Антонина Клименкова - Забытый замок
— Зачем тебе он понадобился? — спросила я, положив руку на холодную бронзу. — В нем даже свечки нету. Бесполезный и пустой… Ой!
Под легким нажатием подсвечник будто отломился от зеркальной розетки, но остался висеть в сломанном на 90 градусов положении. Стена в глубине ниши, издав душераздирающий скрежет, вместе со светильником не спеша отъехала вовнутрь. Ну точно ржавая калитка. Из открывшегося проема повеяло сыростью и терпким запахом ладана.
Князь степенно сполз из ниши (или теперь уже окна?) на пол.
— Нам туда? — спросила я у зверя.
Но тот не удостоил меня ответом. Усевшись, он принялся самозабвенно умываться, с видом, будто важней его шкуры в мире штуки нет.
— Понятно. Значит, ваше высочество решило подождать тут. Ну и ладно, пойду одна.
Я перешагнула через «подоконник» во тьму. Ничего, Петр тоже не в ворота в Европу влез.
От сквозняка огонек свечи трепетал и грозил погаснуть. И я трепетала не меньше, спускаясь вниз по крутым каменным ступеням потайного хода. Любопытно, известно ли о существовании оного хозяину замка? А еще любопытно, где сейчас сам граф. Хотелось бы знать, как он отнесется к тому, что ночью я гоняюсь за его рыжим любимцем.
Лестница сменилась коридором, напоминающим каменную нору мышки-великана. Я старалась красться как можно тише, но шаги эхом разносились под сводами, пугая меня саму. А мне и без того было жутко страшно и страшно интересно.
К счастью, пока я уговаривала себя вернуться назад, тайный ход закончился небольшой деревянной дверцей. Поставив на землю подсвечник, уже весь исплаканный расплавленным воском, я сняла с ржавых скоб массивный брус, выполнявший роль засова, и робко потянула ручку.
Я стояла на пороге склепа. Ибо как иначе назвать сие мрачное помещение, заполненное морем горящих свечей?
Это было бы похоже на пещеру, если б не окна — или, вернее сказать, узкие прорези в стенах под самым потолком, поддерживаемым рядами колонн. Кольцо колоннады было столь плотным, а сами столбы неохватно толстыми — только войдя в круг этого каменного хоровода, я смогла увидеть что-то кроме свечей. Лучше б я этого не видела!
В центре склепа возвышалось жуткое сооружение — трехметровая пирамида, сложенная из скрещенных мечей и копий, воткнутых в землю. На наконечники и клинки были нанизаны человеческие черепа. Должно быть, их здесь не меньше полусотни. Уму не постижимо, как это сооружение до сих пор не развалилось! Его создатель обладал поистине дьявольским терпением.
В промежутках между иззубренными лезвиями и трухлявыми древками виднелось черное жерло колодца. О его глубине оставалось лишь догадываться. Как и о его предназначении, и о роли надземного «украшения».
Колоннада, окружавшая пирамиду, размыкала плотный ряд в двух местах: у дверей, ведущих, верно, в мир живых, и точно напротив. Там располагался величественный престол. Установленный на возвышении, высеченный из черного камня трон. Языки красноватого пламени окружавших его светильников едва отражались на маслянисто-гладкой поверхности.
На ступенях подножия сидели черный дог и белая лайка.
— Ой, а вы чего тут делаете? — удивилась я и хотела подойти…
Но Цербер, не поднимаясь с места, оскалил клыки и зарычал, а Цезарь разразился злобным лаем.
— Да что с вами? Цезареночек? Церберушенька? Вы меня не узнали? — спросила я и смело направилась к псам.
Собаки ко мне принюхались, замотали хвостами, но продолжали глухо рычать.
Вот в чем дело! Они охраняли хозяина. Граф был без сознания. Вокруг по ступеням расползались пятна крови. Бриллианты в браслетах сверкали, будто корунды.
— Боже мой! — воскликнула я. — Что случилось?!
Я не знала, что делать. Я прильнула ухом к его груди — сердце едва билось.
— Бегите за Мартой! — крикнула я псам. — Приведите ее скорей!
Собаки все поняли и исчезли.
Господи! Что делать? Я не знаю, чем помочь! Это так ужасно!..
Граф судорожно вздохнул. Ресницы дрогнули. Он открыл глаза.
— Слава богу! — обрадовалась я, помогая сесть. — Вы живы? Что произошло?
— Ничего, — сказал он тихо, растирая запястья. Растрепавшиеся, спутанные волосы падали на глаза, блестевшие каким-то безумным огнем.
— Вы можете встать? Я помогу, нужно вернуться в замок. Вам необходимо отдохнуть…
Граф оттолкнул мою руку. Поднялся, сошел со ступеней.
— Немедленно уходи отсюда, — бросил он.
— Что? — Мне показалось, я ослышалась.
— Тебе нельзя…
Его голос утонул в оглушающем вопле. Этот рев, будто изданный разом сотней призраков, вырвался из недр земли. Ужасная пирамида задрожала, сотрясаемая порывами ветра, несущимися из бездны колодца. И вместе с ветром оттуда стали подниматься щупальца серебристого тумана. Туман расползался вокруг, оплетал колонны…
— Уходи! — крикнул мне граф, отступая назад. — Быстрей!
Я метнулась к двери потайного хода, но путь мне преградила мерцающая прозрачная струя. Будто заметив меня, она метнулась, опутала мои ноги, связала крепче веревки.
— Дьявол! — Туман настиг графа. Теперь он нашел свою цель — и окутал плотным облаком. Стекаясь в одну точку, твердея, будто острое стекло, туман держал нас в плену, меня и графа. Струящиеся щупальца, извиваясь, пронзали его грудь, проходили сквозь него. Но он сумел высвободить руку — я видела, как от локтя до запястья обвилась белая, блестящая кобра, — и протянул ко мне. Я была далеко, но невидимая сила таким мощным ударом обрушилась на меня, что смогла вырвать из липких оков. Я отлетела к самым дверям, больно стукнувшись спиной. Не выдержав, тяжелые створки распахнулись, и я упала на мокрую траву.
Врата склепа захлопнулись.
Снова заморосил дождь, а я стучала в двери часовни звала, проклинала, дергала ручки… Тщетно. В ночной тишине были отчетливо слышны шлепки капель о листву.
Промокнув до нитки и отчаявшись, я вернулась в замок.
Я была растеряна. Я отказывалась понимать увиденное…
Только с серым рассветом ко мне пришли мутные сны.
ГЛАВА 10
Ночь прошла — остались непонятки
Высшая мудрость заключается в умении мыслить, как оптимист, и действовать, как пессимист.
Хистрикс ХирсутусПонедельник, 14 июля
Утро было солнечным, звенящим радостными птичьими голосами. Перед собой на подушке я снова нашла посапывающего котенка.
А на лестнице столкнулась с графом. Сегодня он был очень стильный: на ногах красовались ковбойские сапоги, а на голове — не менее ковбойская шляпа. Не парень, а загляденье!
