Джордж Мартин - Пир стервятников
— Мне было бы очень грустно, Таэна, если бы вы обманули мое доверие. Мне поневоле пришлось бы отдать вас лорду Квиберну и проливать потом горькие слезы.
— Я никогда и ничем не огорчу ваше величество. Если такое случится, скажите лишь слово, и я сама отдам себя в руки Квиберна. Я хочу одного: служить вам, быть рядом, исполнять все, чего вы ни пожелаете.
— Какой же награды вы ожидаете от меня за свою службу?
— Никакой. Мне приятно делать приятное вам. — Таэна свернулась калачиком. Пламя свечи золотило ее смуглую кожу. Грудь у нее была полнее, чем у королевы. Упругость этих грудей с огромными черными сосками доказывала, что Таэна моложе Серсеи. Любопытно, каково это, когда целуешь другую женщину? Не просто в щеку, как принято между знатными дамами, а по-настоящему, в губы. У Таэны они такие полные, чувственные. Каково было бы взять ее сосок в рот, уложить ее на спину, раздвинуть ей ноги и использовать ее по-мужски, как пользовался Роберт ею самой, когда он был пьян и не желал довольствоваться ее рукой или ртом?
Это было хуже всего — лежать под ним, пока он получал свое удовольствие, дыша на нее вином и хрюкая, точно кабан. После он обыкновенно сваливался с нее и начинал храпеть, не успевало еще его семя обсохнуть на ее ляжках, а у нее саднила промежность и болели груди, намятые им. Он сумел возбудить ее один только раз, в их первую ночь.
Роберт был тогда довольно красив, силен и могуч, но все тело его покрывали жесткие черные волосы. Не ты должен был вернуться с Трезубца, говорила себе Серсея. В первые годы их брака, когда он докучал ей особенно часто, она закрывала глаза и представляла Рейегара на его месте. Джейме вместо него она не могла представить: муж был совсем другой, нисколько на него не похожий, даже пахло от него иначе.
Для Роберта этих ночей как будто и не было. Утром он ничего не помнил — или притворялся перед ней, что не помнит. Однажды, на первом году, она пожаловалась ему наутро, что он сделал ей больно, и у него хватило совести устыдиться. «Это не я, миледи, — сказал он, надувшись, словно ребенок, пойманный на краже пирожков с яблоками. — Это вино. Слишком много я выпил». И потянулся за рогом, чтобы запить свое признание элем. Тогда она схватила собственный рог и двинула его в лицо так, что откололся кусочек зуба. Много позже она услышала на пиру, как он рассказывает прислужнице, будто зуб ему повредили в турнирной схватке. Что ж, их брак и был сплошной схваткой, в этом он не солгал.
Ложью было все остальное. Он прекрасно помнил, что делает с ней по ночам, — она это видела по его глазам. Притворяться для него было проще, чем повиниться. В душе Роберт Баратеон был трусом. С годами его атаки, правда, становились все реже. Сначала он брал ее не меньше двух раз в месяц, потом — едва ли раз в год. Но окончательно это никогда не прекращалось. Рано или поздно он напивался и приходил, чтобы осуществить свои супружеские права. То, чего он стыдился днем, ночью доставляло ему удовольствие.
— Как странно вы смотрите, моя королева, — заволновалась Таэна. — Здоровы ли вы?
— Так… вспомнилось кое-что, — с пересохшим горлом сказала Серсея. — Ты хорошая подруга, Таэна. У меня такой не было вот уже…
Ее прервал сильный стук в дверь.
Опять? Королева вздрогнула от неожиданности. Еще одна тысяча кораблей? Накинув халат, она подошла к двери.
— Извините за беспокойство, ваше величество, — сказал часовой, — но леди Стокворт просит вашей аудиенции.
— В такой час? — возмутилась Серсея. — В своем ли Фалиса уме? Скажи ей, что я уже сплю. Скажи, что Щиты захватил враг и я из-за этого полночи глаз не смыкала. Я приму ее завтра.
— Виноват, ваше величество, — замялся гвардеец, — только она… как бы это сказать… не в лучшем виде.
Серсея нахмурилась — она предполагала, что Фалиса явилась сообщить ей о смерти Бронна.
— Хорошо, я сейчас оденусь. Проведи ее в мою горницу. — Леди Мерривезер хотела пойти с ней, но Серсея остановила ее. — Лежи. Пусть хотя бы одна из нас выспится. Я ненадолго.
Леди Фалиса предстала перед ней вся в синяках, с опухшим лицом, разбитой губой и красными от плача глазами, в грязной и рваной одежде.
— Боги праведные, — изумилась Серсея, закрывая дверь горницы, — что такое с вами стряслось?
— Он убил его, — дрожащими губами выговорила Фалиса. — Да помилует нас Матерь, он… — И она разрыдалась, содрогаясь всем телом.
Серсея подала ей чашу вина.
— Выпейте, это вас успокоит. Вот так. Еще немного. А теперь перестаньте плакать и расскажите, зачем приехали.
Пришлось опустошить весь штоф, прежде чем леди Фалиса завершила свою печальную повесть. Серсея не знала, смеяться ей или дать волю ярости.
— Поединок, — повторила она. Есть ли в Семи Королевствах хоть один человек, на которого можно положиться? Неужто у нее одной есть разум? — Вы говорите, что сир Бальман вызвал Бронна на поединок?!
— Он сказал, что это будет н-нетрудно. Копье — оружие рыцаря, а Бронн рыцарь лишь по названию. Бальман сказал, что выбьет его из седла и прикончит, п-пока тот будет лежать без чувств.
Бронн не рыцарь, это верно. Он солдат и закоренелый убийца. Твой болван-муж сам подписал себе смертный приговор.
— Превосходный план. Можно спросить, каким образом он провалился?
— Бронн пронзил копьем б-бедного Бальманова коня. Прямо в грудь. Конь придавил Бальмана и переломал ему ноги. Бальман так ужасно кричал…
Наемникам неведома жалость.
— Я просила вас устроить несчастный случай во время охоты. Шальная стрела, падение с лошади, разъяренный вепрь… мало ли как охотник может погибнуть в лесу. Копья не предусматривались.
— Я бросилась к мужу, — продолжала Фалиса, как будто не слыша ее, — а он… он ударил меня по лицу. И заставил милорда с-сознаться. Бальман кричал и звал мейстера Френкена, а этот наемник…
— Сознаться? — Серсее не понравилось это слово. — Надеюсь, наш храбрый сир Бальман не сказал ничего лишнего?
— Бронн ударил его кинжалом прямо в глаз, а мне велел убираться из Стокворта до захода солнца, не то, мол, и со мной то же самое будет. Сказал, что отдаст меня г-гарнизону, если они меня захотят. Я приказала схватить Бронна, но один из его рыцарей имел наглость сказать, что мне следует исполнить приказ лорда Стокворта. Он назвал его лордом Стоквортом! — Фалиса схватила Серсею за руку. — Дайте мне сотню рыцарей, ваше величество. И арбалетчиков, чтобы отобрать у него мой замок. Стокворт мой! Мне даже вещи не дали собрать. Бронн сказал, что мои платья из шелка и б-бархата теперь будет носить его жена.
Тряпки — последнее, о чем тебе следует беспокоиться. Королева освободила руку из цепких пальцев Фалисы.
