Кэтрин Куртц - Год короля Джавана
На песчаном берегу, где сидя или стоя на коленях расположились слушатели, Джаван заметил сброшенный коричневый плащ и мохнатую флягу из козьего меха, а рядом сидел Целитель Сильвен О'Салливан, охранявший пожитки Ревана. Еще несколько лиц показались Джавану знакомыми, в основном ученики Ревана, и в их числе Тавис с Квероном.
— Простого очищения недостаточно, — говорил тем временем Реван своим завороженным слушателям. — Вы должны поддерживать чистоту, подавая пример всей своей жизнью. Те, кто бродили во тьме, должны отвергнуть ее и устремиться к Свету. Милость Господня может даровать очищение всем, кто искренно раскаивается и предает себя в Его руки. Да, даже Дерини доступна милость Божья. Узки врата в рай, но Бог милосерден к тем, кто полон искреннего раскаяния.
В этот миг он заметил Джавана, а также, хотя и не подал виду, Полина с Альбертом, которые выехали на холм и натянули поводья рядом с королем и его свитой. Альберт едва ли привлекал к себе особое внимание, ибо, одетый в черное, выглядел как обычный рыцарь, хотя, в отличие от короля с его спутниками, на нем был воинский шлем; зато Полин вырядился в парадные одежды верховного настоятеля Custodes Fidei, и своим орденским посохом упирался в стремя, точно копьем. Когда же за спиной у короля стали появляться все новые вооруженные воины, люди внизу заволновались и принялись испуганно перешептываться, так что гул их голосов на миг заглушил слова Ревана.
Не дав Полину с Альбертом перехватить инициативу и сделать или сказать что-либо такое, чтобы нарушить торжественность момента, Джаван поспешил спрыгнуть на землю и дал знак подвести ближе Биргиту О'Кэррол с сыном. Отец Лиор сопровождал их, держа наготове «деринийскую колючку». Лекарь Custodes отдернул занавеску повозки, когда конюх остановил лошадь.
Сегодня утром заложников почти не пичкали снотворным, а Биргита, вообще, не получила никаких снадобий, поскольку была не Дерини, а человеком. Сейчас она казалась куда моложе, чем в первый раз, когда Джаван увидел ее. Возможно, это надежда на освобождение придавала ей сил, ибо король успел кратко сообщить заложникам о том, что ждет их впереди, перед тем как покинуть утром стены аббатства.
— Прошу вас, сударыня, — он протянул ей руку. — Спасение ожидает вас.
Вся дрожа, она стиснула сына в объятиях. Затем, когда Джаван обнадеживающе кивнул ей, неуверенно спустила ноги на землю. Карлан помог ей сойти с повозки, Бертранд нагнулся, чтобы взять мальчика, прежде чем он или его мать успели бы возразить, и усадил его прямо на лошадь Джавана в седло красной кожи.
Мальчик восторженно распахнул глаза и ухватился за луку седла, затем пухлой ручонкой потрепал жеребца по гриве. Женщина оступилась, и Джаван поддержал ее за талию, а затем едва не лишилась чувств от облегчения, когда молодой рыцарь усадил ее в седло рядом с сыном. Все это время Джаван стоял рядом, поглаживая жеребца по морде, чтобы успокоить его, ни на миг не покидая взглядом женщину с ребенком, пока не убедился, что они в безопасности.
— Вы что же, собираетесь сами отправиться с ними вниз, сир? — возмутился Полин.
Джаван ответил ему напряженной усмешкой.
— А кто же еще, милорд? Если желаете, сэр Бертранд отправится со мной. Но больше никто из присутствующих не ощущал на себе касания мастера Ревана… Хотя, если кто-то из ваших людей пожелает сопровождать нас, дабы испытать на себе очищение, у меня нет никаких возражений.
Полину ничего не оставалось, как согласиться. Однако когда несколько его рыцарей попытались двинуться за королем, он жестом пригвоздил их к месту. Джаван же, дав понять Бертранду, что его присутствие не требуется, уверенно взял жеребца за поводья и медленно повел его по склону холма вниз, к заводи. Малыш Карролан улыбался, довольный, тогда как мать его испуганно цеплялась за седло.
Наконец, Кверон вышел им навстречу и принял из рук у Джавана поводья лошади, воспользовавшись кратким контактом, чтобы передать мысленное сообщение:
«Тавис здесь, с нами, но способности его блокированы, на тот случай, если Полину придет в голову испытать его. Здесь все считают, будто он прошел очищение и стал одним из доверенных людей Ревана. Однако теперь вам придется убедить Полина и остальных, что все это взаправду».
Кверон отвесил королю низкий поклон, давая тому возможность окинуть взглядом остальных учеников Ревана. Тавис стоял рядом с крестителем у края заводи, и темно-рыжие волосы его горели огнем в солнечном свете, а светло-голубые глаза казались двумя осколками льда.
При виде его Джаван изобразил возмущение, ибо все придворные были уверены, что они с Тависом четыре года назад расстались после крупной ссоры. Целитель также застыл, а затем опустился на колени, прижимая к груди изуродованную левую руку. Не сводя глаз с коленопреклоненного Тависа О'Нилла, Джаван сделал несколько шагов по направлению к Ревану.
— Я вижу, сир, со времени нашей последней встречи принц превратился в короля, — произнес Реван негромко, но при этом не сделал ни шагу навстречу.
Джаван уперся в него взглядом, разыгрывая назначенную ему роль.
— И давно этот человек с вами, мастер Реван? — спросил он, ткнув пальцем в Тависа.
Реван склонил голову.
— Брат Тавис пришел к нам несколько лет назад, сир. Он был Дерини, как вашему величеству прекрасно известно, но покаялся пред Господом Сил и отрекся от своего прошлого. Воды милосердия даровали ему рождение к новой жизни. В нем не осталось и следа скверны, ваше величество, точно так же, как не осталось ее в вас.
Слегка отвернувшись, Джаван пробормотал:
— Он предал нашу дружбу, он покинул меня.
— И поступил совершенно правильно, сир, ибо, если бы остался, то погубил бы вашу чистоту, но теперь я вижу, вы привели с собой и других. Явились ли они ко мне по собственной воле?
Джаван устало кивнул.
— Воистину так. Муж этой женщины был Дерини Урсин, который пришел к вам в день нашей последней встречи. Она не Дерини, однако сын их унаследовал проклятье. Урсин молился, чтобы вы очистили его жену и сына.
— Я помню брата Урсина, — отозвался Реван, склонив голову. — Но почему ваше величество говорит о нем в прошлом? Неужто брат Урсин скончался?
— Да, — коротко ответил Джаван.
— Мне очень жаль, — промолвил Реван. — Я буду молиться за него. Но скажите, сир, сохранил ли он свою чистоту?
Джаван кивнул.
— Он должен был уйти в монастырь, чтобы стать там писцом и всеми силами постараться заслужить искупление прошлых грехов. Я… молюсь, чтобы он обрел покой.
— О том же стану молиться и я, сир… Для него и для всей его семьи. Брат Аарон, приступим же.
