Катерина Шишканова - Призрачная
К вечеру, когда странный старик и ведьмачка скрылись в уходящих на запад холмах, всё село облегчённо вздохнуло…
— Тихо-тихо-тихо, — заботливая рука посильней прижала меня к такой тёплой и родной груди и мне на миг почудилось, что я притискиваюсь к анахорету. Размеренно цокали копыта, убаюкивая своей монотонностью. Я спала. То есть, спала, пока собственный судорожный вскрик не вырвал из сладостных объятий Морфея. Разлепив глаза, я почти вплотную обнаружила лицо Мглатиорга. Он спокойно смотрел на дорогу, не забывая, впрочем, успокаивающе поглаживать меня по плечу. От неожиданности я икнула. Потом икнула ещё раз. И ещё.
— Замерзла? — два голубых сапфира обеспокоено вгляделись в моё заспанное лицо.
Я помотала головой, но Мглатиорг уже выпутывался из плаща, чтоб укутать меня хотя бы половиной. И ещё теснее прижал к себе: через тёплый сюртук я почувствовала, как мерно клацали его зубы… сливаясь в тон с моими.
— Нам ещё далеко?
— Нет. Вон уже небо заалело на востоке. Значит где-то через час…
Я не дослушала: пропустила руки за его спиной, чтоб отогреть окоченевшие пальцы, зарылась носом в грудь и опять уснула, чтоб вернуться в своё так рано ушедшее детство. Уже сквозь сон мне почудилось, что он опустил на меня голову и то ли вздохнул, то ли заснул…
Мы явились в "Призрачную" чуть ли не в полдень, когда уже давно прибывший граф едва не разобрал по камешку весь замок. Нашу сонную парочку, тесно прижавшуюся друг к другу и всё равно цепенеющую от холода он будил лично. Увидев мою прокушенную ладонь, господин раскудахтался как озабоченная наседка, мигом отослал за Климентом и попытался отнести ко мне в комнату, но я вырвалась, сообщила что чувствую себя просто замечательно и отправилась к себе своим ходом. На исцарапанного и покусанного друга Велазург даже не обратил внимания. Нет, вру — обратил: вечером у них был жуткий скандал, чуть не дошедший до мордобоя, и я крупно подозревала, что именно из-за моей подпорченной шкурки. На следующий день уже я сцепилась с графом… из-за Мглатиорга. Рассказала, почему мы задержались и вообще кому я обязана жизнью, после чего их отношения наладились.
А я осталась не у дел…
* * *Зима заканчивалась, на речках трещал лёд, морозы ушли в глубь леса и по ночам я больше не коченела под тремя пуховыми одеялами. Альбина наконец-то вспомнила о моём существовании и время от времени заглядывала в гости с очередной дохлой крысой в зубах. Её подарочки я обычно выметала специально для таких случаев припасённым веником. У Велы всё наладилось, она и Антоний ходили загадочные, как два шпиона, а мы, догадываясь, в чём дело, не сильно спешили их расспрашивать — придёт время — сами обрадуют. Вета тоже сильно изменилась — она влюбилась и сверлила в моей голове дыру, каждый вечер вздыхая об одном молоденьком воине, явившимся с патрулирования границы вместе с гарнизоном. Несколько раз я видела, как она тайком пробирается за конюшни, спеша на свидание с Пилипом. Два раза я внаглую за ними подсматривала, потому что нечего было делать и вообще меня распирало любопытство. В третий раз я попалась на глаза… графу (сунувшемуся в те же кусты, что и я), получила строгий выговор, покаялась и пообещала больше так не поступать. Мы снова допоздна засиживались на кухне, травили байки и вытравливали вконец не вылезающего из запоя деда Лукона. Узнав о том, что я почти безграмотная, сердечная Вела принялась за моё образование: теперь ночи напролёт я учила заумные правила и могла часами цитировать ненавистную уже Библию. С таяньем снега в нашу скучную на события жизнь влилось хоть какое-то разнообразие: мы гуляли в лесу, стараясь не заходить слишком далеко, охотились на зайцев, расставляя на них силки, меня с Девой с позволения графа учили ездить на лошади — Антоний нашёл самую спокойную клячу в конюшне и теперь издевался над нами в любую свободную минуту. С самим графом, надо сказать, произошли серьёзные перемены: его извечные друзья — бутылка вина и портрет жены — перестали его интересовать. Теперь он слонялся по коридорам, как привидение, изредка натыкаясь на меня или Велу, которые тут же волокли его на кухню и пичкали чем-нибудь съестным и по возможности питательным, чтоб продержался до следующей поимки. Из сухопарого он превратился в обтянутый кожей скелет. Он смотрел на меня глазами побитой собаки, грустно вздыхал, вызывая сочувствия, но его не получал, и покорно принимался за еду. Однажды я пригрозила, что начну кормить его сама, если господин не успокоится, но живости это ему не добавило. С управителем тоже произошли разительные изменения — после нашей прогулки он начал меня избегать. Если же я всё-таки нечаянно сталкивалась с ним в переходах, он становился холодно вежливым и надменно равнодушным, подчёркнуто обращался ко мне на "вы" и старался поскорей убраться восвояси. А я искала с ним встречи, сама не зная отчего принялась подсматривать из окна спальни за ним во дворе, подслушивала их разговоры с графом, старалась перехватить данные им поручения и всё в таком роде, чтоб только быть ближе к нему хотя бы на несколько минут. И Мглатиорг, завидев в очередной раз меня на горизонте, менял курс, находил любой предлог, чтоб исчезнуть и слонялся такой же разнесчастный, как и граф — весенняя хандра, чтоб её! Два привидения на один небольшой замок — мне казалось, что это уже слишком… Пока однажды не столкнулась с призраком настоящим, но вскользь и всего один раз.
Я как всегда не могла заснуть, крутилась так и эдак, принимая позу поудобней, но жёсткая перина отлежала всю спину. Я зажгла дополнительную свечу и пошла прогуляться на рабочее место, где в ожидании меня томился черствеющий бисквит, заранее приготовленный бдительной Велой, выучившей большинство моих варварских повадок. Я не дошла до кухни, совершенно машинально свернула в другую сторону и очутилась в гостиной, в которой когда-то так любил обретаться граф. Прямо перед картиной неверной жены замер Мглатиорг в своём фирменном изодранном плаще… Вернее я так решила, что это Мглатиорг — но стоило мне коснуться его кончиками пальцев, как я поняла, что ошиблась. Ко мне повернулось почти прозрачное лицо, сквозь которое просвечивался чёрные волосы графской жёнушки. Молодой. Жаль, лица толком не видно. Бесплотный плащ взметнулся клубами дыма.
— Держись от меня подальше, женщина, — пророкотал призрак, если только шёпот может греметь громом, окутался в плащ и испарился.
— Это же Отвергнутый любовник, — восторженно защебетала Вета, когда наутро я описала ей насыщенную впечатлениями встречу. Я полоскала в талой протоке бельё, а рыжая сидела в сторонке: после одной уплывшей наволочки и утонувшей юбки я решила, что справлюсь и сама. — Поговаривают, что наша красавица имела кучу возлюбленных, а один чем-то ей не угодил, ну он и повесился… Или его тени загрызли?.. В общем, не важно, после смерти он стал неупокоенным духом и каждую весну шляется по коридорам, изредка являясь молоденьким девушкам. Хотя чаще всего он проявляется в гостиной. Чудик, правда?
