Карина Демина - Леди и война. Пепел моего сердца
Вытянув руку, оно касается Сержанта, который пытается ударить, но не может. А вот на его щеке появляется рана, сама по себе. И красные капли крови послушно собираются на ладони существа, которое высыпает их в пробирку. Капли так и лежат — красные шарики точно ягоды клюквы. И одна отправляется на язык. Существо щурится, задумавшись.
— Из-смененный.
Интересные у них там методы исследований.
— Сильный.
Существо неподвижно, внешне безучастно — да и может ли неживое проявлять участие? — однако с Сержантом явно что-то происходит. Он держится на ногах, но… выгнулась шея, плечи, точно пытаясь противостоять невидимой тяжести. В меч вцепился обеими руками, только все равно не сумел на весу удержать. Лицо покраснело.
И когда из ушей пошла кровь, я не выдержала:
— Хватит!
В этой смерти не будет ни красоты, ни смысла. Сержанту не одолеть мага — и где, спрашивается, благодушный старичок в расшитом звездами балахоне? — а я останусь наедине с ними.
— Прекрати. И мы пойдем с тобой.
Я и так пойду с ним, потому что вряд ли сумею оказать сопротивление. Попытаюсь, конечно.
— Тебе ведь приказано доставить меня в целости, так? И не причинять вред?
Пальцем в небо, но если Кормак собрался торговаться с Кайя, имеет смысл сохранить объект торга в наиболее товарном виде.
— Я не одолею тебя, но, сопротивляясь, могу повредить себе. Это расстроит твоего хозяина.
— Нет хоз-сяина.
— Хорошо, того, кто тебя нанял.
Что ему пообещали? И могу ли я пообещать больше?
— Нет, — ответило существо. — Я согласен. Пусть бросит оружие.
— Делай, что он сказал.
Сержант покачал головой. Вот же паразит упертый! Я понимаю, что жить ему не слишком-то хочется, но у нашей светлости свои интересы. Сам же говорил, что доброта — это роскошь.
Даже по отношению к друзьям.
— Подчиняйся. Или решил бросить и меня тоже?
Злится. Но руки разжимает. А меч падает беззвучно. Интересно, как долго продлится это межвременье?
За дверью дверь.
И двор.
Карета. Четверка лошадей. Десятка три охраны.
Лорд-канцлер, который не спешит злорадствовать. Он явно нервничает, поглядывая на союзника — а я отчетливо понимаю, что маг не наемник, но именно союзник, — с опаской.
— Сержант отправится со мной. — Я пытаюсь держаться настолько спокойно, насколько это возможно в нынешних обстоятельствах. — Я не слишком доверяю вашим людям, чтобы оставаться с ними наедине.
— Как будет угодно леди. — Кормак открывает дверцу, а я замечаю, что изнутри ручек нет. И полагаю, окна забраны узорчатыми решетками не красоты ради.
— И Меррон тоже.
Это наглость со стороны нашей светлости: торговаться поздно, но я торгуюсь. Пытаюсь хотя бы.
— Боюсь, это невозможно.
— Что с ней?
Лорд-канцлер косится на Сержанта, который делает вид, что ему глубоко плевать на происходящее вовне.
— Девушка… повела себя неблагоразумно. Пыталась бежать. Была ранена. К сожалению, спасти не удалось, хотя доктор очень старался.
Сержант зачерпнул горсть снега и трет шею, смывая кровь.
— Леди, я действительно не враг вам. И прекрасно осознаю, что в будущем нам придется сотрудничать. К чему мне создавать лишний повод для мести? Произошло недоразумение, исправить которое не в моих силах. Но будьте уверены, вам не причинят вреда.
Буду, тем паче что бежать некуда, а стоять на снегу холодно. Платье мое продувает на раз, но в карете неожиданно тепло. И песцовая шуба — крайне своевременный подарок. Наша светлость не настолько горда, чтобы от него отказаться. Замерзнуть назло врагу — есть ли поступок более нелепый?
А вот звуки снаружи не проникают.
Стенки кареты обиты тканью, под которой скрывается толстый слой войлока.
— Ложись. — Сержант забивается в угол. — Тебе надо отдохнуть.
— У нас выйдет сбежать?
— Одному — да. С тобой — нет.
Ясно. Наша светлость слаба и категорически не приспособлена к погоням, сражениям и прочим неурядицам, поджидающим беглецов.
— Слишком опасно, — снизошел до пояснения Сержант.
Больше разговаривать не о чем. Я кутаюсь в мех, пытаясь отделаться от нехороших мыслей о собственном будущем. Он пялится в потолок.
— Это был маг?
— Да.
— Ты не мог предвидеть его появление.
— Наверное.
— И не мог победить.
— Да.
Этот разговор бесполезен, но меня не оставляет ощущение, что, если замолчать сейчас, Сержант окончательно замкнется.
— Почему он просто не переместил нас в другое место?
— Переместил, — отвечает Сержант. Из-под лавки выползает Майло, грязный и злой. — Вы не почувствовали просто.
В Майло больше не осталось ничего детского. Очередная маска сползла, и я уже не удивляюсь.
— Думаю, к границе добросили.
— Какой?
— Без понятия. Но в протекторате вас прятать бессмысленно. Почует и без маяка.
Майло вытирает лицо и сгребает с волос паутину.
— Леди, у вас врагов, как тараканов. Не желаете ли нанять опытного ликвидатора?
Глава 6
ПОСЛЕДСТВИЯ
Вполне вероятно, что если сойти с ума, то мир вокруг окажется ближе, понятней и родней.
Размышления о жизниЮго разглядывал лицо женщины, с некоторым опасением выискивая признаки грядущей истерики.
Он рисковал.
Когда увидел карету во дворе.
Когда крался, раздвигая лиловые нити, замирая на выдохе — как бы не потревожить плетение. Добравшись до окна, едва не закричал от радости. И уже почти ни о чем не думал, спускаясь по обледенелым петлям винограда.
Ждал.
Дождался — маг, отпустив сеть, начал новое плетение. Он менял пространство, вырезая пласт Кривой башни, и время разломилось надвое. На перекрестье слоев застыла карета, всхрапывали кони, трясли головами, готовые вот-вот рвануть, и люди, которые тоже исподволь ощущали неладное, спешили животных успокоить.
И тем, и другим отвести глаза легко.
Слабая магия Юго растворилась в чужой, и он надеялся, что эмиссар слишком занят делом и миром — о да, тот отчаянно сопротивлялся, норовя вытолкнуть умертвие, — чтобы отвлекаться на малые искажения поля. Пробравшись в карету, Юго забился под сиденье и вкатил в шею полную дозу мертвоцвета. Это и вправду походило на смерть, как Юго себе представлял. Сердце замедлилось до предела. Разум оцепенел. И Юго перестал существовать. Неприятно, но… только так он уйдет от зова. И от мага, который непременно позовет Юго, как только закончит с делом. Нет, теперь при всем желании он не сумеет отыскать Юго.
А вот люди — вполне, додумайся кто-нибудь заглянуть под сиденье.
