Кастелян (СИ) - "Calmius"

— Но разве это не… — Грэйнджер запнулась. Наверное, прокручивала события последнего часа, уточняя общую картину своего мира.

— Да, сегодняшняя ночь — хороший пример. Кто притащил безусловно криминальное яйцо в Хогвартс? Кто его высиживал, затягивал до последнего, заставлял себя уговаривать? Кто остался в хижине, пока вы пёрли ящик в руки авроров? Главный любитель животных вообще не засветился в этой истории, а вы едва не поставили крест на своей дальнейшей судьбе.

Я вздохнул. Посмотрел на куски балахона, лежащие на траве.

— Ну и что в итоге? Может, он вас поблагодарил? Пригласил на чай, сердечно извинился? Сказал, что не мог иначе? Пообещал вступиться в ответ, если что? Нет? Конечно, нет, — я показал на ближайший тлеющий лоскут. — Он отправил нас сюда.

Грэйнджер изменилась в лице.

— Ты думаешь, что Хагрид… и это… эта тварь…

— Нет, — вынужденно признал я. — Не думаю, что тот, кто инструктирует Хагрида, предполагал здесь наличие дементора. Это, знаешь ли, такой скандал… Для сведения, именно эти твари охраняют тот самый Азкабан. Я это знал в теории, но ощутить на своей шкуре…

Гермиону начала бить дрожь. Наверное, она наложила полагавшийся им срок на этот кошмар, размноженный и поставленный охранять. Встрепенувшийся патронус заглянул ей в глаза. Из меня потекла энергия. Ну да, вызвал-то его сегодня я. Грэйнджер пока не может держать его так долго. Патронусу, кстати, сейчас некомфортно. Моя Ночь перешла ко мне «на постоянное жительство» тоже не сразу. Так что потерпим оба.

— Тогда откуда здесь *этот*…

— Не знаю. Я многого не понимаю, Гермиона. Пока что предполагаю, что кто-то, играющий против условного руководства Хогвартса, поставил здесь свою ловушку. Не на нас. Слишком матёрый хищник. Эта тварь нам не по зубам, Гермиона. Чудом выжили.

— Но Хагрид ведь послал тебя именно сюда. Я потому и…

— Значит, изначально здесь что-то было и для меня. Не знаю… Кстати!

Я зажёг «Затмение» и послал его по тропинке. Метров через тридцать светляк осветил кучу чего-то белого, лежащего на дорожке и подходящего по размерам. Ауры нет. Ни дать, ни взять — дохлая лошадь.

— Потеря найдена. Но мы к ней не пойдём, она на земле кентавров лежит. Пусть табун этой пад… трупом занимается.

Мне надоело сидеть на земле. Я достал пару чурбаков, которые ношу для разных хозяйственных нужд, и мы уселись на них.

— Ещё шоколада? Бутерброды?

Бутерброды были разобраны влёт. Голод пробудился, как у того дементора.

— В общем, Гермиона, начинай думать сама. Я здорово рискую, рассказывая и показывая тебе это. И дальше уже, наверное, не…

— Я никому не скажу!

— Даже Дамблдору?

Грэйнджер запнулась.

— Не буду ставить тебя перед выбором. У тебя просто прочитают это из памяти. Без твоего согласия. Ты и не заметишь ничего.

— Что? Разве такое возможно?

— Осторожно поинтересуйся такими дисциплинами, как легилименция и окклюменция. Первая у нас — осуждается, она о том, как залезать в мозги; вторая — не афишируется, она о защите от любопытных.

— Так что же, получается, любой может…

— Не любой. Я у нас только нескольких преподавателей в этом заметил, — я вздохнул. — Хочу повиниться. Твои серёжки — защита разума, Гермиона. Извини, рассказать не мог. А проболтаешься теперь — сама виновата будешь.

— Жаль. Я как будто соображать в них лучше стала.

— Они и концентрацию повышают немного. Но главное — тебя в них не…

— Погоди… — Грэйнджер внезапно напряглась. — А… ты всё время говоришь, что устроил мне… ну, патронуса. Так это что же…

Задумчивость на её лице сменилась подозрительностью, а затем — страхом. Она попыталась отодвинуться.

— Это… вот это всё — это ты устроил? Этот… эту тварь?

— Молодец, начала думать своей головой, — сказал я спокойно, стараясь не делать резких движений. — Теперь подумай чуть дальше: идти за мной наперекор Хагриду — тоже я заставил? Путь назад замазал? Бежать не дал?

Наверное, Гермиона покраснела. Не знаю, света маловато.

— Прости, я…

— Ничего. Предпосылки отчасти верные. Я не знал, что здесь будет дементор. Знал бы — и сам не пошёл, и тебя не пустил. Обругал бы, оскорбил, загнал плакать в туалет — но не сюда.

— Знаешь что, я сама могу…

— Но, как я уже сказал, отчасти ты права. Я предполагал, что ты можешь получить защитника. — Я достал рисунок Луны. — Вот, смотри.

Наш сегодняшний бой. Мальчик с тёмно-синим щитом, девочка с белым мечом. Наши патронусы вполне узнаваемы. Кудри у девочки — тоже. Всё умещается на одной половине листа.

А вторая половина занята огромным серо-чёрным пятном.

— Кто это рисовал? Художник?

— Будешь себя хорошо вести, познакомлю.

— У него хорошо получается аниме!

— Да… принёс ей на свою голову один детский комикс. Испортил девчонку…

— Так это девочка? А…

— Поступает в Хог в этом году. Бери себе рисунок. Как знал, что тебе понравится. Это оригинал, я себе копию сделал.

Гермиона достала учебник из сумки и бережно поместила альбомный лист между страниц. Я вздохнул. Как же просто её пока что сбить с толку. Отвлеклась на понравившуюся картинку и забыла спросить, откуда художница могла знать нарисованные события заранее. И почему я тоже отношусь к этому серьёзно.

Надо отдать должное, нарисовано красиво. Это мне Луна «детскую мазню» подсовывает, а вот Гермионе достался уверенный, профессиональный аниме-эскиз. Хм… А не потому ли он таков, что предназначался Гермионе изначально? Ей, похоже, нравится именно этот жанр?

— Гарольд… расскажи мне о них, — она кивнула на свою куницу.

— Ты ж слышала слово «Патронус» ещё от Перси на первом банкете. Неужели не порылась в библиотеке на предмет всего, что о них там есть?

— В книгах очень немного и всё по-другому. Все патронусы — сгустки белого света, иначе и быть не может. Но у тебя… ну…

— Договаривай.

— Но это же правда, — Гермиона посмотрела на мою сову. — Как может патронус быть тёмным? В книгах пишется, что тёмные маги не могут вызвать защитника! Когда один тёмный маг, Разидиан, произнёс заклинание «Экспекто Патронум», его облепили личинки и сожрали!

— Ну какая же Ночь тёмная, если в ней — все звёзды Вселенной? — я протянул руку, и Ночь слетела с плеча на мою ладонь, чтобы Гермиона могла лучше её рассмотреть. — Ты хоть представляешь, сколько это света?

— Ну…

— Эдак ты весь космос тёмным обзовёшь, — сказал я, глядя в глубокую синеву. — Тьму мы сегодня видели, Гермиона. Иным на всю жизнь такого хватает.

— Ты прав, — вздрогнула Грэйнджер. — Прости… Ночь.

Сова перелетела ей на плечо. Взревновавшая куница в шутку прыгнула на птицу, сова увернулась. Началась стремительная чехарда вокруг нас.

— Синева — это магия пространства. Сумки с расширением, аппарация. Платформа девять и три четверти. Смотри, — я выпустил немного Пустоты, и тропинка на короткое время превратилась в дорогу, расширившись на десяток метров и отодвинув заросли от нас. — Нейтральная, полезная магия. Только не болтай об этом особо, ладно?

— Ну… ладно. Но кто же тогда они такие, патронусы? В книгах говорится, что это просто заклинание, приявшее форму зверя. Но ты же с ними разговариваешь. Как заклинания чему-то учить могут?

— Ты задаёшь вопрос, над которым бились тысячи магов. Есть десятки версий, но ни одна не раскрывает и малую часть их сущности. Мне, например, нравится вот эта: патронусы — это бывшие волшебники. Маги, добившиеся невероятного могущества, ставшие бессмертными, избавившиеся от привязки к физическому телу, перешедшие в энергетическую форму. Им уже не интересны вопросы смертных, они играют галактиками и творят новые вселенные, их время — вечность, а ресурсы — вся энергия мира… И вот однажды некоторые из них возвращаются. Выбирают новорожденного и становятся его ненавязчивым опекуном.

— Но… зачем им это?

— Ты ещё спроси, в чём их выгода. Может быть, за определённой гранью мудрость побеждает зло, и остаётся только бесконечная доброта и забота. Если оно так, это даёт стимул и цель — продолжать жить дальше в окружающей грязи и безнадёжности. А может, они — просто существа из другого мира с другой моралью, отчего-то очень многое знающие о нас.