Владимир Корн - Дворец для любимой
В тот миг я мысленно клял себя последними словами за то, что передал в распоряжение герцога четыре из семи пулеметов, потому что три оставшихся казались против приближающейся массы всадников такой несерьезной мелочью.
Кроме того приказал дир Месса отослать половину его людей в резерв ставки.
Мысль показалось мне тогда далеко не самой глупой, потому что тысяча прекрасно для этой эпохи вооружённых и отлично обученных всадников могут в нужный момент повлиять на исход битвы, а то и переломить ее.
Но кто же тогда мог знать, что все обернется именно таким образом?
И теперь нас осталось полторы тысячи человек против… сколько их там? Тысячи три с половиной, а то и все четыре.
Двух полков тяжёлых кирасир, усиленных степной конницей вайхов для прорыва по флангу будет вполне достаточно. Вайхи кто угодно, только не трусы, да и воевать они умеют. И пусть в ставку уже послан гонец с сообщением, пусть герцог немедленно примет решение в изменившейся обстановке…
И если он даже примет решение послать войска нам на помощь, а не создать новую линию обороны, воспользовавшись тем, что мы на какое-то время сумеем их задержать, что было бы более логично, то даже в этом случае существует вероятность того, что будет очень много погибших. И как поступить мне лично? Бросить людей, которых я сюда привел? Ведь война даже в случае проигранного сражения не закончится, и у меня будет время осознать все и подготовиться к следующей битве лучше.
Невдалеке, чуть ли не у подножия холма лихорадочно передвигали пулеметы, устанавливая их на новую позицию. Она не была подготовлена на том направлении, с которого приближалась вражеская конница. Кто же мог знать, что Готом сможет зайти к нам почти в тыл. Нет, король Готом как стратег нисколько не хуже, чем все его превозносят, нисколько.
Среди пулеметчиков мелькала широченная спина барона Сейна, бросившегося им на помощь.
'Давай Прошка, давай, — думал я, наблюдая за всем этим. — Три пулемета — это практически все, на что у нас есть хоть какая-то надежда'.
Вражеская конница приближались все ближе. Вот до них осталось две имперские лиги — четыре земных километра.
Расстояние точное, там расположено несколько деревьев и враг как раз поравнялся с ними. Сейчас они пустят лошадей в галоп, и, учитывая то, что вайхи вряд ли станут вырываться вперед, а тяжелым кирасирам быстрее двадцати километров не разогнаться, остается минут десять-пятнадцать до того, как все они сблизятся с нами вплотную. И здесь станет очень жарко.
'Нет бы дураку, в ставке остаться, ведь предлагал герцог, даже настаивал. Да и сейчас еще не поздно. И повод отличный — за подкреплением'.
Лицо растянула улыбка, наверное, не слишком уместная в тот момент.
Слитно грохнули все три наши пушки, установленные на опушке небольшой рощицы, по-моему, кленовой. Пушки отличные, скорострельность у них ничуть не меньше чем у карабинов, и даже противооткатное устройство имеется. Но и беда все та же — низкое качество металла у стволов. Не вынесут они интенсивной стрельбы, именно потому их так мало. Отработанной технологии производства недостаточно, необходимы присадки в сталь, а где их взять, если они все еще неизвестны, и я в этом не помощник. Одна надежда на открытые мной при столичном университете факультеты металлургии и горного дела, но когда от них еще будет толк. Но в создавшейся ситуации орудия мы беречь не будем.
Снова орудия дали залп, и в бинокль хорошо было видно, что снаряды легли в цель. Снаряды шрапнельные, и трубки установлены как раз на эту дистанцию.
Когда враг подойдет вплотную — будем бить картечью.
Вайхи действительно не стали вырываться вперед, следуя по обеим сторонам от кирасир Готома. Вот все они перешли в галоп. Снова разрывы снарядов, и на это раз они тоже оказались там, где я и хотел бы их видеть. Конница неслась уже на полном скаку, стремительно сокращая разделявшее нас расстояние.
Все, дистанция пулеметного огня. Я взглянул на пулеметы, на людей застывших у них и ждавших только команды. Ну что же вы, черт бы вас всех побрал, куда уж тянуть дальше?
Словно услышав мои мысли, Прошка махнул рукой. Смотри-ка, он сам себя в командиры пулеметной роты произвел. Хотя какая же это рота, пулеметы и в полном составе до нее не дотягивали.
Первым заработал пулемет, установленный посередине. Спустя несколько мгновений к нему присоединился еще один, и уже потом, снова через небольшой промежуток времени, начал стрелять последний.
Пулеметчики плавно водили блоками стволов из стороны в сторону, конструкция им это позволяет градусов на тридцать. Их помощники, уж не знаю, как их и обозвать, так же плавно крутили рукоятки, приводившие стволы в движение. Все это было отработано заранее, мы добивались того, чтобы стволы у всех пулеметов крутились с одинаковой скоростью.
Это важно, потому что когда замолк пулемет, что начал вести огонь первым, остальные два продолжали стрелять. Магазин второго пулемета закончился чуть позже того момента, когда первый был уже перезаряжен. То же произошло и с третьим.
Справа грянул первый залп карабинов людей фер Дисса, и сразу же слева ударили егеря. Казалось бы, пятьсот человек — это так много. Но сейчас, когда егеря встали в пять шеренг, с высоты холма они казались пятью короткими несерьезными строчками. Снова ударил залп справа, и чуть ли не сразу же вслед за ним пальнули егеря.
Браво фер Энстуа, надо же какая выучка у его людей, ведь они почти не уступают моим парням в скорострельности, несмотря на разницу в оружии.
Пространство перед нами затягивало дымом, черт бы его побрал, дымный порох. Если бы не легкий ветерок, тянувший от реки, так вообще бы уже ничего не было видно. А кирасиры со степняками все приближались, и казалось, ничто не сможет остановить их атаку.
По мере их приближения пулеметы заметно прибавили темп стрельбы. Ничего удивительного — система механическая: крути рукоять быстрее, и пулемет прибавит в скорострельности. Ее вообще можно довести до фантастических в этом мире тысяче выстрелов в минуту.
Но кассета, металлический короб, вмещает всего сотню патронов, и заменить опустевшую кассету на новую — не секундное дело. Да и нет у нас огромного запаса патронов, половину уже точно успели сжечь.
Пушки били почти непрерывно, били картечью, что такое дистанцию в несколько сот метров для орудия. Затем одна из них умолкла, и, судя по тому, что ее обслуга перешла к двум оставшимся, стрелять она уже точно больше не будет.
Замолчал один из пулеметов. Возле него лихорадочно засуетились люди, и через несколько томительных мгновений, он снова начал стрелять. Залпами палили егеря фер Энстуа, стреляли кавалеристы Антонио, уже вразнобой, но огонь они вели плотный.
