Юрий Иванович - Невменяемый скиталец
Неунывающий Дельфин и это время решил употребить с пользой. Сняв комнату на двоих, он заказал определенный и сытный ужин на определенное время, и спросил у хозяина:
— Где бы мы могли с моим телохранителем немного размяться в фехтовании, а потом и сполоснуться перед едой?
— Если хотите, можете устроиться в конюшне, она все равно сегодня почти пустая, — разрешил хозяин, с недоверием посматривая на изуродованного ожогами мужчину с явным выражением дебильности во взгляде. — Там же и бочки стоят с чистой водой, используйте самую крайнюю.
Следующие два часа искусный оратор применял свои педагогические таланты в полной мере. В конюшне он соорудил из соломы несколько чучел из соломы, обрядило их в какие-то найденные накидки, и с усердием истинного психиатра принялся наущать своего недалекого товарища, как и что надо делать по определенной команде. Все основные команды сводились только к одному: указать цель, приказать определенное действие, а потом вовремя остановить набирающего обороты сумасшедшего воина. Уракбай указывал рукой на одно из чучел, и выкрикивал:
— Враг! — затем в зависимости от желания добавлял слова «Убей!» или «Держать!»
После первого слова бывший десятник с рычанием превращал чучело в лохматые ошметки, а после второго — крутил и подминал под себя. Ко всему прочему, судя по счастливой, хоть и безобразно смотрящейся из-за ожогов улыбке, подобная забава ему очень нравилась.
Много времени ушло на обучение командам «Отбой! Успокойся!» и «Отпусти!» Ну и напоследок Дельфин проверил как работает его команда при большем количестве потенциальных противников. Установил все три чучела недалеко друг от друга и скомандовал, указывая на них:
— Враги! Убей!
Вот тут уже Заринат постарался. Сшиб в одно место все три чучела ухарскими ударами, а потом стал их топтать ногами и рвать скрюченными пальцами. Зрелище получилось почище гнутья подков. Только со второго, более громкого окрика, разбушевавшийся ученик замер, затем налитыми кровью глазами разыскал своего опекуна, узнал, улыбнулся до ушей и поспешил за поощрительной порцией орехов.
И угощая своего гипотетического телохранителя, Уракбай в сомнении раздумывал:
«А если вдруг мне не удастся его остановить? Он ведь запросто в азарте своей игры и мне кости переломает или голову свернет. Ха! А потом еще и за остальных окружающих примется! Он такой. Хотя, если припомнить, то Крюка при нападении бандитов он даже пальцем не тронул. Но ведь там он сам почему-то в драку полез, тогда как по мой команде «Убей!», может искать врагов неизвестно как долгое время. Придется как можно больше внимания уделить блокирующим командам, а то, как бы чего не вышло…»
Потом они разделись и стали смывать с себя пыль и пот.
Мыл Дельфин своего подопечного тоже сам, осторожно, стараясь не причинить боль на особо изуродованных участках кожи. И со стороны действительно могло показаться, что молодой парень и в самом деле ухаживает за любимым отцом. Хотя великовозрастный мужчина вел себя при этом как ребенок: шлепал ладонями по воде и громко смеялся.
Именно такую сценку и подсмотрел хозяин постоялого двора. Приблизившись к тыльному окошку конюшни.
— Однако! — возмущался он, вернувшись в общий зал и обращаясь к своей супруге, протирающей столы: — Да они оба сумасшедшие, не иначе! Скорей бы они уже убрались…
— А чего вообще они у нас остановились?
— Идущий в Эмран корабль отложил выход в море на завтра.
— Ну тогда и волноваться нечего, — подвела итог рассудительная женщина. — За одну ночь они нашу конюшню не развалят.
Выспались сослуживцы отменно. И утром, плотно позавтракав, поспешили в порт. Корабль, на котором они собирались отплывать, стоял под загрузкой. Но по виду почти опустошенных повозок на пирсе стало понятно, что вскоре авральные работы будут завершены. Так и получилось. Прибывшим пассажирам выделили каюту, и пока они обживались в ней, беготня по палубе возобновилась с новой силой. Под свистки боцманской дудки матросы подняли паруса, и вскоре корпус каботажного судна закачался на волнах открытого моря.
Самое, что ни на есть, время, чтобы пассажирам выйти и прогуляться по палубе. Заодно подышать свежим морским воздухом. Чем Уракбай и воспользовался. Как ни странно, но только тогда он осознал, что на всем корабле всего лишь два праздных путешественника. Это подтвердил и помощник капитана, надменный щеголь с тонкой полоской черных усиков:
— Да господа, практически весь десяток остальных пассажиров, как только узнал об отсрочке рейса, еще вчера подался на другой корабль. И сегодня тоже пассажиров набрать не удалось.
— Зато вы загрузились по самые крышки трюмов, — вежливо поощрил пассажир моряка, но своим неосторожным словом лишь поменял к себе отношение. Взгляд у помощника стал колючим и подозрительным:
— Чего это вы так интересуетесь нашим грузом?
— С чего вы взяли? Да наоборот польстить хотел подобной хозяйственности.
— Кстати, — продолжил допытываться насторожившийся щеголь: — А кто вам порекомендовал именно наш корабль?
— Да никто, сами по пирсам нашли.
— Ага, значит вы вообще не из Экана?
— Ну да. И что в этом такого?
Уракбай уже стал догадываться, что они не совсем осторожно попали на борт к контрабандистам, но вообще притвориться глухонемым, было бы еще подозрительней. Мелькнула мысль сослаться на свои связи в преступном мире Эмрана, но подобное действие могло только ухудшить отношение к ним команды. Наоборот заподозрят в попытках оправдаться. Поэтому ничего не оставалось сделать, как вежливо поблагодарить помощника за беседу, узнать когда кормят и где кают-компания и пройти на ют корабля, откуда открывался самый прекрасный вид.
Возле выступающей над волнами стойки леерного ограждения, Заринату понравилось больше всего. Хотя вначале он и обеспокоил своего опекуна горящими от надежды глазами и громким, просительным восклицанием:
— Купаться?!
— Нет! Сейчас купаться нельзя! Ты понимаешь: нельзя!
Бывший десятник возражать не умел, поэтому послушно уселся на палубу и смиренно любовался покатыми волнами. Он даже с некоторым сомнением дал себя увести только на обед, потому что никогда и ни при каких условиях не отказывался от пищи. Потом опять вернулся на понравившееся место и покинул его только для ужина.
В кают-компании с пассажирами трапезничал лишь капитан и его помощник. И скорей всего они теперь на пару подозревали незадачливых путешественников, во всех тяжких. Рассмотрели они и невменяемое состояние сильно обожженного воина.
