Анатолий Хохлов - Связующая Нить. Книга 1
— Что? — не поняла продавщица.
— У вас в руках.
— Думаешь, фальшивая? — женщина посмотрела купюру на свет.
Покупатель глумливо покосился на маленькую бродяжку.
— Я не знаю, какая она, — пробурчала Кицунэ. — Я хочу узнать, что это.
— Ты с неба свалилась? — покупатель и продавщица засмеялись.
— Я не с неба! — Кицунэ обиделась, недовольная тем, что над ней потешаются, как над глупой. — Я с подземной базы!
— О-о, ясно. Что же тогда без хозяина и учителя бегаешь? Потеряешься и погибнешь. Много вас таких, генетически измененных, ничего не знающих и не умеющих, по задворкам городов умерло. Больше разве что от самурайских мечей полегло, когда от голода безобразничать начинали.
— Я не буду безобразничать, — пообещала Кицунэ. — И все-таки что это?
— Это просто деньги. Самая обычная купюра в сотню рю.
— Когда деньги отдаешь продавцу, получаешь возможность забрать товар, — добавила к словам покупателя продавщица.
— Все, что хочешь, можно забрать? — восхитилась Кицунэ. — И еду? И яркую одежду? И игрушки?!
— Да, только придется отдать много денег. Гораздо больше сотни рю.
— Когда-то на одну рю можно было купить килограмм пять прекрасного свежего мяса, — посетовал покупатель. — А теперь приходится семьдесят отдавать за деревянное ведро.
— А где деньги можно взять?
Оба ее собеседника смутились и замялись.
— Работать надо, — как-то неуверенно бросила продавщица. — В городе есть центры по трудоустройству. Попробуй туда обратиться, может быть, для генетически измененного что-нибудь подберут. Посыльным или разносчиком, например, ты стать сможешь. Быстро бегать умеешь?
Кицунэ кивнула с большим энтузиазмом. Чем-чем, а уж своей скоростью она заслуженно гордилась.
— А как мне найти центр трудоустройства? — спросила она.
Продавщица объяснила ей дорогу, а покупатель, сочувственно вздохнув, положил сдачу со своей покупки в жадно подставленные ладошки Кицунэ.
— Вот. Этих денег хватит на два пирожка с мясом. Купи и поешь. По глазам вижу, что голодная.
— Спасибо вам! — Кицунэ благодарно поклонилась и, одарив добрых людей счастливой улыбкой, побежала искать себе работу.
— Несчастный ребенок, — вздохнул мужчина, глянув ей в след. — Хоть она и создавалась как оружие, но соображение у нее совершенно человеческое. Маленькая совсем. Долго не протянет.
— Может быть, самураев позвать?
— И что они сделают? Беспризорников и без нее девать некуда. Правительство начала холодов, видимо, ждет, когда проблема лишних детей сама собой решится.
Служба занятости встретила Кицунэ толпой, гудящей голосами множества людей, запахом алкоголя, сигарет и крови. У высокой металлической ограды сидели неприятного вида оборванцы с картонными табличками, на которых черной краской были намалеваны письменные знаки. Читать Кицунэ не умела, иначе ее энтузиазм угас бы еще раньше.
«Работаю за еду».
«Готов на любую работу».
«Генетически измененный. Продам в рабство семью и себя».
За ворота Кицунэ не пустили, девчонка испуганно попятилась под непонимающими и угрожающими взглядами десятка мужчин, когда маленькая оборванка спросила, где можно взять работу. Но входить внутрь не очень-то и хотелось. Центр занятости пугал аурой безысходности, злобы и страха.
— Несут, несут! — прокричал кто-то у дверей здания, перед которым толпилась нищета, собравшаяся здесь, казалось, со всего города.
Из дверей вышли несколько самураев, сопровождающих высокого, худощавого человека в очках и с длинной черной бородкой. Толпа заволновалась, зашумела, ожидая, очевидно, чего-то хорошего. Кицунэ забралась на каменное основание ограды, ухватилась за железные прутья решетки и даже привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть.
Человек с бородкой подошел к большой доске, стоящей недалеко от входа в здание. Солдаты оттеснили толпу, и государственный чиновник не спеша наклеил на доску около тридцати объявлений.
— Сегодня больше не будет! Можете не ждать! — выкрикнул он, отворачиваясь и направляясь обратно к входу в здание. Солдаты последовали за ним.
Толпа хлынула к доске объявлений, и Кицунэ зорким глазом отметила, что кажущийся хаос таковым вовсе не являлся. Люди держались своих, четко ограниченных групп и атаковали слажено, пытаясь оттеснить конкурентов.
— Пошел прочь, наглая морда! — раздался чей-то выкрик, кулак ударил в лицо, и во дворе службы занятости началась потасовка. Объявления рвали с доски не глядя и пытались утащить в свою группу. Кулаки били, лилась кровь.
Кицунэ шарахнулась прочь от решетки, когда толпа качнулась в ее сторону. Отпрыгнув на четверть метра, девчонка неловко приземлилась на плечо какого-то нищего и, взвизгнув, шмякнулась на землю.
— Ох, бедолага! — воскликнул тощий парень, пытаясь дотянуться до Кицунэ и помочь ей подняться. — Не ушиблась? Осторожнее надо.
— Ничего, — Кицунэ спешно села и улыбнулась нищему, показывая, что с ней все в порядке. — Просто испугалась немного.
— Да уж, зрелище не для детей, — кивнул нищий и заерзал на месте, удобнее перекладывая короткие культи, что заменяли ему ноги. — И ведь каждый день так. Профсоюзы договориться не могут, вот работники и рвут друг другу глотки за любой заработок.
— Каждый день… — Кицунэ смутилась. — Дядя… а что, сейчас война?
— Э?
— Хозяин говорил, что когда война, в городах вспыхивают беспорядки, каждый заботится только о себе и всеми силами старается выжить. Город холодный… всем безразличны другие люди. Много нищих и больных, еды на всех не хватает… а вот вы ранены…
— Война? — парень вздохнул. — Война у нас не заканчивается с тех пор, как великий дайме Торио потерял рассудок и не смог больше держать страну в порядке. Каждый теперь за жизнь бьется, как может. Это наша война. А на ноги мои не смотри. Я их еще прошлой зимой на работе отморозил. Не хлюпай носом-то! — нищий подмигнул девчонке. — Так даже лучше! Безногому больше подают. А ты сама что, работу искать приходила? Ха! Даже и не суйся. Бесполезное занятие. Лучше, как похудеешь, ко мне приходи. Такой круглолицей да розовой тебе денег подавать не будут, а вот как отощаешь, может, и получится на людской жалости играть.
— Я должна стать тощей, как вы, дядя, и тогда мне будут давать деньги? — Кицунэ недовольно насупилась. — Нет, я так не хочу. Это же некрасиво!
— Ну, смотри. Неделя-другая на улице, и по-другому запоешь. Нравишься ты мне. Смешная. Как от голода будешь умирать, приходи сюда и спроси безногого Гуанга. Меня многие знают. Я не последнее лицо среди попрошаек!
