых были у Храма.
Маркиз де Бо улыбался напоказ всеми своими неровными зубами. Улыбка на костистом, обрамленном жидкой бородой, лице походила на оскал черепа.
- И что? - граф Парижский не хотел задавать этого вопроса. Само вырвалось.
- Бригитта - настоящий воин. Она показала, на что способна.
- Вы вошли в Храм?
- Ворвались! Неверные падали направо и налево.
Детские тела были везде: под ногами, на алтаре, в нефах, они были даже в маленькой часовне… и на самом Священном Камне…
От них ему теперь было не уйти.
Граф Роберт Парижский Робертин не мог покинуть торжественную службу в храме Гроба Господня.
***
- Ты уезжаешь?
- Какое тебе дело?
- Просто спрашиваю. Но почему?! Только-только началось самое интересное. Неужели ты откажешься от дележа?
- Я забрал свою долю военной добычи.
- А земли?
- Я не за тем сюда шел.
- Мы все шли освобождать Гроб Господень, - красивые губы женщины дрожали от возмущения. - Но это не значит, что я откажусь от своей доли земель в Палестине.
- Бригитта, откуда у тебя это кольцо, подвески и обруч? Их раньше не было.
- Кольцо подарил маркиз. А подвески и обруч я добыла сама. Ты, наверное, забыл что я - воин?
- С кем ты воевала, Бригитта?
***
- Ты не завтракал? - голос Бенедикта вырвал Роберта из воспоминаний;
- Нет еще.
- Пойдем.
Вытирая на ходу руки о край туники, барон повел своего гостя в дом. На столе стояли миски с вареным мясом и овощами. Посередине на доске покоился пышный каравай. В камин для света бросили пару поленцев.
Ведь можно и так, - подумал Роберт, - каждое утро садиться за такой же стол и чтобы рядом копошились дети - вон их рыжие головенки мелькают в зале - чтобы жена толковала о хозяйстве, а во дворе вертелась повседневная жизнь, которая и есть - жизнь.
После еды сидели, потягивая кисловатое вино. Роберту не хотелось вносить сумятицу собственных проблем в мирное течение утра, но барон ожидал продолжения вчерашнего разговора. Пора было расставить точки над 'i'.
- Ты когда из Святой Земли уехал? - спросил Роберт.
- В 99 - осенью. К лету 1100-го был дома.
- После взятия Иерусалима, когда начался всеобщий дележ, я почти сразу ушел в пограничье.
Хотя, это сейчас более или менее понятно, где та граница проходит. Тогда все было зыбко. Какие-то земли освобождались, какие-то переходили из рук в руки по несколько раз. Я со своими людьми, кто пожелал, конечно, ушел на юг к Аскалону.
Слава Богу, хватило ума собрать тогда такие регулярные отряды, иначе все рассыпалось бы, еще не начавшись.
Потом были, три года патрулирования той самой эфемерной границы: разведка, поиск, стычки. И нападать и убегать случалось. Выучился арабскому…
Сельджуки и египетские отряды захватывали людей. Кого продавали в рабство, кого возвращали за выкуп. Торговля рыцарями стала на Востоке прибыльным делом. Бывало и такое: увозили в пустыню, раздевали и бросали просто так, в назидание. Война как война. День за днем.
Хаген попал в плен раненым, потерял речь, да и надежду уже потерял, когда до нас с Солем дошли слухи, что какой-то франк, прикованный к колодезному вороту, качает для правоверных воду. Пришлось наняться погонщиком в караван. Благо, Соль лучше меня по-арабски, да и другие языки знает. Как тогда с больным Хагеном к своим выходили, не спрашивай. Думал, все - конец. Но вышли, а там и меня зацепило.
ALLIOS
Сюда в глухомань юго-восточного порубежья долетали только отголоски сражений, бушевавших в Тивериаде, Антиливане, Эдессе и Галебе. Главным образом, новости приносили воины, заступавшие на смену тем, кто погиб или отправился домой.
Многие, не выдержав испытания пустыней, отчаивались завоевать свое княжество.
Со смертью Готфрида Бульонского всеобщий хаос и раздор настолько усилились, что Роберту одно время казалось - до полного краха остался один шаг. Балдуин, помазанный на престол Иерусалима, вскоре после кончины Блюстителя Гроба Господня, попытался навести хоть какой-то порядок. Лагерь Роберта перестал испытывать недостаток в провианте и ору-жии. Но вместе с тем в порубежье хлынули толпы рыцарей и простолюдинов самого сомни-тельного свойства. Приходилось мириться и с этим. Откажись Роберт - остался бы с горст-кой верных людей, которых что ни день становилось меньше.
