Варвара Лунная - Эйта
— Свою вещь дай мне, и иди.
— Это зачем? — не поняла девушка.
— Любовь оберегу сил больше даёт, — пояснила колдунья.
Девушка сильно сомневалась и боялась, но потом всё же протянула ещё один платок, на это раз свой.
— Только это не то что ты думаешь, — тихо произнесла она уже от дверей.
Эйта удивлённо подняла брови, но ничего не сказала, и гостья пошла искать ясень с дубом.
Эйта колдовала долго и добросовестно. Она сначала выдумывала что же можно такого плохого сделать «не такому» любимому её посетительницы, а потом делала защиту от этого плохого. Амулет получился на славу, колдунья была весьма довольна и плату за работу взяла не маленькую. Вообще‑то работа меньше стоила, но Эйта досадовала, что просительница не привезла ничего из продуктов. А золото, что золото? Золота у неё и так много, только вот в глухом лесу толку от него не много. Правда помимо монет, гостья оставила в уплату свои серёжки с розовым жемчугом, таких красивых и крупных жемчужин Эйта в жизни никогда не видывала.
Гостья ушла, а колдунья перебирала травы, чтобы понять что у неё осталось, а чего не хватает.
— Эйта, — раздалось снаружи. — Ты дома?
Девушка выглянула в окно и увидала что у пограничной черты стоит Улеб. В руках у него была дохлая утка и большой мешок.
— Улеб, — Эйта вышла из дома. — Уж не чаяла снова тебя увидеть.
— Ты прости, — мужчина смутился, — Мне одному побыть надо было. А я к тебе не с пустыми руками, вон полакомиться тебе принёс, — он поднял свой мешок. — А это? — мужчина потряс уткой. — По дороге поймал.
— Ну, заходи, — Эйта сняла контур. — Рада тебе.
— Спасибо, — Улеб улыбнулся. — Ты только границу‑то восстанови, а то мало ли.
Эйта усмехнулась, ну надо же заботливый какой.
— Что это у тебя? — Улеб, выставляющий на стол кувшины с маслом и сметаной, да свёртки с мясом и домашней колбасой, заметил на столе жемчужные серьги.
— В оплату оставили, — Эйта внимательно смотрела на гостя, пытаясь понять, правда ли он с миром пришёл.
— Это что же, княжна Милада у тебя была?
— Кто? — Эйта вскочила на ноги.
— Ты чего? — Улеб отшатнулся.
— Кто ты сказал у меня был? — повторила Эйта.
— Да почём я знаю? Серёжки я похожие у дочки князя Еремея видал, но может просто схожи, я в бабских бирюльках не сильно разбираюсь.
— Дочка Еремея, — прошептала Эйта. — Люблю… Но это не то, что ты подумала, — вспомнила она слова гостьи. — Ах ты ж, лиса, — Эйта села, качая головой. — Ну какова? И ведь обвела. А я‑то всё гадала, с чего она так трясётся. Да ещё бы ей не бояться. Кабы я сразу поняла для кого она амулет заказала… — Эйта вскочила и заходила по дому. Улеб предпочёл забиться в угол, он ничего из сказанного не понял. — А ты уверен, что на княжне серёжки видел? — вдруг спросила она, резко остановившись. — Опиши мне как дочь Еремея выглядит.
— Как же тут опишешь? — крякнул оборотень. — Ну красивая такая, — он руками очертил в воздухе формы княжны. — Волос чёрный, она князю вроде не родная, голову так держит высоко, одним словом княжна.
— Она, — кивнула Эйта и села за стол. Она думала, автоматически отламывая принесённый Улебом хлеб и макая его в сметану.
— А чего она приходила? — решился спросить мужчина.
— Обманула меня княжна, — Эйта стукнула кулаком по столу. — Только зря она решила, что со мной так можно.
— Да с чего ты взяла, что она обманула? Ну подумаешь, амулет пришла сделать.
— Она не себе его делала, отцу. А я, дура, решила что возлюбленному.
— Ну даже если и отцу, — пожал плечом Улеб. — Не пойму я, чего ты злишься?
— Мне князя теперь не достать, — пояснила Эйта. — Раньше они бы сюда не сунулись, зная, что ежели что, я князя Еремея со света сживу, а теперь что мне делать?
— А теперь, стало быть, князю ты ничего сделать не сможешь?
— Теперь не могу, — буркнула Эйта. — Я же сама амулет для него защитный сделала.
— Эка оно, — усмехнулся Улеб. — А Милада молодец. Ну признай, молодец девица. Не многие для отца, да ещё и не родного, на такой риск бы пошли.
— Она пожалеет, — Эйта взяла жемчужные серьги в ладонь. — Кабы она сразу сказала, для кого амулет нужен, я бы делать его не стала, но отпустила бы с миром.
— Не надо, Эйта, — без особой надежды попросил Улеб.
— Князя мне теперь не достать, но на человека влиять можно не только через него самого, раз уж у них такая любовь в семье, так пусть семья за князя и голову складывает. Хитёр князь, ну да не на ту напал.
— Ох, Эйта, — оборотень вздохнул. — Зря ты это. Еремей, вроде, нормальный мужик.
— Тебе откуда знать?
— Так был я в городе. Народ его любит, он сам людей не обижает. Согласилась бы ты на службу к нему пойти, и тебе проще и ему польза.
— Чем мне проще? — сердито поинтересовалась Эйта. — Вот, возьми, — она положила на стол одну из монет, оставленных княжеской дочкой. — За продукты тебе.
— Эйта, — произнёс Улеб с укором. — Я тебе от всей души, а ты деньги.
— Но ты же их купил. Или украл?
— Отработал, — вздохнул мужчина. — Не надо мне ничего, я просто думал, может получится друзьями с тобой остаться. Мне тебя во врагах иметь не хотелось бы.
— А разве ж я тебе враг? — удивилась Эйта.
— Я думал ты злишься, — пояснил Улеб. — Из‑за Милко.
— Да с чего бы? — спросила Эйта. — На тебя мне за что злиться?
— Я ведь его к тебе привёл, — ответил Улеб тихо и опустил глаза. — А потом одного без присмотра оставил.
— Не хотела я его убивать, да выбора у меня не было, — так же тихо сказала девушка.
— Знаю, — кивнул оборотень. — Но всё равно, прости ещё раз. Пойду я, пожалуй, — он направился к дверям.
— Ты забегай, если рядом будешь, — сказала ему вслед девушка.
— Забегу, — Улеб обрадовался. Значит, колдунья всё же не сердится, а он так этого боялся.
— И в городе осторожнее будь, — Эйта вышла на крыльцо, проводить гостя. — У них ведун хоть и слабый, но тебя почует и тогда беда будет.
— Знаю, — Улеб улыбнулся. — Я ведуна стороной обхожу, а охотиться так и вообще далеко в лес ухожу. Ты не волнуйся, не в твой лес.
— Да хоть бы и в мой, — пожала плечами девушка. — Дичи тут достаточно.
— Можно, правда?
— Можно, — Эйта усмехнулась. — Только людей, пожалуйста, больше не кусай.
— Да ты что, — Улеб взмахнул руками возмущённо. — Ну не совсем же я дурной. Мне Милко вот так, — он провёл ребром ладони вдоль горла. — Хватило. Каждый месяц как с младенцем, шагу в сторону не сделать.
— Вот и славно, — улыбнулась Эйта. — Кстати, русалка Смеяна про тебя всё спрашивает, что ей сказать?
— Спрашивает? — Улеб зарделся. — Ничего не говори, я сам её навещу.
— Ой смотри, Улеб, — Эйта улыбнулась. — Уморит она тебя.
— Совсем не уморит, — смущённо ответил оборотень. — Я ж всё же не человек. Ну а коли совсем тяжко будет, приду к тебе, отварчик целебный клянчить.
