Сергей Лукьяненко - Ночной Дозор
— Верю. — Мне показалось, что она захмелела.
— Сволочная работа… всем нам приходится идти против человеческой природы, но заходить настолько далеко… Так вот, Антон. Они — не справятся. Я — могу попробовать. Хотя полной уверенности нет и у меня.
— Ольга, если все так серьезно, ты должна подать рапорт…
Женщина покачала головой, оправила мокрые волосы:
— Не могу. Мне запрещено общаться с кем-либо, кроме Бориса Игнатьевича и партнера по заданию. Ему я сказала все. Теперь могу лишь ждать. И надеяться, что мне удастся справиться — в самый последний момент.
— А шеф этого не понимает?
— Думаю, что, наоборот, понимает.
— Вот оно что… — прошептал я.
— Мы были любовниками. Очень долго. И вдобавок друзьями, что встречается реже… Итак, Антон. Сегодня решаем вопрос с мальчиком и психованной вампиршей. Завтра ждем. Ждем, пока не прорвется инферно. Согласен?
— Мне надо подумать, Ольга.
— Славно. Думай. А сейчас мне пора. Отвернись…
Я не успел. Наверное, Ольга сама виновата в этом. Не рассчитала, сколько времени ей отпущено.
Это действительно выглядело отвратительно. Ольга задрожала, выгнулась дугой. По телу прошла волна: кости изгибались, будто резиновые. Кожа лопалась, обнажая кровоточащие мышцы. Через мгновение женщина превратилась в смятый комок плоти, бесформенный шар. И шар все съеживался и съеживался, обрастая мягкими белыми перьями…
Полярная сова вспорхнула с табуретки с криком полуптичьим-получеловеческим. Метнулась к облюбованному месту на холодильнике.
— Дьявол! — закричал я, забывая все правила и наставления. — Ольга!
— Красиво? — Голос женщины был задыхающимся, еще искаженным болью.
— Почему? Почему именно так?
— Это часть наказания, Антон.
Я протянул руку, коснулся расправленного, трепещущего крыла.
— Ольга, я согласен.
— Тогда за работу, Антон.
Кивнув, я вышел в прихожую. Распахнул шкаф со снаряжением, перешел в сумрак — иначе просто не увидишь ничего, кроме одежды и старого хлама.
Легкое тельце опустилось на мое плечо:
— Что у тебя есть?
— Ониксовый амулет я разрядил. Ты можешь его наполнить?
— Нет. Я лишена почти всех сил. Оставлено лишь то, что необходимо для нейтрализации инферно. И память, Антон… еще оставлена память. Как собираешься убить вампиршу?
— Она без регистрации, — сказал я. — Только народными средствами.
Сова издала хохочущий клекот.
— Осинка до сих пор в ходу?
— У меня ее нет.
— Понятно. Из-за твоих друзей?
— Да. Я не хочу, чтобы они вздрагивали, переступая порог.
— Тогда что?
Из выдолбленного в кирпичах гнезда я достал пистолет. Покосился на сову — Ольга внимательно изучала оружие.
— Серебро? Для вампира очень болезненно, но не смертельно.
— Там разрывные пули. — Я выщелкнул из «Desert Eagle» обойму. — Разрывные серебряные пули. Калибр ноль сорок четыре. Три попадания нашпигуют вампира так, что он станет беспомощным.
— А далее?
— Народные средства.
— Я не верю в технику, — с сомнением отозвалась Ольга. — Я видела, как восстановился оборотень, разорванный на клочки снарядом.
— И быстро он восстановился?
— За трое суток.
— А я о чем говорю?
— Хорошо, Антон. Если ты не доверяешь своим собственным силам…
Она осталась недовольна, я это понимал. Но я не оперативник. Я штабной работник, которому поручили поработать в поле.
— Все будет хорошо, — успокоил я. — Поверь. Давай сосредоточимся на поисках приманки.
— Пошли.
— Вот здесь все и произошло, — сообщил я Ольге. Мы стояли в подворотне. Разумеется, в сумраке.
Порой мимо проходили люди, смешно огибая меня, пусть и невидимого.
— Здесь ты убил вампира. — Тон Ольги был донельзя деловым. — Так… понимаю, друг мой. Зачистил мусор плохо… впрочем, не важно…
На мой взгляд, никаких следов от упокоившегося вампира не осталось. Но я не спорил.
— Тут была вампирша… здесь ты ее чем-то ударил… нет, плеснул водкой… — Ольга тихонько засмеялась. — Она ушла… Наши оперативники совсем потеряли хватку. След четкий до сих пор!
— Она обернулась, — мрачно ответил я.
— В летучую мышь?
— Да. Гарик сказал, что она успела в последний момент.
— Плохо. Вампирша сильнее, чем я надеялась.
— Она же дикая. Она пила живую кровь и убивала. Опыта у нее нет, а вот сил — хоть отбавляй.
— Уничтожим, — жестко сказала Ольга.
Я промолчал.
— А вот и след мальчишки. — В голосе Ольги послышалось одобрение. — А и впрямь… хороший потенциал. Пошли посмотрим, где он живет.
Мы вышли из подворотни, двинулись по тротуару. Двор был большой, окруженный домами со всех сторон. Я тоже чувствовал ауру мальчишки, хотя очень слабую и спутанную: он тут ходил регулярно.
— Вперед, — командовала Ольга. — Сверни налево. Дальше. Направо. Постой…
Я остановился перед какой-то улицей, по которой медленно полз трамвай. Из сумрака я так и не выходил.
— В этом доме, — сообщила Ольга. — Вперед. Он там.
Дом был чудовищный. Плоский, высоченный да вдобавок еще стоящий на каких-то ножках-опорах. При первом взгляде он казался исполинским памятником спичечному коробку. При втором — воплощением болезненной гигантомании.
— В таком доме хорошо убивать, — сказал я. — Или сходить с ума.
— Займемся и тем, и другим, — согласилась Ольга. — Знаешь, у меня в этом большой опыт.
Егор не хотел выходить из дома. Когда родители ушли на работу, когда хлопнула дверь, он немедленно почувствовал страх. И в то же время знал: за пределами пустой квартиры страх превратится в ужас.
Спасения не было. Нигде и ни в чем. Но дом создавал хотя бы иллюзию безопасности.
Мир сломался, мир рухнул вчера ночью. Егор всегда честно признавал, ну, не при всех, а для себя самого, что он не храбрец. Но и трусом, пожалуй, тоже не был. Были вещи, которых можно и нужно бояться: шпана, маньяки, террористы, катастрофы, пожары, войны, смертельные болезни. Все в одной куче, и все одинаково далеко. Все это реально существовало и в то же время оставалось за гранью повседневного. Соблюдай простые правила, не броди по ночам, не лезь в чужие районы, мой руки перед едой, не прыгай на рельсы. Можно бояться неприятностей и в то же время понимать, что шанс в них влипнуть весьма невелик.
Теперь все изменилось.
Существовали явления, от которых невозможно спрятаться. Явления, которых нет и не может существовать в мире.
Существовали вампиры.
Все помнилось четко, он не лишился памяти от ужаса, на что смутно надеялся вчера, когда бежал домой, против обыкновения перебегая улицу без оглядки. И робкие чаяния, что к утру случившееся покажется сном, тоже не оправдались.
