Варлорд (СИ) - Якубович Александр

Погром был в самом разгаре. Я прикрыл глаза и прислушался к магическому потоку, который, словно поток воды, отражался от любого живого существа. Еще две группы солдат — по трое — спешились и отправились на поиски развлечений. Солдаты, что остались в седлах, курсировали по всей деревне, выискивая взглядом выживших мужчин и потенциальных беглецов. Первое сопротивление было подавлено, пара местных под присмотром одного из бойцов, обходили дома и таскали скудные припасы в огромную кучу посреди деревни. Из нескольких домов доносились крики и смех, именно там расположились насильники, единственная косая улица была усеяна телами тех, кто имел неосторожность встать на пути всадников. Один из домов уже горел, пламя вот-вот должно было перекинуться на соседние строения, но не было ни криков, не попыток потушить пожар. Немногочисленные выжившие жители, в основном старики и старухи, стоя в алых отблесках пламени, молча наблюдали за происходящим, четко понимая, что даже если на их спины не опустится сабля, то до осени они точно не доживут.

Проклятая девчонка, что же ты натворила…

Я вышел из тени. Стоящая на краю улицы старуха вздрогнула, подняла на меня глаза, но даже не вскрикнула. Я всегда поражался этой способности пожилых людей видеть смерть. И вот сейчас, эта седая беззубая женщина явно видела во мне погибель. Не только для себя — вообще для всех, кто оказался сегодня в этом поселении.

Несколько мгновений старуха смотрела на меня, будто не понимая, что видит, но потом опустила глаза, заметила печати на моих ладонях, и я увидел, как улыбка тронула ее губы.

— Сегодня тут не останется живых, я тебе обещаю, — тихо сказал я женщине, а она только кивнула в ответ, без страха убирая от груди руки и высоко поднимая голову.

Она увидела во мне смерть, о которой только что молилась всем богам Менаса, и она решила, что боги откликнулись на ее зов. И если уж Смерть должна забрать и ее взамен на жизни насильников и убийц — так тому и быть.

Мой меч без труда вошел в ее горло и рассек позвоночный столб. Старуха умерла еще до того, как я успел выдернуть клинок, а ее тело коснулось земли.

Я не могу оставить их в живых, я могу лишь подарить им быструю смерть.

Мой меч напитался человеческой кровью. Добровольная жертва — мощное оружие, как жаль, что я получил ее при таких обстоятельствах. Повстречайся мне эта старуха в момент, когда поблизости проходит колонна врага, я бы смог сокрушить сотни одним заклинанием, не потратив на него и крупицы собственной мощи. Сейчас же ее кровь, остатки ее жизни, ее последнее желание отомстить я смогу обрушить лишь на несчастную дюжину.

Единственный способ замести следы — сжечь тут все дотла. Придется, потому что иного выхода у меня нет. Но сначала я должен принести смерть, как и обещал.

Огромный магический серп срывается с острия моего меча и, пролетая через половину улицы, разрубает сразу двух всадников, которые наблюдали за сбором припасов. Люди вскрикивают, сгибаются в ужасе, но еще несколько мощных магических ударов и все кончено. Я не церемонился, не тратил время и силы. Я пользовался той мощью, что даровала мне перед смертью старуха, чем значительно облегчила мою задачу.

Даже следов магии Нильф тут не останется. Только чистая сила крови, которой и без меня было пролито немало.

Я вхожу в первый дом и вижу, что сразу двое крайне заняты молодой девушкой. Я смотрю на ритмичную возню посреди грязного глиняного пола, вижу дрожание лучины, которая едва давала света. Я встречаюсь с ней глазами и вижу в них только боль и желание умереть. Она не понимает, кто я такой, но видит меч в моих руках, видит, что я не солдат, что я кто-то другой.

Мольба в ее глазах.

«Если не можешь помочь, то хоть прекрати это», — вот что читалось в ее взгляде.

Одним взмахом клинка я обрываю жизнь всех троих и иду дальше, на поиски следующей жизни, которая закончится сегодня.

Я не хотел этого делать. Знал, что если ступлю в деревню до того, как из нее выедут бойцы Мордока, мне придется вырезать всех, от мала до велика. Самую грязную часть работы за меня сделали фуражисты, эти мародеры, которые почему-то называли себя солдатами. Остались лишь опороченные женщины, вдовы, одинокие старики. Никто из них жить не хотел и сейчас я давал им то, чего они желали больше всего.

Смерть для всех вокруг, без разбора.

Я закончил свой обход, когда пламя пожара уже перекинулось с косой избы на небольшую пристройку, похожую на курятник. Встав на одно колено, я опустил пальцы в лужу крови, которая натекла под только что убитым мной жителем деревни. Последний старик, который достойно принял свою смерть. Так же достойно, как и встреченная в самом начале моей жатвы старуха.

Мой клинок дрожал от переполняющей его крови, и я не стал сдерживать рвущуюся на свободу магию. Очертив вокруг себя полукруг, я выбросил кольцо черного пламени, которое в мгновение ока воспламенило рядом стоящие дома.

Пламя сделает свое дело. Вся деревня превратилась в огромный погребальный костер, который скроет мои следы. Пусть это все выглядит как неудачный рейд, в котором что-то пошло не так. Никто не станет разбираться, почему небольшой отряд оказался в огненной ловушке. Армии нужно будет двигаться дальше.

Лиан, опустив голову, ждала меня у дороги. Мне нечего было ей сказать — темная и сама все понимала.

Пламя окутало деревню, стирая с лица земли безымянное поселение.

Глава 10

Порезы

Дневник капитана интендантской службы, Седрика Урмо, «Хроники Завоевания Юга» (черновое название)

День 1.

Наконец-то снялись с лагеря и встали на марш, так что это будет первый день моих мемуаров. Совсем скоро мы наконец-то пересечем мерзлые холмы и ступим на земли юга! Я думал, эти бесконечные приготовления загонят меня в могилу, но мои парни справились. Обоз собран, походная кузня, припасы, фураж — приготовлены и погружены на телеги. Командование поставило задачу приготовиться к выходу войск минимум на три месяца. Конечно же, все припасы взять с собой не выйдет, обозы растянутся по всему маршруту следования наших славных войск с севера на юг, но это будет уже не моя проблема. Пусть с этим разбираются тыловые на базе в Хаундхелле. Все заботы по организации подвоза провизии и оружия лягут на плечи этих увальней во главе с командором Глесаром. Моя задача — прокормить войска, пока они будут топтать весеннюю грязь по пути на юг.

День с 2 по 11.

Ничего значительного не произошло. Двигаемся на юг.

День 12.

Сегодня заходил заместитель полковника Дьютера, командующего нашей конницей. Требовал для своих лошадей дополнительную пайку из фуражных запасов, отказал.

День с 13 по 14.

Ничего значительного не произошло.

День 15.

Приходил лично Дьютер. Много кричал, даже плевался. Обещал вздернуть меня на ближайшей ветке или путевом столбе, если бы таковые водились в Западных землях, будто тут ему Брим. Выяснилось, что некоторые кони пали из-за нехватки питания. Стали разбираться.

День 16.

В ругани с Дьютером дошли до командующего армией, генерала Генина. Будучи сподвижником короля Мордока еще во времена командования крепостью Каламета, он сделал головокружительную карьеру. У меня были записи амбарных книг, где фураж выдавался под роспись. У Дьютера — павшие кони. Стали разбираться.

День 17.

Выяснилось, что хозяева умерших животных проигрались в кости. Расплачивались всем подряд, в том числе и собственными пайками. На вечернем привале мои ребята собрали помост, на котором под командованием Генина все семеро были вздернуты, в назидание остальным. Генерал грозился провести децимацию, если подобное повторится. На Дьютере не было лица. Я же лишь порадовался тому, что так тщательно веду записи. Ведь этот подлец пытался все спихнуть на меня! В одном с командующим я был согласен — наша армия распустилась. Я служил еще в гарнизоне Каламета и точно знаю, что дисциплина упала ниже некуда. Вместе нас удерживает только воля Разящего Короля.