Замкнутый круг (СИ) - Сантана Андрей

Я открыл глаза.

Вокруг белые стены, лучи солнца проходят сквозь окно с решеткой. Сердце летит, как ураган, не могу сориентироваться, все плывет. Тело такое слабое, такое... маленькое. Мне нужно бежать! Нужно что-то делать! Что произошло на празднике? Полная неразбериха, нужно спешить на помощь! Открыв странную дверь, выхожу в коридор. Все такое... чистое, стерильное, непонятное. Мои босые ноги шлепают по твердому полу. В глазах все еще рябь.

— О-па! — Натыкаюсь на женщину в белом халате. Что за одежда? — Евгений Иванович, вы куда в такую рань?

Произнесено с долей юмора.

— Что? — Я не понимаю… Мой голос!.. Он другой. — Где я?! Что это за место? Ты охотница?

— Да-да, конечно, охотница. — Притворная улыбка. — Вы только успокойтесь. — Женщина снимает с пояса какую-то штуку. Щелчок, помехи. — У нас обострение в третьей, повторяю...

Быстро поняв, что это плохо, срываюсь с места, сбивая незнакомку с ног, но мои собственные ноги подводят, и мы с женщиной падаем вместе на пол.

— Держись! — подбегает здоровяк, у него... у него форма охранника? Заломив мне руку, здоровяк изо всех сил пытается прижать меня к полу.

Зараза! Не могу вызвать Берсерка!

— Отпусти! — получается вырваться ценой жуткой боли. Но не успеваю пройти и нескольких шагов, как целая стая разных людей, придя первому на помощь, вновь валит меня. — Пустите! Что за черт!?

— Сейчас все будет! — стучит женщина пальцами по шприцу.

Укол. За считанные секунды мир теряет краски, силы окончательно покидают тело. Сквозь полумрак вижу нового мужчину, который, поправляя очки, склоняется надо мной.

— Эх, а он так хорошо держался. — Грустный выдох. — Ладно, дайте ему прийти в себя, и мы побеседуем.

Бейджик на груди... Успеваю прочесть. «Доктор Александр И. С.»

Какого хрена? Я... я что... в своем мире?

Темнота.

Глава 12 Видел бы ты свое лицо

Сплошной мрак, голоса со всех сторон. Чувствую, как меня несут, перекладывают, еще укол. Время ускользает от меня, голоса... Они шепчут и шепчут. Замолчите, заткнитесь!

— Евгений, — несколько раз щелкают пальцы. — Вы со мной?

— А... — проморгался я. Еле-еле хватало сил, чтобы держать глаза открытыми. Тиканье маятника позволяло сконцентрироваться.

— Выдохните, — снова говорит доктор передо мной.

Не швелясь, я повел глазами, осматриваясь вокруг. Кабинет теплого рыжего цвета, стеллаж с папками, с десяток наград и сертификатов на стене, стол, за ним лысый мужик в очках темной оправы, стул… На нем сижу я. Слегка дернувшись, понимаю: на мне смирительная рубашка. Послушав еще немного тиканья, провожу подбородком по плечу, чтобы вытереть стекающую слюну.

— Дай угадаю, — бубню я. Сука, как же тяжело говорить. — Больница? — Потихоньку стертые воспоминания возвращаются с новой силой. Предметы из моего мира, их свойства и предназначение снова обретают смысл.

— Больница имени Макаренко, — делает врач пометку и улыбается. — Если быть точнее…

— Психушка.

— Ну, это уже грубо, — откидывается он на спину... Бейджик. Александр И. С. — Что же случилось? — задает док лишь один вопрос.

— Хе, — приподнимаю я голову. — Мне нет нужды объяснять это иллюзии.

Хотя вокруг все такое настоящее. Даже более натуральное, чем было в Клетке Боли.

— И вот опять мы возвращаемся к началу, да? — перебрав несколько документов, Александр прокашливается. — Пациент Евгений Иванович, тяжелая стадия ПТСР, пребывает в бреду: Черная Земля, оборотни и ведьмы. — Листок вновь кладется в стопку. — Вам бы книги писать, уважаемый.

— Говори-говори, — поворачиваю я голову. Хм, в кабинете стоят два санитара. Лучше не рыпаться. — Нова? — случайно произнес я вслух, но передачи мыслей нет.

— Евгений. — Не реагирую, но не специально. Это больше не мое имя. — Евгений, пожалуйста, посмотрите на меня.

— М?

— Видимо, выписанные препараты больше не оказывают должного эффекта, за это прошу простить. — Добрая улыбка. — Мы начнем с начала.

— Слышишь, ведьма, меня этот спектакль не впечатляет! Слышишь?!

Хотел сидеть тихо, но злость так и прет. Пытаюсь встать. Два бугая, грубо схватив за плечи, усаживают на место.

— Пожалуйста, успокойтесь, — чуть поднимает руку Александр, говоря и мне, и помощникам. — Кто сейчас в этой комнате? Евгений или... — Косой взгляд на очередную бумажку. — Клиф?

— Говнюк! — выплевываю я. — И то, и другое — это я.

— Хорошо. Как скажете. — Грустный выдох. — Послушайте, вы болеете, и здесь я вам не враг, но лучший друг. После отставки бывает тяжело оправиться: ни семьи, ни близких, грустные мысли… Я все понимаю.

— Да заткнись ты!

Голова болит.

— Вы пытаетесь заполнить пустоту. — Его сочувствующий взгляд коробит меня. — Проще всего уйти куда-то далеко. Там ведь у вас есть семья? «Ш-шабаш», как вы её называете. И эти странные персонажи стали вашими дочками?

Морщусь, сдерживая очередной приступ гнева. Сучий кусок дерьма, пытается меня убедить, что ведьмочки не больше чем плод моего воображения. Ух, дайте мне нож... Выдыхаю. А если по-другому?

— Знаете, а вы правы, — несколько раз киваю я. — Все это мои выдумки.

— Эх, нет, Евгений, это мы уже проходили, вы притворяетесь. — Но попытаться стоило. — Вам повезло, что вас не отправили в места не столь отдаленные после той перестрелки в магазине.

Помню... Это был старт… и мой последний миг жизни человеком. Я знаю, я должен держать в уме, что все это фальшь. Но все же… все же не спросить я не могу.

— Девочка? — спокойно говорю я.

Александр помрачнел.

— Что девочка? — Вопросом на вопрос.

— Хорош, иллюзия, скажи прямо, та девочка в дождевике. Она выжила? — Я так же облокачиваюсь на спинку стула.

— Евгений, кхм… — снимает очки док. — Не было никакой девочки.

— Сука, если это место читает мои воспоминания, можно было придумать хоть что-то... — фыркаю я.

— Уважаемый, прошу. Вы зашли в магазин. Очевидцы говорят, что вы просто слонялись там, а затем произошло ограбление. — Александр складывает руки. — Вы убили нападающих, но пострадали сами.

— И зачем я только спросил...

— Вот видите, вы постоянно цепляетесь за то, что вы должны кого-то защищать. И раз объектом этой защиты становятся дети, вероятно, вы пытаетесь заполнить пустоту. Быть отцом, которого у вас никогда не было. — Как складно поет! И у меня был отец, которого я нахрен забыл, но все же.

— Что еще скажешь? Давай, мне интересно.

— Ох, — потирает он глаза. — Скоро будет обед. При условии, что вы будете себя хорошо вести, вас проводят в общую столовую, но потом мы продолжим этот разговор.

Я вздыхаю.

Потерянные чувства всего на мгновение возвращаются ко мне. Всего на мгновение.

Резко встаю со стула, мышцы напрягаются, наполняясь силой! Разрывая сковывающую рубаху, я не то кричу, не то рычу. Удар! Первый подбегающий санитар падает на ковер, перехватываю руку второго — и одним движением ломаю её костью наружу. Ручка! Схватив её со стола, опрокидываю его. И, навалившись на дока, вгоняю ему в глазницу острый предмет!

— Хочешь еще поговорить?! — перекрикиваю я звук агонии и мук.

Выдыхаю.

Смирительная на месте, сижу, смотрю. Александр щелкает ручкой в такт маятнику.

— Хорошо, — спокойно говорю я.

— Прекрасно. — Щелканье прекратилось. — Дайте ему еще эти таблетки, — передает врач две пилюли громиле.

— Пойдем, — кивает один из санитаров, положив руку мне на плечо.

Хмуро посмотрев на его сжатые пальцы, покорно соглашаюсь. Покинув кабинет, мне дали надеть одноразовые тапочки. Бред сивой кобылы! Если бы это была психушка для таких буйных, как я... А я, видимо, особо буйный. Не допустили бы к другим пациентам. Это все ложь, игры разума. Будем улыбаться и кивать.

Пройдя по коридору, на стене которого красовалось дурацкое изображение львенка в медицинской шапочке, я начал осознавать, что все это построено лишь на моих догадках о том, как устроены эти больницы. Ведь кто бы ни отправил меня сюда, он не может знать, как оно все происходит в моем мире на самом деле. Ведь так?