Вадим Панов - Московский клуб
— Я сказала правду! — Девушка упрямо насупилась. — На нем лежит проклятие!
— Я знаю, — тихо откликнулась Мамаша.
— Какая попка у этой Матильды, да? — Казбек, развалившись на заднем сиденье открытого мобиля, причмокнул губами. — Кругленькая такая, подтянутая… Сытная девочка.
— Кровь с молоком, — поддакнул Мыра. — А буфера ты заценил? Я всегда на буфера сначала смотрю. Баба без буферов и не баба, считай.
— Слышал, она в Калуге росла? Небось голой в реке купалась. Только представлю, как она в воде нагибается…
Казбек и Мыра недавно прибились к компании и еще не знали многих реалий жизни на Сретенке. Поэтому сидящий за рулем мобиля Солома, лидер тусовки, покосился на приятелей и негромко поинтересовался:
— Вы разве не слышали, что сказала Мамаша Даша?
— А что?.. — начал было Казбек, но его перебил Мыра:
— Солома, тормози!!
Перед широким бампером мобиля непонятно откуда вырос невысокий лысый мужчина с авоськой в руке, и только реакция лидера помогла избежать аварии.
— Во, придурок! — Казбек зло ощерился. — Ну, я му сейчас…
— Молчи! — Солома резко дернул приятеля за рукав. — Услышит!
— Я не понял…
— Потом объясню.
Парни замолчали. Олово подошел к водительской двери и медленно оглядел компанию. Солома нервно сглотнул:
— Что-то не так?
— Я-а двоюродный бра-ат Мама-аши Да-аши, — поведал Олово.
— Мы знаем, — очень вежливо и очень осторожно произнес Солома.
— Ма-атильда — моя племя-анница.
— Мы это поняли.
— Хорошо.
Олово подумал и сделал легкий жест рукой. Солома с предельной почтительностью склонил голову и надавил на педаль. Мобиль медленно покатился по улице.
— Что это за крендель? — осведомился Казбек. — В чем проблема?
— Боюсь, что о попке Матильды тебе придется забыть, — вздохнул Солома. — Хорошо еще, что он не слышал твои разглагольствования.
— Да кто это?
— И что у него за тату? — встрял Мыра. — Дикие какие-то, страшненькие.
У самого Мыры на плече переливалась золотая голограмма, на которую ушло содержимое трех украденных бумажников, и парню казалось глупостью украшать себя как-то иначе.
— Что у него за тату, я понятия не имею, — сквозь зубы ответил Солома. — Зато знаю другое: кто наш район держит, помните?
— Косой, — тут же ответил Казбек.
— А знаешь, во сколько Косой ходит на рынок за данью?
— Примерно в одиннадцать. А что?
— А то, что в десять часов дядя Матильды идет на рынок за покупками. И Косой старается с ним не встречаться. Теперь все понятно?
Казбек и Мыра одновременно обернулись, надеясь разглядеть в толпе невысокую фигурку с авоськой в руках. На таких людей не грех посмотреть дважды.
— А почему его до сих пор не грохнули?
— Потому что все грохальщики уже на том свете.
— Да кто он такой, блин? — проворчал Казбек.
— Олово, — пожал плечами Солома. — Слуга Кирилла Грязнова.
АНКЛАВ: МОСКВА ТЕРРИТОРИЯ: БОЛОТО «ШЕЛЬМАН, ШЕЛЬМАН И ГРЯЗНОВ
КОЛОНИАЛЬНЫЕ ТОВАРЫ И АНТИКВАРИАТ»
ОХОТНИК НА ТИГРОВ НЕ ОТКАЖЕТСЯ ОТ КУРОПАТКИ
Среди приличных зданий благополучной Сретенки дом, который занимала компания «Шельман, Шельман и Грязнов», выделялся ухоженным внешним видом. Было видно, что хозяева не просто заботятся о своей обители, а любят ее, любуются ею. И даже отреставрированный с помощью современных материалов, особняк все равно сохранил причудливый и таинственный аромат старой Москвы, почти выветрившийся из Анклава. А может, сыграло свою роль то, что владельцы крайне осторожно, только там, где обойтись было никак нельзя, использовали новомодные решения, иногда — в ущерб здравому смыслу. Все оконные стекла, например, были самыми обычными, такими, как и сто и двести лет назад. На Болоте это считалось смелым ходом, но, судя по всему, «Шельман, Шельман и Грязнов» была уверена в себе на сто процентов.
Несмотря на то, что компания занималась торговлей, витрина как таковая отсутствовала, и только у дубовой двери красовалась аккуратная бронзовая табличка: «Колониальные товары и антиквариат». А рядом с табличкой не кнопка звонка или интеркома, а бронзовый же колокольчик, навевающий мысли о добром девятнадцатом веке. Хотя… кто в наши дни помнит ту славную эпоху? И посетители, бывало, по нескольку минут растерянно стояли у запертой двери, не понимая, как подать сигнал хозяевам. Другой век, другие порядки, но владельцы компании отказывались менять что-либо, разумно полагая, что, кто захочет, тот сумеет, а все остальные могут идти дальше.
Внутреннее убранство особняка было выдержано в том же старинном стиле. Большой холл, в котором нашлось место деревянной вешалке, калошнице и стойке для зонтиков, широкая лестница, ведущая на второй этаж, и несколько дверей, через одну из которых посетитель попадал в большой зал. Хотя именно в этом помещении «Шельман, Шельман и Грязнов» демонстрировала свои товары, язык не поворачивался назвать его торговым залом: продуманно расставленные предметы искусства скорее наводили на мысль о сокровищнице коллекционера, о музее, нежели об антикварной лавке. Старинные вазы и изысканные статуэтки, картины в резных рамах и золотые каминные часы, трости и кресла. На каждом выставленном в зале предмете лежал отпечаток времени, и о каждом владельцы могли рассказать интересную и неповторимую историю. Ведь именно это продают антиквары: историю и время, а отнюдь не дорогостоящие побрякушки, как мыслится уважаемой публике…
— Да, уважаемый Абу-Саид, — задумчиво произнес Кирилл Грязнов, рассеянно перебирая четки черного жемчуга. — Несмотря на то, что человечество накопило колоссальный объем знаний, гигантские массивы информации, большая их часть лежит мертвым грузом. Нас интересует «сегодня», немножко «завтра», и никто не хочет знать, что было «вчера». Людям некогда думать о подобных пустяках. Они отказывают предкам в мудрости, не ищут аналогий, и фальшивая почтительность — максимум, на что мы способны. Раритеты, которые я предлагаю, едва ли не единственная нить, связывающая современность с прошлым. Оценить их великолепие дано не каждому, и именно поэтому наша компания тщательно выбирает клиентов. Мы не продаем историю первым встречным. Только избранным.
— Я наслышан о ваших принципах, — тонко улыбнулся араб. — Многие большие люди рассказывают, что именно знакомство с вами позволило им по-новому взглянуть на мир.
Взгляд Абу-Саида был прикован к четкам Кирилла, а точнее, к брелоку, выполненному в виде головы дракона. Весьма реалистичному брелоку. Казалось, что бронзовые зубы вот-вот сомкнутся, а рубиновые глаза засияют живым светом.
