Дуглас Найлз - Черные Волшебники
Понтсвейн каким-то непостижимым образом умудрился проспать начало шторма. Наконец, он проснулся и неуверенно поднялся на ноги, раздраженно глядя на вздымающиеся волны.
– Что ты, черт возьми, за моряк! – закричал он на Роджера. – Ты что, не можешь предвидеть изменение погоды?
Тристан хотел было возразить, но боялся, что если разожмет челюсти, то тошнота и головокружение окончательно им овладеют. Дарус подошел к недовольному лорду и прорычал:
– Дай человеку спокойно управлять судном, ты, напыщенный болван.
– Как ты смеешь оскорблять… – рука Понтсвейна потянулась к рукояти меча, он забыл, что не вооружен.
Дарус сделал еще шаг, вплотную приблизившись к разъяренному лорду.
– В этой буре есть что-то неестественное, и если бы ты не спешил обвинить во всем Роджера, ты бы сам это заметил.
Побледнев, Понтсвейн посмотрел в темные глаза калишита, но потом пожал плечами и отвернулся к морю. Дарус присел отдохнуть, а Роджер, как ни в чем ни бывало, продолжал править судном.
К середине дня, однако, Тристан почувствовал, что даже бывалый рыбак начал беспокоиться. Волны продолжали расти, и им пришлось спустить почти все паруса, оставив лишь самый маленький, размером с детское одеяло.
– Такого просто не может быть, – проворчал старик, – чтобы погода ни с того ни с сего так расходилась. Нам предстоит трудная ночь, если проклятый ветер не уляжется.
Незадолго до наступления сумерек еще казалось, что «Везучий Утенок» оправдывает свое имя. Ветер стих и море заметно успокоилось. Но когда свинцово-серая вода с приближением ночи стала чернеть, снова возник порывистый ветер и волны быстро достигли высоты шести футов, продолжая расти – маленькое рыбачье суденышко уже с трудом вскарабкивалось на огромные волны.
Кантус возбужденно бегал от бортов судна к Тристану, с отчаянием поглядывая на разбушевавшуюся стихию. Когда мурхаунд начал скулить, Тристан ласково погладил его большую лохматую голову.
Гигантская стена черной воды внезапно появилась у кормы и пронеслась мимо, обдав кораблик настоящим водопадом, так что на палубе «Утенка» оказалось на фут воды.
– Вычерпывайте! – закричал Роджер, кивком головы указав на большие ковши, валявшиеся на палубе, Тристан увидел, как под натиском бури тяжелый руль норовит вырваться из рук старого рыбака.
Принц опустился на колени, с удивлением заметив, что его больше не тошнит. Понтсвейн встал рядом с ним, и стал с остервенением вычерпывать воду. Тристан, хоть и с неохотой, но вынужден был признать, что лорд действовал довольно ловко, демонстрируя недюжинную силу. Он, конечно, понимал, что на карту поставлена его собственная жизнь.
Они отчаянно работали черпаками, но вода, казалось, переливалась через планшир быстрее, чем они ее выплескивали.
Тристан набрал очередной полный ковш, когда неожиданно в его ноздри ударила отвратительная вонь. Задыхаясь, он уронил ковш и отшатнулся назад.
Зловонные черви кишащей массой вылезали из коробки, стоящей на носу кораблика.
Он попытался закричать, но голос не слушался его. Черви продолжали вылезать наружу, и Тристан почувствовал, что дно становится склизким.
Отвратительный запах разложения густым облаком навис над суденышком.
– Колдовство! – воскликнул принц, обретший, наконец, голос.
– Что это за черное волшебство? – проревел Понтсвейн. Лорд был не столько напуган, сколько разъярен. – Это ты навлек на нас неприятности! – Он потряс кулаком в сторону Тристана.
Принц отрешенно покачал головой, наблюдая за Роджером, который с криком ужаса смотрел на гибель своего судна. Вдруг центр лодки стал подниматься вверх, а нос и корма остались под набежавшей волной, послышался жуткий треск. Когда вода отхлынула, Тристан увидел, что Роджер исчез и руль свободно болтается.
Рыбака нигде не было видно.
Дарус метнулся мимо Тристана на нос «Утенка» и попытался развернуть сверток, где лежало их оружие… и меч Симрика Хью!
Корпус с треском распался на две части, и сверток с оружием мгновенно соскользнул в черную воду. Дарус нырнул вслед за ним и исчез в бурлящих волнах.
Тристан, наконец, обрел способность двигаться и успел отпрянуть в сторону от падающей мачты. Он взобрался на корму, которая продолжала держаться на поверхности, и попытался разглядеть Даруса, но услышал лишь лай Кантуса где-то рядом. Калишит и собака оставались невидимыми в кромешной тьме.
Вдруг Дарус показался из воды совсем рядом, и Тристан успел заметить, что руки его друга пусты. Тут гребень волны ударил в остатки кормы, и последняя часть «Везучего Утенка» развалилась на части. Принц, захлебываясь, отчаянно забил руками по воде, но тяжелая черная волна навалилась на него.
* * * * *
– Кралакс, ксироз, зутар!
Короткие, проворные пальцы ласкали поверхность зеркала. От стекла, казалось, исходило мягкое свечение. Волшебник говорил нежным голосом, словно успокаивал нервничавшую любимую кошку.
Но его слова были могущественными заклинаниями.
Поверхность зеркала затуманилась, и, постепенно, в нем проступили очертания комнаты. Синдр медленно обошел вокруг залы совета, и все его внимание сосредоточилось на высоком зеркале. Одна из кроваво-красных занавесок была отодвинута, открывая зеркало. Его золотая рама словно концентрировала и усиливала исходящий от него свет.
Волшебник посмотрел в зеркало и увидел Большой Зал в Кер Корвелле.
Зал был пуст, если не считать старой поварихи, собирающей с широких столов грязные тарелки.
– Зуакс, эли!
Картина в зеркале стала перемещаться, как будто наблюдатель вышел из зала, и начала подниматься по лестнице внутри замка. Несколько минут изображение переходило из комнаты в комнату, легко проникая сквозь закрытые двери. Кер Корвелл казался спокойным, почти брошенным.
Синдр почувствовал раздражение, но усилием воли снова сосредоточился: самоконтроль, напомнил он себе, – вот что самое главное.
Он с самодовольной улыбкой подумал о священнике Хобарте. Слепо служащий своему неистовому богу, этот толстый фигляр готов принести в жертву собственную жизнь, если его страшный хозяин потребует этого. И насколько смешными были его оккультные возможности, раздумывал довольный Синдр, по сравнению с могуществом волшебства главы Семерки. Так полагаться на богов – удел глупых и слабых людей, в этом Синдр был убежден абсолютно.
Изображение переместилось из башни на внешнюю стену, и здесь он увидел двух человек, равнодушно стоящих на своем посту. Один из них – совсем еще молодой – задал другому вопрос. Волшебник слегка улыбнулся, когда услышал его, и довольно ухмыльнулся, узнав ответ второго стражника.
