Сергей Челяев - Ключ от Снов
– Рали-и-на!
– Кто здесь? – прошептала старая друидесса. В ответ раздался сухой надтреснутый смешок, затем – еще и еще, пока голос не расхохотался у нее в ушах до того оглушительно, что ей показалось – сейчас лопнут барабанные перепонки.
– Ралина! – повторил старческий голос, – неужели ты меня не узнаешь? Прежде ты сразу начинала плеваться и костить меня всякими мерзкими словечками, помнишь, сестренка? Ну, а после тут же принималась за свои колдовские штучки, чтобы меня заклясть, проклясть, изничтожить, или как там это у вашей сестры называется?
– Клотильда… – вздохнула друидесса. – Как же ты меня отыскала на этот раз, хотела бы я знать?
– Неужели ты считаешь, что я так просто возьму и оставлю свою сестрицу в ее нынешних горестях? – укоризненно проговорил голос и вновь захихикал. Друидесса покачала головой.
– Ты все не унимаешься, Клотильда… Даже после того, как тобой же подосланные убийцы тебя же и обманули? Ведь они просто провели тебя вокруг пальца.
– Один из них за это уже поплатился, хотя и не я приложила к этому руки. Признаться, меня это очень даже устраивает – не люблю, знаешь ли, проливать кровь почем зря.
– Ну, хватит, – резко провела рукой в воздухе перед собой Ралина, словно разрезая нечто, видимое только ей. – Коли явилась – найди в себе силы объявиться открыто.
Пламя в костре взметнулось ввысь, словно в нем сейчас стрельнул большой уголек, рассыпав множество искр в ночном небе. Возле огня заклубился туман, он постепенно сгущался, превращаясь в невысокую тонкую фигурку, которая то ли низко наклонилась, то ли была порядком скрючена жизнью или болезнями. Мало-помалу туман становился все прозрачнее, начали проступать детали одежды, черты лица, и вот уже напротив Ралины стояла маленькая, действительно сгорбленная старушка, мало чем схожая и обличьем, и натурой со своей родной сестрой. Друидесса прищурилась. От Клотильды ее отделял только костер, но между ними существовали и иные, невидимые границы, пересекать которые было всегда губительным для обеих сестер.
– Чем обязана, тварь? – Ралина своим излюбленным движением поджала губы. – Неужто в твоем змеевнике случился пожар, что ты теперь вылезла помирать под открытое небо? Но ведь от тебя откажутся и солнце, и луна, и уж тем более – всевидящие звезды.
– Не известно еще, кто из нас змея-то, – хихикнула ведьма. – Боюсь, не та ли, кто обманом и силой однажды лишила меня перстня Властительницы Круга, чтобы завладеть им самой? А меня велела бросить на далеком, студеном, никем не обитаемом острове – на верную гибель, на голодную смерть, в холод и забвение? Кто же тут походит на змею – разве ее жертва? А, может быть, все-таки сама эта хищница, злобная и коварная, которая привыкла всю жизнь прятаться под маской показного благородства и следовать интересам якобы высшей справедливости?
– После твоих дьявольских экспериментов на Острове Духов ни один судья, даже самый гуманный и всепрощающий, никогда не осмелился бы снова ввести тебя в мир людей, – гневно ответила друидесса.
– Почему это ты так думаешь? – воздух между двумя сестрами понемногу стал накаляться, и отнюдь не пламя разгоревшегося костра было тому причиной.
– Потому что ты давно потеряла человеческий облик, – сказала Ралина и почувствовала, как в сердце что-то кольнуло.
– Но ведь я его, в конце концов, все-таки обрела! – огрызнулась Клотильда.
– Я этого не знаю. Не уверена, – печально ответила старая друидесса и как-то сразу сникла, плечи ее опустились, и Ралина даже ростом стала казаться ниже. Хотя кто это мог видеть в зачарованном лесу друидов, под нездешними звездами и непривычными созвездиями?
– Вы заточили меня на диком острове умирать и даже не оставили никакой надежды… – горько прошептала Клотильда. – Это вы меня сделали тем, чем я стала теперь! Вы все! И хоть из твоих прихлебателей уже никого не осталось в живых, посмотри на меня, сестрица! Перстень Властительницы Круга добавил тебе не один год жизни, но, однако же, и я еще здравствую на этом, а не на том свете! И без всякого колдовства, заметь, моя лживая искусница!
– Твое долголетие дала тебе Тьма, которую ты отыскала в собственной душе, – покачала головой Ралина.
– А если мне не оставили надежды на возврат к Свету? Ни одной лазейки! Ни одной… – повторила Клотильда уже шепотом и вдруг бурно разрыдалась. Вид плачущей ведьмы, безжалостной к своим жертвам, не ведающей сострадания, не понимающей грани между естеством и безумством, ведьмы, находящей истинное удовольствие только в пыточном ремесле и вознесшей его в ранг отвратительного искусства, мог бы поразить кого угодно. Любого, но – не Ралину. Старая друидесса слишком хорошо знала свою сестру. Свою бывшую сестру – для себя она ее уже давно схоронила, не оплакав и не простив.
– У тебя грязные слезы, Клотильда, – сурово сказала старуха. – Наверное, именно оттого, что они приходят из глубины твоей высохшей черной души. Но споры ядовитого мха живут долго, неизмеримо дольше жизни самих растений. Это не секрет долголетия, Клотильда, – покачала головой Ралина, едва сдерживая порыв гнева. – Просто твой яд уже давно пережил тебя саму. А ты уже давно мертва. Именно потому у меня давно нет сестры. Зачем же ты пришла сюда снова?
– Чтобы отомстить, сестрица, зачем же еще? – рыдания Клотильды пресеклись как по мановению волшебной палочки. Она подняла сухонькую, желтоватую руку и простерла ее над костром, устремив на Ралину. – Ты – последняя, кто виновен во всем, что когда-то случилось с глупой, наивной и доверчивой девочкой Клотильдой. И будь уверена: я не упущу возможности отквитать хотя бы один шар у судьбы.
– Ты бессильна в своих желаниях, ведьма. Хотя они и понятны мне, – пожала плечами друидесса. – Ведь ты – всего лишь иллюзия, Клотильда. Давно уже – бесплотная тень.
– Пока… – прошамкала ведьма. – Только на сегодня, милая Ралиночка. – При этих словах Клотильды старую друидессу всю передернуло от омерзения, а ее милая сестрица злобно рассмеялась.
– Завтра для тебя будет уже поздно, – заверила ведьма. – Хотя… – изобразила она колебание, – если ты сама, по доброй воле отдашь мне перстень Круга, я, быть может, еще и подумаю. Но – только при этом условии.
– Ты еще ставишь мне условия, змея? – Глаза старой друидессы превратились в маленькие сверкающие огоньки. – Попробуй только приблизиться к моей душе, и я сотру тебя в порошок. Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю.
– А, может, ты просто утратила перстень? – вкрадчиво молвила Клотильда и вся так и подалась вперед, к своей более удачливой, как ей всегда казалось, сестре. – Последнюю сотню лет ты выглядишь уже не так свежо, как бывало прежде.
Однако расчетливый удар Клотильды по женской гордости сестры пришелся мимо цели. Друидесса только плотнее запахнулась в плащ и ничего не ответила. Впрочем, одна из ее рук все время на протяжении разговора была укрыта в складках одежды.
– Покажи перстень! – прошипела ведьма, так что из костра вновь поднялся целый сноп искр.
– Перстень со мной, – сухо промолвила Ралина, но ее рука по-прежнему была скрыта от глаз сестры. – Но тебе его не видать, старая навозная жучиха! Так что можешь убираться туда, откуда пришла…
– Я уйду, – согласно кивнула Клотильда. – Сейчас я и впрямь уйду. Но завтра – помни, что завтра я уже буду в этом лесу, и я буду здесь искать встречи с тобой. До приятных свиданьицев!
И тень неслышно истаяла, только звезды на чернильном небе как будто слегка померкли на миг, а затем быстро разгорелись вновь.
Старая друидесса недвижно смотрела на пламя. Костер понемногу угасал, угольки выкатывались из огня, умирали, но мысли Ралины были далеко. Она вспоминала, и видения медленно всплывали перед ее глазами, словно давно остывший воздух над огнем, который уже никому не мог обещать тепла.
Клотильда наклонилась над блюдом и разом замутила в нем воду. Сколько стоит мир, столько же и живет в нем магия, но по-прежнему, как и встарь, ничего нет надежнее древнего, проверенного ведовства, усмехнулась она. Все эти новомодные штучки пройдут, канут в воду, опустятся на дно, как безнадежно тонет по весне старый ноздреватый озерный лед, еще хранящий на своем теле острые следы зимы. И только старинное ведовство останется, и все так же будут в деревнях наливать воду в широкие плоские блюда, бросать туда заговоренные травы и порошки и тихо нашептывать заветные слова.
Мысли ее вновь возвратились к сестре. Она хмыкнула, зябко повела плечами, плотнее запахнулась в платок, несмотря на то, что огонь в очаге горел светло и жарко. Все-таки в этом мире за все сущее приходится платить, и ведовство – не исключение. Клотильда почти физически чувствовала, как в последние годы сладкая влага жизни истекает из нее, как вода из прохудившегося кувшина, на поверхности которого пока еще вроде бы не найти и одного отверстия, но они есть, есть…
