Наталья Шнейдер - Аларика
Тайрон помог перевернуться на спину. Разорвал рубашку. Я скосила глаза, разглядывая рану. Судя по ее расположению, не так все страшно, легкое пробито. Может, ребро сломано. Лопатка — точно. Считай, дешево отделалась. Пройди стрела на ладонь левее — и все. Стало смешно — вот уж воистину, лекаря ничем не исправишь, даже сейчас прикидывать, что задето и как лечить…
— Если… Сними боль, — кровь шла горлом, мешала говорить. — Дальше… сама.
— Не выдумывай. С такой раной я справлюсь. — Тайрон покачал головой. — Телохранителем я оказался никудышным, прости.
Я не ответила — мир плыл перед глазами. Вроде не должна потерять много крови. Шок?
Тайрон положил ладонь на рану:
— Потерпи, пожалуйста. Будет больно.
А то я не знаю. Тело ненавидит, когда его начинают подхлестывать магией. А способ ответить у него всегда один — боль.
Тепло руки превратилось в жар. Пронизывающий насквозь, нестерпимый. Словно жидкий огонь пролился на рану, растекся с кровью по телу, рванулся изо рта криком.
— Все.
Я села. Голова уже не кружилась. Посмотрела вниз, на небольшой розовый шрам. Ничего страшного, уберу позже.
Сбоку послышался шорох. Я обернулась. Тайрон вскочил, настороженный, в руке словно возникший из ниоткуда нож.
Один из разбойников был еще жив, сучил ногами, пытался уползти. Какая-то часть сознания вяло подумала, что его еще можно спасти, если заняться прямо сейчас. Тайрон наклонился над ним, блеснул нож. Разбойник захрипел и затих. Эльф выпрямился, вытирая лезвие обрывком чужой одежды.
— Его можно было вылечить, — сказала я. Голос дрожал.
— Зачем? — абсолютно спокойно поинтересовался он.
Я снова оглядела побоище. Четверо. Еще один — рядом со мной. Тот, кого я сожгла заживо уже не шевелился, но огонь еще горел — он будет гореть, пока тело не рассыплется пеплом. В нос ударил резкий запах паленого. Снова закружилась голова.
Тайрон оказался рядом в мгновение ока, обнял, не давая снова растянуться на земле. Я прижалась к нему, спрятала лицо на груди.
— Все кончилось — тихо сказал Тай, гладя меня по волосам. — Все в порядке. Ты молодец.
Перед глазами снова промелькнуло — бьющийся на земле факел. Рука Тайрона с ножом. Те же руки, которые сейчас гладили по голове, утешая… Я едва не отшатнулась. Не хватило сил — слишком кружилась голова. Вцепилась в его рубашку. От одежды пахло травами. Этот запах успокаивал и в то же время странно волновал. До сознания вдруг дошло, что выше талии на мне ничего нет. Я шарахнулась, подтянула коленки к груди, залилась краской.
— Ага. — Ухмыльнулся он. — Раз вспомнила об одежде, значит и в самом деле все в порядке.
Тайрон поднял с земли мой мешок, бросил рядом:
— Одевайся.
— Отвернись, — внезапно охрипнув, попросила я.
Он хмыкнул, но просьбу исполнил. Я торопливо вытряхнула из мешка запасную рубаху, оделась. Встала — ноги держали. Головокружение тоже прошло.
— Пошли? — спросил он.
— Подожди.
Я подошла к последнему. Вынула из тела нож, вытерла об его одежду. Срезала кошелек.
На лице Тайрона промелькнуло отвращение:
— Мой народ называет это мародерством.
— А мой народ говорит — что с боя взято, то свято, — с вызовом отозвалась я. — Хоть будет на что порванную одежду сменить.
Он развернулся:
— Догонишь. Смотреть на это я не собираюсь.
Я забросила туго набитый кошель в мешок. К остальным не прикоснулась.
— Даже враги не заслуживают такого отношения, — сказал Тайрон, когда я нагнала его.
— Враги не заслуживают, — согласилась я. — Эти — не заслуживают называться врагами. Нелюди, считающие, что сила дает право на все.
— Нелюди, — усмехнулся спутник. — Они люди. Можешь сколько угодно называть их «нелюдью», но они — люди. Только от людей никогда не знаешь, чего ждать. То ли величайшей подлости, то ли столь же великого благородства. Самые опасные существа в этом мире. Самые непредсказуемые.
— Я тоже человек, — тихо напомнила я.
— Вижу. А я — нелюдь.
— Прости, — я смутилась.
— Не стоит, — усмехнулся он, и в голосе звенела ярость, — С нелюдью можно не считаться.
Я готова была провалиться сквозь землю. Повторила:
— Прости.
— Можешь не извиняться. В конце концов, мне бы надо униженно благодарить за то, что еще жив. За то, что твои сородичи, смилостивившись, не добили когда-то.
Я шагнула вперед, встала на пути, поймала его взгляд:
— Тайрон, я никогда бы не поставила тебя на одну доску с… этими. И не подумала, что мимолетно брошенное слово может оскорбить. Приношу свои извинения. Ты таков, каков есть, и я горжусь тем, что знаю тебя.
Он долго, пристально смотрел в глаза. Я не отвела взгляд. Увидела, как маска холодного бешенства сменяется лицом.
— Принято, — сказал он наконец. Взъерошил мне волосы. — Пойдем… человечек. Скоро вечер, надо найти место для ночлега.
А потом наезженные места закончились. Перестали встречаться люди. Приграничье само по себе пользовалось дурной славой, но здесь места были и вовсе нехорошие. Поговаривали, во время войны магов здешняя провинция приняла сторону некромантов. Ну, и поплатилась: победители выжгли эти места дотла. Они были очень злы — после того, что некроманты наворотили в Догаре столицу пришлось перенести — никто не хотел жить на страшном месте. Словом, после того, как в «некромантском логове» погуляла армия, здесь тоже пару веков не было никого. Мало-помалу люди снова начали обживаться в этих местах — но они по-прежнему считались небезопасными. Даже деревня, на которую мы набрели, была огорожена крепким частоколом.
День клонился к вечеру, и Тайрон решил попроситься на ночлег. Согласился кузнец. Все знают, что у кузнецов свои отношения с богами. Тот, кому подвластно железо, не боится нечистых духов, которыми могут оказаться чужаки.
Он жил бобылем уже много лет — с тех пор, как умерла родами жена, оставив дочь. И эта девочка как-то смогла уберечь дом от того запустения, что появляется у жилья, оставшегося без женской руки. Добела выскобленные полы, пестрые покрывала в тон занавесочкам на окнах. И букетик ромашек на столе. Дочери было лет двенадцать. Длинная пушистая коса, толщиной с мою руку, карие глаза в обрамлении длинных ресниц, чистая нежная кожа, какая бывает лишь у детей. Она проворно собирала на стол, я любовалась ею… пока она не повернулась. Другую щеку покрывало уродливое сине-багровое пятно.
Трапеза не блистала роскошью, но было видно, что хозяин подал на стол все, что нашлось в доме.
Утром я сказала:
— Позволь отблагодарить за гостеприимство, почтенный хозяин. Если ты не против, я могла бы вернуть твоей дочери ту красоту, которой она должна обладать по праву.
