Когната (СИ) - Сальников Алексей Викторович

— Я, чтобы у меня отчество было, хочу, — сказала Когната уверенно.

— Мало ли что ты хочешь! — сказал Константин. — Ты и хлопушку хочешь взорвать, но я же тебе не даю, потому что хлопушка может пригодиться! Но одну, в принципе, можно и хлопнуть. Вряд ли их нужно больше, чем одну на бой.

«А если это не помогло, то привет!» — хотел он продолжить, но промолчал.

Глаза Когнаты загорелись нездоровым огнем, точно таким же, какой зажигался в глазах сестер — соседок по коммуналке, когда они были младше и добирались до спичек или видели, что отец купил на Новый год набор праздничных ракет.

Константин отстегнул хлопушку от кобуры, протянул ее Когнате.

— Вот здесь сдвигаешь пальцем предохранитель, или бросаешь, или пальцами посильнее сжимаешь — и все. Не боишься?

Когната закряхтела, загорелые пальцы побелели на корпусе хлопушки, но расколоть ее девочка не смогла.

— Тогда бросай посильнее о землю.

Когната бросила, но хлопушка только отпружинила от хвои, тогда девочка со всем возможным старанием топнула по ней. Послышался мягкий, уютный хлопок, и пространство вокруг заполнили кружащиеся блестки. Когната, отплевываясь от блесток, улыбнулась Константину.

— У тебя такое лицо есть, как будто ты как тогда давно был, когда ты исчез.

— Да, как тогда, — согласился Константин, надеясь, что удалось отвлечь девочку-дракона от идеи называть себя Когнатой Фумусовной.

Кажется, проводник наблюдал за Константином в этот момент. Константин поймал торопливо отводимый взгляд Максима Сергеевича и вроде бы заметил там что-то вроде неловкости и благодарности.

— Я есть хочу, — уверенно сказала Когната, стоило блесткам осесть.

— Поймай пока кого-нибудь, — посоветовал проводник и объяснил Константину: — Скоро и так придем, в привале смысла нет.

— А что это вообще за деревня такая? — спросил Константин. — Не с вампирами хоть? Не с оборотнями?

— Да просто осели тут некоторые после войны, кто не захотел возвращаться в мегаполис или в город. Дети в местную школу ездят на электричке, здесь есть в нескольких остановках деревня покрупнее, вот туда и ездят. Условно говоря, мы на полустанок идем, а ни в какую не в деревню, но так уж повелось, что все называют — деревня да деревня. Собственно, даже остановка электрички называется «Деревня».

— И как местные реагируют? Ну, не те, кто остался, а кто железную дорогу прокладывал, кто тут изначально живет?

— Да как-то, знаешь, спокойно. Нисколько не удивились, когда тут новый населенный пункт возник. Даже документов не спросили.

— Настолько все спокойно?

— Честно говоря, я иногда думаю уйти сюда и больше не возвращаться, — признался проводник. — Вот так примерно тут живут.

— Так хорошо?

— Ну да, — сказал Максим Сергеевич. — Знаешь, как в кино, когда показывают район города или деревню. Но кино не про борьбу за урожай, не про бывшего драконьего прихвостня, которого разоблачают, а про какую-нибудь любовь на фоне города или деревни. Будто и нет больше ничего на свете, кроме этих декораций, никого сверху. Но, надо сказать, у них все было довольно печально, прежде чем это благоденствие наступило. Они лет двести назад все ядерными бомбами разнесли, что-то у них такое было прямо, пострашнее, чем у нас. А сейчас в космос собираются лететь.

— Куда? — не понял Константин.

— К звездам.

— К морским? В океан? Или к значкам на гербах и флагах, которые, согласно геральдике, обозначают власть над разумными существами?

— А, ты ж… Эти штуки, которые ты вчера видел в небе, мелкие огоньки. Это звезды, — попытался объяснить Максим Сергеевич.

— Не похожи, — заявил Константин. — Это как такие маленькие точки в огромной радужке, которая на тебя смотрит, смотрит… У меня в детстве, когда болел, такой кошмар при температуре появлялся. А тут вживую, и вовсе не кошмар… Или когда в колодец днем камушки бросаешь и там искры блестят. Но никак не звезды.

— Да считай как хочешь, — смирился проводник. — В любом случае они туда собираются. Наверх. Хотят посмотреть, что там и как… А драконы у них, это знаешь что?

Максим Сергеевич рассмеялся в ответ на вопросительный и даже недоуменный взгляд Константина, который не понимал, как можно представлять драконов иначе, нежели он привык:

— У них это миф. Это такие существа, похожие на здоровенных ящериц с крыльями. Они, когда натыкались на кости динозавров в древности, придумали, что эти зубастые твари летали и огнем дышали.

— А наших драконов у них не было? — не понял Константин.

— Не поверишь, но не было до недавнего времени, — отвечал Максим Сергеевич, — пока мы тут не поселились. Да в этих местах драконам не особо привольно. С полетами сложновато, не такая теплица для драконов, как у нас. Тепло быстро рассеивается, чем дальше от поверхности, тем холоднее. Так что чуть выше забрался — морда может льдом покрыться, не говоря уже о том, чтобы летать на таких скоростях, как за пределами Зеркала. Да что полеты! На мотоцикле в прохладную погоду проехаться — и то надо потеплее одеваться, иначе насквозь продует.

Он о чем-то задумался, а потом продолжил:

— Но если правее взять от того места, где мы в Зеркало входили, там есть что-то вроде драконьих земель, где одни только драконы живут, но я по понятным причинам туда не суюсь. Там, насколько я знаю, и наши родные драконы предпочитают не ходить, да и летать опасаются. Надеюсь, если ребенок оттуда вывалится на наши земли, то хотя бы не в наш район города, чтобы какой-нибудь другой проводник там связи налаживал. Но что-то подсказывает, что однажды это произойдет.

— Что произойдет? — спросил веселый девичий голос у них за спиной. Константин чуть не схватился за пистолет, но проводник приветливо обернулся, не выказывая ни малейшей тревоги, и у Константина отлегло от сердца так же быстро, как до этого шарахнуло адреналином.

Первое, что увидел Константин, — это глаза вровень со своими. Девочка-дракон висела в воздухе, и так можно было объяснить ее бесшумное подкрадывание.

— Пап, привет! — сказала она. — А я летать научилась, пока тебя не было.

— Ну, это неудивительно, что научилась, пока не было, потому что меня почти и не бывает, — самокритично отозвался Максим Сергеевич, глядя на ее выцветшие кеды, болтавшиеся над землей. — Я когда-нибудь приду, а тут уже и женихи.

Когда проводник обнялся с той, которая назвала его папой, Константин заметил винтовку, висевшую на длинном ремне у нее за спиной. «Что-то совсем не так тут все благополучно, как он говорит», — решил Константин и еще более укрепился в своем мнении, когда его взгляд скользнул по полутора десяткам засечек, сделанных на прикладе.

— Это Настя, это дядя Костя, а это Когната… есть, — отрекомендовал всех всем Максим Сергеевич, но тут же спохватился: — Подожди, как научилась летать? На капусте и курице? Кто тебя тут лошадями кормит, чтобы ты это сделала?

— Так я охочусь на зверюшек, — бесхитростно ответила Настя и слегка повернулась к проводнику винтовкой. — Тетя Луция и дядя Септим сначала не отпускали, но я у дяди Васи ружье выпросила, и тетя Луция уже такая: «А, забирай мою винтовку, хоть не позорься с этой двустволкой перед зайцами». А там ружье так себе было, только уток пугать… А попробуйте догадаться, как я про вас узнала? — стремительно перескочила она с темы на тему. — Про вас Вадик сообщил по радио.

— Так трепло, — объяснил Максим Сергеевич. — Держать бы ему язык за зубами — так ведь ни того ни другого.

Странно было видеть розовый в клетку сарафан, кеды, белую косынку поверх черных косичек, серый пластырь на локте — и все это в полете. Это было все равно как если бы соседи по коммуналке внезапно стали парить по коридору, чтобы не затоптать вымытые полы. Ощущение безумия усиливал протертый местами до латуни пионерский значок, приколотый к сарафану.

— А у меня сабля такая имеется, — похвасталась Когната и повертела палкой. — А настоящие сабли дома лежат.

— У Насти тоже полно этого железа, — заступился за старшую девочку Максим Сергеевич. — И одних пистолетов, наверное, штук шесть… Если местные пацаны не растаскали.