Александр Мазин - Волки Одина
И наступило время топора. Сначала – рубка по уровням, потом метание в ростовую мишень с семи-восьми шагов.
– М-да, – изрек мастер через некоторое время. – Это пока не твое. Давай – ножиками.
Санькины клинки для броска не годились. То есть метать он их мог, но недалеко и не слишком точно. И вообще, метать сделанные под ладонь ножи было – как палец оторвать. Физически больно. Так что мастер Скаур вручил Саньку перевязь с кармашками. В каждом кармашке – маленький нож с треугольным клинком и колечком вместо рукояти. Саньку было неудобно, потому что он чувствовал нож именно через рукоять. Зато с ними было не жаль «расставаться», и через некоторое время Санёк наловчился попадать в дециметровую мишень с четырех-пяти метров. Санёк ожидал похвалы, но Мертвый Дед только хмыкнул. А потом отошел от мишени шагов на тридцать и метнул с руки сразу три ножика. И ножики пришли в цель аккуратным треугольником. В «рот» и в оба «глаза».
Потом наконец-то лук. Санёк учился натягивать тетиву плавным и сильным рывком. За ухо. И еще – держать в четверть натяга. Недолго. Система обучения – как в анекдоте о бассейне. «Когда научитесь прыгать, нальём воды».
Потом обед и обучение языку. И наконец-то стрельба. Сначала в мишень, потом по движущейся цели, которую изображал мастер Скаур. Потом стрельба в цель в усложненных условиях. Это когда стоит поднять лук, как в лоб летит копье…
Зал Санёк покидал уже затемно. Потом – массаж, банька, ужин и опять – язык…
В общем, в гостиницу Санёк попал уже глубокой ночью и был способен лишь на одно: рухнуть в койку и вырубиться. С Алёной в этот день они не пересеклись.
На следующий тоже.
Так прошло три дня. На четвертый – выпускной. «На площадке». Это обстрел прикрывающегося щитом мастера с дистанции метров тридцати. И работа «в поле». Прошли через тоннель на пустынный берег, сели в лодку, прошли на веслах, против ветра, миль пять (грёб, естественно, Санёк), высадились на пляж под обрывом, еще полчаса карабкались наверх и почти час бродили по лесу, пока не наткнулись на кабанов.
– Действуй, – велел мастер, но, когда Санёк прицелился в самую, с его точки зрения, заманчивую добычу – матерого кабанищу, который копался в земле на самом виду, Мертвый Дед стрельнуть не дал. То есть дал, но по шее.
– Во-первых, – сказал он, – я не стану жрать такое хреновое мясо. А во-вторых, если ты его не убьёшь с первой стрелы, а ты не убьёшь, то жрать будешь уже не ты, а тебя. Бей маленького полосатого.
Легко сказать! Маленькие полосатые постоянно крутились около больших и черных. Всё время в движении. К тому же – совсем мелкие.
Санёк попал с четвертого раза. Причем каждый промах мастер Скаур обидно комментировал. И завершал рефреном, что, не будь свиньи непугаными, такому криворукому стрелку, как Санёк, предстоял бы долгий и безнадежный пост.
Но четвертая стрела всё же нашла своего героя. Подстреленный поросёнок заверещал, забился… Стадо тут же прекратило пастись и сгрудилось около мелкого.
– Пошли, а то они сами его сожрут, – сказал Мертвый Дед, прихватил копье и двинул к парнокопытным.
Те не испугались. Вообще не среагировали, если не считать главного кабана, который развернулся и дернул длинной мордой, что можно было истолковать как «проваливайте».
– Кто-то думает, что в оружии главное острие, – игнорируя кабанью угрозу, неторопливо изрек Мертвый Дед. – Острие стрелы, острие меча, острие копья… Пагубное заблуждение, парень! Острие любого оружия – это ты сам. Всё остальное суть продолжение твоей воли. И чужого страха… Так что учись, пока я жив.
Мастер воткнул копье в землю, сложил руки рупором у рта – и заревел. Санёк слышал, как ревут львы в зоопарке. У Мертвого Деда получилось не менее внушительно.
Свиней как ветром сдуло.
Пока жарился поросенок, мастер оружия обучал рёву Санька. Результат был не очень.
– Без души поешь, – сделал вывод мастер Скаур. – Тренируйся. У тебя должно получиться, – и кивнул на татушку-сфинкса. – У твоей химеры кое-что и от моего знака есть.
«Наручным зверьком» был красный лев. «Скаур Мертвый Дед. Братство мастеров. Третий уровень».
Покушав, они тем же манером, но уже под парусом вернулись домой, и Санёк был отпущен «до вечера».
Вечером планировался «выпускной» Серёги. Что-то подсказывало Саньку, что этот экзамен будет подраматичней, чем охота на поросенка.
Глава 11
Закрытая территория Игровой зоны «Мидгард». Александр Первенцев. Любовь и смерть
Алёну Санёк нашел в «гостинице». Прикольное место. Средневековый стиль – бревенчатые стены, ковры, кровать под паланкином… И вполне современная ванная. Для игроков – три единички в сутки. Питание включено.
– Пошли, – сказал Санёк. – Через час у Серёги экзамен.
– Это что? – Алёна валялась в постели. Рядом – толстенная книга в кожаном переплете.
Санёк объяснил.
– Можно и сходить, – лениво проговорила девушка. И скинула одеяло.
Санёк отвернулся. Алёна была голой. Совсем. Отвернулся, подошел к окну, глянул вниз. Внизу мужик свежевал барашка. Умело.
Алёна подошла бесшумно. Обняла, прижалась к спине. Даже сквозь лён рубахи чувствовалось, какая она горячая.
– Я тебе совсем-совсем не нравлюсь? – прошептала она. – Чем я хуже твоей рыжей Любки?
– Она не моя, – буркнул Санёк, не пытаясь освободиться. Чтобы не выглядеть по-дурацки.
– Что со мной не так? Ты на меня даже смотреть не хочешь!
– Потому и не хочу, – Санёк перехватил руку, отправившуюся в путешествие вниз по его животу. – Алёна! Ничего хорошего у нас не получится!
– Откуда ты знаешь? – Волосы щекочут Санькино ухо. – Давай попробуем! Любка…
– Любка не в счет! – перебил Санёк. – Она – никто! А с тобой мы – друзья! Я надеюсь…
– Надейся. А я не вижу причины, почему друзьям нельзя заняться сексом? Тебе ведь хочется? Хочется, я чувствую!
Вторую руку тоже пришлось перехватить. Но Алёнка уже терлась о него всеми… выступающими частями тела. И тут уж Санёк ничего не мог поделать.
– Хочешь. Ну что ты, как дурачок… Как девочка прям…
– Всё! – Санёк развернулся навстречу и отодвинул Алёну от себя. – Не будет у нас ничего!
И увидел слезы в ее глазах. Вот так сразу и потекли по щекам. А губы задрожали.
Алёна шагнула назад. Руки упали. Слова застряли у Санька в горле. Мгновенное превращение сильной агрессивной женщины в обиженную девочку его ошеломило. Алёна, казалось, даже ростом уменьшилась. Ссутулилась как-то, обмякла. И этот беззвучный плач…
…И Санёк не выдержал. Обнял. И она приникла к нему, уткнулась мокрым лицом в шею…
