Валерия Маменова - Тяжело быть Магом
Насколько я знаю, Кольт самый способный в группе теоретиков. Теперь я знаю точно насколько хороший у него запас энергии, но все равно до практика не хватило. Теоретики усовершенствуют, модернизируют, преобразуют заклинания или создают новые, но практиковали их только мы.
— Ларк, открывай, — значит, явился, не запылился.
— Тебе зачем? — стою под самой дверью, пытаясь сплести заклинание.
— Ну, ты чего, обиделся что ли? Открывай.
— Если обещаешь больше не делать так.
— Ладно, обещаю. Все?
Открываю дверь. Кольт с виноватым видом озирается по сторонам. Ах, точно. Он же полуголый. Холодно ему, наверное. Ну, пусть побудет на моем месте.
— Ну-ну, не торопись, — останавливаю его, при попытке войти в комнату.
— Ну, что опять?
— Мы еще не пожали руки, в знак примирения, — мило улыбаюсь.
Кольт внимательно смотрит на протянутую руку. Ищет подвох и…не находит его. Парень не замечает, что я плету заклинание. Он протягивает руку, и…моя гордость вновь растет до небес. Месть свершилась, справедливость восторжествовала!
— Ты чего? — обиделся Кольт, потирая руку.
— Теперь мы квиты, — улыбаюсь и отступаю.
Кольт заходит в комнату и садится на свою кровать. Рука у него все еще болит. Если честно, у меня тоже. В первый раз применил заклинание тока и мне тоже перепало.
— Ну, ладно, прости, я погорячился, — спокойно отвечаю ему. В ответ тишина-а-а.
— Ну, правда, Кольт, я больше так не буду. Молчит.
— Я клянусь, что не буду так делать, — выдерживаю паузу, — но если сам напросишься, я за себя не отвечаю.
— Ну, вот, — бубнит парень, — и здесь отвертелся. Не буду, если то…, если это…, — парадирует мой тон и голос, надо заметить, очень правдоподобно.
— Мир?
Кольт смотрит некоторое время мне в глаза. Брови сдвинуты, губы сжаты, можно сделать из этого вывод, что парень думает.
— А куда я денусь? Ладно.
* * *
После обеда (Кольт, наконец, успокоился и перестал дуться) мы пошли тренироваться. У него имелась пара мечей (это подарок от родителей на восемнадцатилетние), рукоять была удобная, но не для моей руки, лезвие длинной сантиметров шестьдесят.
Как сказал Кольт, на парных клинках он дерется выше всяких похвал, но в драке с одним клинком у него есть проблемы. Взяв один из мечей, согласно кивнул. И начался бой.
Спустя минут десять, я определил слабые места Кольта. У меня было преимущество, я-то учился сражаться как раз с одним клинком.
На парах у Пэйна, мы упражнялись на парном оружии. Хотелось бы и мне, чтоб родители на совершеннолетие подарили что-нибудь подобное.
Я получил несколько незначительных парезов, только успевая от них ускользать. Хотя Кольта я тоже зацепил и не однократно. Сражаться без страховки мы не боялись, тут хорошие магические врачи, залечат любые раны (зато, если простудишься, придется лечиться традиционными методами).
Через час мы уже плелись по лестнице, приближаясь к нашей башне. Тяжело дыша, я ворвался в комнату, и…О Чудо! Что я вижу?!
Возле кровати стояли мои вещи, в которых ясно выделялась моя любимая гитара. У окна стояла фигура, облаченная в черное — это Себастьян.
— Как же я по тебе соскучился!
С этим криком Себастьян повернулся (думаю, ему показалось, что я брошусь сейчас его обнимать). Быстро пройдясь по комнате к своим вещам, вытащил из чехла гитару и принялся обнимать ее.
— Любимая моя, — поглаживая ее, пролепетал я, — почти два месяца не виделись. Посмотрел на Себастьяна, тот с кислым выражением лица наблюдает за мной.
— Здравствуй, Себастьян, — улыбаюсь, но затем снова отдаю все свое внимание гитаре.
В памяти появились картины. Мне тогда исполнялось пятнадцать лет, родители отвели меня в музыкальный магазин. Я занимался пением и играл на гитаре, но тогда ее у меня не было. В магазине я увидел ЕЕ. Можете смеяться, но это любовь с первого взгляда. Темно-зеленая, изящная, шестиструнная гитара. Я помню, как подошел к ней, провел по струнам и влюбился. Возможно, для всех она звучала, как и все остальные гитары, но мне она показалась особенной.
— Добрый день, господин Сиэль.
— С чем пожаловал? Наконец оставляю гитару в покое.
— Родители попросили передать вам некоторые вещи.
— Хм, неплохо, — оглядываю два чемодана, — а ты как здесь оказался, насколько я знаю, здесь не все могут находиться.
— Настоящий дворецкий семьи Ларк может все, — Себастьян улыбнулся.
— Ну, давай без шуток.
— Дворецким и доверенным лицам можно проходить на территорию университета. Интересно, интересно.
— А ты доверенное лицо, значит, — утвердительно киваю сам себе.
— Вообще-то, я дворецкий.
— Так, что мне передали родители?
— Ну, вы посмотрите, — улыбнулся Себастьян.
Открыв один чемодан, обнаружил одежду. Во втором же чемодане, на самом верху оказались мои плакаты.
— Я вижу, — Себастьян оглядел мою комнату, — эта комната не такая как у вас дома, — улыбаясь, добавил он, — она тоже должна уязвлять мои эстетические чувства.
Среди плакатов оказались именно те, которые были развешаны у меня в комнате.
— О, я взял на себя ответственность, и убрался в вашей комнате.
— Ты снял эти плакаты? Себастьян кивнул. Ну, что же, я развешу их над кроватью.
— Родители очень волнуются за вас, господин Сиэль.
— Это с чего же? — я продолжал вести раскопки в чемодане.
— Вы и вправду собираетесь участвовать в «Мире иллюзий»?
— Собираюсь.
На самом дне я обнаружил книги. Вытаскивая одну за другой. Десять книг, и все мои самые любимые.
— Ты знаешь, какие я люблю книги? — сощурил глаза.
— Просто из всех книг эти самые потрепанные. Значит, вы читали их чаще.
— Ну, и хитрый ты человек, Себастьян, — улыбаюсь.
— Ну, если речь пошла об этом, то я не совсем человек. Так, нечему удивляться. Я ожидал чего-то подобного.
— Ну, и кто тогда?
— Фея домашнего очага.
Как такое возможно? Себастьян — фея домашнего очага. Мне смеяться или же переспросить?
— Повтори-ка.
— Вы все прекрасно слышали. Сгибаюсь пополам от дикого хохота. Да, я все прекрасно слышал!
— Вы представляли их себе по-другому?
— Я думал, это маленькие, вечно ворчащие, полненькие дамочки.
— Все так думают.
Я осмотрел Себастьяна. За всю мою жизнь Себастьян ни капельки не изменился, даже волосы не росли, и щетину я ни разу не видел.
— И сколько ты у нас служишь?
— Довольно долго.
— А конкретней?
— Больше двухсот лет. Я немного удивился, совсем чуть-чуть.
