Джеймс Клеменс - Звезда ведьмы
Прежде чем горе ослабило его решимость, Эр’рил обеими руками обрушил молот на статую. Хрусталь разлетелся в разные стороны на мириады осколков.
— …а я привык выполнять свои клятвы.
Отвернувшись, Эр’рил опустил молот. Резким движением смахнул навернувшиеся на глаза слезы. Почему он должен плакать об этом чудовище?
— Хотя он сражался на стороне зла, — Элена будто прочитала мысли воина, — он все же оставался твоим единственным братом. Ты вправе горевать о нем.
Эр’рил покачал головой, прокашлялся, позволив стандийской закалке укрепить душу.
— Я оплачу брата, когда окончится война. — И повернулся к оборотню. — Расскажи мне, что здесь произошло.
Могвид поднял глаза на воина равнин. Ему хотелось провалиться сквозь землю от стыда, но он не мог даже убежать. Серый, как гроза, взгляд давил на него, пригвождая к месту. От волнения ему никак не удавалась придумать хоть какую-нибудь правдоподобную ложь.
«Скажи им», — выл Фардейл внутри черепа.
Тол’чак приблизился к меняющему обличья, похлопал по плечу.
— Фардейл, как тебе удалось спасти нас?
Удивленный этим вопросом Могвид широко распахнул глаза. Фардейл? Он с трудом удержался от смеха. Оказывается, они все еще думают, что в теле — его брат! Открытие вывело его из оцепенения.
— Я… Фардейл… Я ничего не делал, — ложь вновь легко потекла с оттаявшего языка. — Это, наверное, все серебряное озеро. Оно раскололось под колдуном, а потом… А потом он окаменел.
Могвид старался не встречаться глазами с Торн, которая могла бы распознать обман.
Он почувствовал возмущение брата. Оборотень не знал, насколько хватит его отговорок, и надеялся лишь, что успеет протянуть время, чтобы убежать раньше, чем его предательство всплывет на поверхность.
— Удача или рок, но время на исходе, — вмешался Арлекин Квэйл, указывая на свод пещеры. — Луна поднялась настолько, что вот-вот заглянет в дыру.
Могвид вытянул шею. В маленьком отверстии виднелся кусочек сиреневого неба. С одной стороны в него заглядывал край луны.
— Может быть, магия, которую задействовал Шоркан, ударила по нему, — сказал Магнам, перевязывая раненое плечо.
— Я не буду ни в чем уверена, пока не уничтожу врата Вейра. — Элена вытащила из ножен свой меч.
Могвид не сводил глаз с отверстия в своде. Судя по цвету неба, солнце вот-вот закатится. Едва оно зайдет, Фардейл окажется в надежной ловушке до самого утра. Тогда можно будет спокойно продумать, как убежать. Нагнувшись, чтобы поднять плащ, оборотень вдруг почувствовал, как самопроизвольно дернулась рука.
Нет! Не самопроизвольно! Его рука поднялась и сжалась в кулак, хотя он не желал этого. Фардейл догадался! Он тоже нашел лазейку из темницы!
«Я не сдамся, брат! — заскрипел зубами Могвид. Нагнувшись, так чтобы остальные не заметили борьбы, он пытался разжать пальцы. — Закат уже близко… Я должен немного потянуть время».
Но когда он попытался выпрямиться, то понял — тело ему не повинуется. Он не способен был даже пошевелиться. Два разума сражались за обладание телом, и ни один не мог взять верх.
«Я не сдамся!»
— Что случилось, Фардейл? — спросила Элена за спиной.
Должно быть, ведьма заметила, как дергается его тело, но Могвид не осмеливался заговорить, чтобы не прервать борьбу. Солнце могло сесть в любой миг. Оборотень едва ли не чувствовал его движение.
— Фардейл?
Он услышал звук шагов сзади, но не мог ослабить волю ни на мгновение…
Тело Могвида внезапно вырвалось на свободу. От неожиданности он шагнул назад с радостным криком на устах:
— Свободен!
И вдруг словно огненное копье пронзило его. Только тогда он услыхал встревоженный голос, предупреждавший:
— Фардейл! Ох!
Опустив взгляд, он увидел, что из груди его торчит до невозможности яркое лезвие меча. Хлынула кровь. Оборотень рухнул на колени.
— Он сам отпрыгнул! — оправдывалась удивленная Элена. — Я не успела убрать клинок!
Могвид попытался откашляться, ощущая тяжесть в груди. Невидимые стальные обручи стиснули его ребра.
— Не уходи, Фардейл! — Перед ним внезапно возникло лицо Торн.
Меняющий обличья отрицательно тряхнул головой, встречая взгляд подруги брата.
«Я не Фардейл. Солнце село».
Теперь-то он понял, почему столь внезапно победил в борьбе и потерял при этом равновесие.
— Ах, Могвид… — протянула Торн, оглядываясь на остальных. — Это опять Могвид.
Повернувшись, си’лура взяла его за руку. По щекам ее покатились слезы — Торн знала, что от удара меча братья умрут одновременно.
Оборотень чувствовал, что ускользает за край.
Скорее всего, Торн тоже это заметила.
— Скажи ему… — зачастила она, — скажи ему…
Ее глаза сияли янтарем.
Возможно, следовало отвернуться, но Могвид и не подумал. Фардейл все еще обитал в нем. Что может быть важнее, чем прощальные слова любимой? Поэтому он продолжал упрямо смотреть в глаза Торн до тех пор, пока дыхание не стало прерывистым. Кто-то взял его за плечи, поддерживая.
Через единение глаз Могвид вобрал в себя всю любовь, что была между этой парой. Переменчивые картинки, запахи, обрывки воспоминаний, слова прощания. Такое светлое чувство, что глаза болели смотреть на него. А потом видение начало меркнуть по мере того, как холодело тело Могвида.
Граница между братьями расплылась. На сей раз близнецы Могвид и Фардейл встретились без всякой борьбы, голыми, будто младенцы.
«Прости, брат», — вряд ли можно было с уверенностью сказать, кто именно произнес эти слова.
А после темнота накрыла их… братья ушли.
Всхлипывая, Элена опустилась на колени и спрятала лицо в ладонях.
— Как? После всех испытаний, которые они…
Эр’рил бережно уложил тело Могвида. Меч все еще торчал из середины груди оборотня, кровь расплывалась широкой лужей. Повернувшись к Элене, стандиец обнял ее.
— За что? — простонала ведьма.
— Я не знаю, — ответил воин равнин. — Но не думаю, чтобы это было случайностью. Тень Осоки — оружие крови, а оно слишком часто выходит из подчинения и убивает. Сталь, затронутая порчей, жаждет крови и смерти.
Его слова не слишком-то утешили Элену. Ведь меч направляла ее рука. Она отвлеклась совсем ненадолго… И тут вдруг Могвид кинулся назад, будто сам хотел напороться на клинок.
Сдержанно рыдая, Торн опустилась на колени по другую сторону от тела.
— Полная луна почти в зените, — проговорил стоявший в нескольких шагах Арлекин. — Если мы хотим уничтожить ворота, то лучше всего поторопиться.
