Рик Риордан - Красная пирамида
— До чего же ты любопытен, головастик!
Он ткнул в жабообразного пальцем, и от кожи этой твари повалил пар.
— Нет! — взмолился тот. — Пощади-и-те!
Я с трудом наблюдал за всем этим. Даже не хочется рассказывать. Может, слышали про жестоких деток, которые посыпают улиток солью? Примерно то же происходило и с жабообразным. Вскоре от него в буквальном смысле осталось мокрое место.
Петушиные Ноги опасливо попятился. Я его вполне понимал.
— Здесь мы воздвигнем мой храм, — как ни в чем не бывало продолжал огненный человек. — Гора станет местом поклонения мне. Когда все будет готово, я сотворю величайшую в мире бурю. Я очищу пространство! Все, без остатка!
— Да, мой повелитель, — поспешно согласился Петушиные Ноги. — Но смею ли я предложить вам нечто для увеличения вашего могущества?
Он склонил голову и шагнул вперед. Похоже, это был величайший секрет, который нужно шептать на ухо. Но такое шептание грозило превратить его в жареную курятину. Его обещания я, естественно, не услышал, однако огненный человек вспыхнул еще ярче.
— Превосходно! Если ты это сделаешь, то будешь вознагражден. А если нет…
— Понимаю, мой повелитель.
— Действуй без промедления, — приказал огненный человек. — Выпусти в мир наши силы. Начни с длинношеих. Они всегда производят сильное впечатление. Потомство захватишь и доставишь ко мне. Мне они нужны живыми, и это должно случиться раньше, чем они узнают о своих силах. И только посмей меня подвести!
— Ни в коем случае, мой повелитель.
— Феникс, — мечтательно произнес огненный человек. — Очень мне это нравится.
Он обвел рукой горизонт, словно уже видел город полыхающим в огне.
— Скоро я восстану из вашего пепла. Это будет дивный подарок мне на день рождения.
Я проснулся в своем теле. Сердце бешено колотилось. Мне было жарко, как будто огненный человек стоял рядом. Но оказалось — это всего-навсего Маффин, пристроившаяся у меня на груди.
— Мурр? — спросила она, приоткрыв глаза.
— А ты здесь откуда? — пробормотал я.
Я сел на кровати и не сразу сообразил, где нахожусь. Мы опять куда-то приехали? Я уже собрался окликнуть отца… и тут вспомнил.
Вчерашний день. Музей. Саркофаг.
Случившееся навалилось на меня каменной глыбой. Стало тяжело дышать.
«Перестань, — приказал я себе. — У тебя нет времени горевать».
Может, вам покажется странным, но голос у меня внутри принадлежал как будто другому человеку — тому, кто старше и сильнее. Либо это был добрый знак, либо я сходил с ума.
«Запомни то, что видел, — продолжал голос. — Он вас в покое не оставит. Не расслабляйтесь».
Меня пробрала дрожь. Может, это только сон? Бывают же страшные сны. Но себя не обманешь. За сутки произошло много такого, что не оставляло сомнений в реальности увиденного. Не знаю как, но я действительно выходил из тела и летал. Я побывал в окрестностях Финикса, за тысячу миль отсюда. И огненный человек тоже был там. Я почти ничего не понял из его разговора с прислужником, но слова о захвате потомства относились… как вы думаете, к кому?
Маффин спрыгнула с кровати, обнюхала лежавшее на полу изголовье и посмотрела на меня, будто пыталась что-то сказать.
— Можешь на нем спать, — разрешил я. — Мне эта штука не понравилась.
Кошка потерлась головой о слоновую кость и снова посмотрела на меня. Уже с упреком.
— У меня, киса, своя голова на плечах.
Желание спать начисто улетучилось. Я встал и отправился в ванную, где принял душ. Открыв шкаф, я обнаружил, что за ночь моя одежда куда-то пропала. Все остальное было моего размера, но сильно отличалось от привычных мне фасонов. Там висели штаны свободного покроя, которые завязываются на шнурок, и балахонистые рубашки. Все они были из белого полотна. Рядом я увидел одежду на случай холодной погоды. Она напоминала ту, что носят феллахи — египетские крестьяне. Это был совсем не мой стиль одежды.
Сейди без конца подкусывает меня за неумение стильно одеваться. Она говорит, что я одеваюсь как старик: старомодные рубашки, у которых кончики воротничка пристегиваются на пуговицы, слаксы, кожаные туфли. Может, это и так. Но отец не уставал вбивать мне в голову, что я должен одеваться как можно лучше.
Помню день, когда он впервые заговорил об одежде. Мы ехали в Афинский аэропорт. Жара за окнами машины достигала 112 градусов.[10] Я обливался потом и удивлялся, почему мне нельзя переодеться в футболку и шорты. Зачем эти муки? Мы же едем в аэропорт, а не на торжественный прием.
Отец похлопал меня по плечу и сказал:
— Картер, ты уже не маленький, и мне хочется, чтобы ты усвоил некоторые вещи. Мы с тобой не просто американцы. Мы — афроамериканцы. Конечно, со времен моего детства отношение к чернокожим заметно изменилось. Но люди всегда будут судить тебя строже, чем белых, и потому ты должен выглядеть безупречно.
— Но это несправедливо! — возмутился я.
— Справедливость не означает, что все получают поровну, — ответил отец. — Справедливость — это когда каждый получает то, что ему необходимо. И не просто так, а сообразно своим усилиям. Другого способа нет. А в число усилий входит и старание одеваться как подобает. Тебе понятно?
Я ответил, что ничего не понял. Но делал так, как он велел. Тщательный выбор одежды встал в один ряд с изучением Древнего Египта, баскетбольными тренировками, занятиями музыкой и практикой в путешествиях с единственным чемоданом. Я не перечил отцу. Он всегда оказывался прав… до вчерашнего вечера в Британском музее.
Я надел то, что было. Ноги в шлепанцах чувствовали себя вполне уютно, но в такой обуви не побегаешь.
Дверь в комнату Сейди была открыта, но сестру я там не застал.
К счастью, дверь моей комнаты тоже отперли. Маффин побежала вместе со мной. Мы прошли по балкону мимо пустующих комнат и спустились вниз. Особняк мог бы принять на ночлег не менее сотни человек, но он пустовал, и в этом было что-то пугающее.
На диване сидел павиан Хуфу, сжимая ступнями баскетбольный мяч. В руках он держал странный кусок мяса, покрытый розовыми перьями. По телевизору шел обзор спортивных событий вчерашнего вечера.
— Привет! — сказал я Хуфу, сам удивляясь, что разговариваю с павианом. — «Лейкерсы» выиграли?
Хуфу скосил на меня глаза и постучал ногами по мячу. Похоже, он был не прочь сыграть прямо сейчас.
— Агх, агх, — проверещал он.
К его губам прилипло розовое перо, отчего у меня в животе возникли не самые приятные ощущения.
— Да, понимаю. Мы поиграем. Чуть позже. Договорились?
Амос и Сейди завтракали на террасе. Погода была далеко не летней, но им хватало тепла горящего очага. Во всяком случае, не похоже было, что они мерзнут. Я немного задержался возле статуи Тота. При дневном свете бог с птичьей головой уже не казался таким страшным. Но все равно я мог поклясться, что бусинки его глаз внимательно следили за мной.