Том Холт - Граальщики. Солнце взойдет
— Не-а, — ответил Бьорн. — Конечно, сейчас, когда вы все так изложили, все это вроде как звучит здраво. Да, пожалуй, вы здесь попали в точку. — Он наклонился и поднес губы вплотную к уху Финансов и Общих Направлений. — Ублюдок! — заорал он.
— Что ж, — поспешно проговорил Гангер, — в любом случае, это не относится к делу. Теперь мы все знаем, как было дело, и это самое главное, не так ли? Если тебе интересно, как я узнал об этом…
— Вы прочли его мысли, не так ли? — тихо произнес Штат.
— И что?
Штат был белее бумаги, его трясло.
— Это нечестно, — проговорил он. — Вы не должны были делать подобные вещи.
Гангер посмотрел так, словно его неожиданно двинул ногой в пах ангел.
— Ох, да бросьте вы, — сказал он. — Вы что, не слышали, как я только что рассказал, что этот мозгляк несет ответственность за все? Да он же совершил преступление против эволюции, черт возьми, вот что он сделал! Вы отдаете себе в этом отчет?
— Разумеется, отдаю! — заорал Штат. — Но это не делает ваши методы правильными! Вы не имеете права разгуливать здесь, заглядывая людям в головы по своей прихоти! — Он отвернулся. Гангер недоверчиво покачал головой и повернулся к Джейн.
— Но ты ведь не считаешь, что это было неправильно, правда? — спросил он.
Джейн на минуту задумалась. С одной стороны, она не очень-то одобряла шпионские методы. С другой… Она подумала о гомо сапиенсе, и множество вещей пришло ей на ум: зубная боль, разделение на два пола, прыщи, склонность к обжорству, расслаивающиеся ногти, забитые поры, катары, подмышки. Почти все можно простить, если хватит времени, но нужно где-то и подвести черту. А ноги! Если у этого парня на совести еще и ноги…
— Он сам напросился, — сказала она; затем в свою очередь наклонилась над ним. — Почему пять пальцев, ты, вонючка? Ну-ка давай, скажи мне! Почему пять, Бога ради? Что, четырех тебе было недостаточно, или как?
Гангер кивнул.
— Думаю, смысл высказывания ясен, — сказал он. — Теперь, все, что нам остается, это…
Комната внезапно наполнилась белым светом. С улицы внизу послышался голос громкоговорителя, приглашавший их поразмыслить над фактом, что здание окружено. Если у них есть оружие, на этом этапе будет самым разумным выбросить его из окна.
Джейн откашлялась.
— Простите, — сказала она, — но кто это такие?
Гангер оглянулся на нее.
— Там, снаружи, ты имеешь в виду? Эти ребята с прожекторами и звукоусилительной аппаратурой?
— Ну да.
— Мне кажется, это мои коллеги из Безопасности, — вмешался Штат. — Это, конечно, дикая мысль, но у меня такое впечатление, что они хотят нас арестовать.
— Но почему? — спросила Джейн.
— Это лучшее, на что они способны, полагаю, — произнес Гангер. — Почему художник рисует? Почему горшечник лепит горшки? Вопрос, который должен нас сейчас занимать — преуспеют ли они в этом?
Бьорн, со своей стороны, окинул его тем взглядом, который крупные и недалекие люди приберегают для своих собратьев-интеллектуалов, когда те начинают упражняться в словесных фейерверках вместо того, чтобы браться за дело. «Все это прекрасно, — говорил этот взгляд, — и если вы не возражаете, я оставлю это вам, а сам пойду посмотрю, не найдется ли тут поблизости пушки или чего-нибудь вроде того».
Он принялся обыскивать ящики стола, и вскоре нашел то, что искал. Плохие парни всегда держат маленькие пистолеты с перламутровой рукояткой в ящиках своего стола.
— Так, — проговорил он.
Он прошагал к окну и запустил в него стулом. Затем он распластался спиной вдоль стены, вытянул руку через разбитое стекло и нажал на курок.
Внизу, на улице один из спектральных воинов почувствовал, как что-то приземлилось ему на голову. Он осторожно поднял руку и пощупал верхушку своего капюшона.
Она была мокрой.
Бьорн тем временем с презрительным недоверием смотрел на пленника.
— Водяной пистолет, — прохрипел он. — Какому сопливому говнюку пришло в голову держать перламутровый водяной пистолет в верхнем ящике стола?
— Может, он пацифист? — предположил Гангер. Штат со вздохом указал на три горшка с раскидистыми папоротниками, стоявшие на верхушке картотечного шкафа, как раз в тот момент, когда они разлетелись на части под градом автоматных очередей с улицы.
— Это не столько пистолет, — невнятно пробормотал он (что было неизбежно, поскольку теперь он лежал под столом, плотно прижавшись щекой к ковру), — сколько оригинальная лейка. Я, кажется, даже припоминаю эту вечеринку несколько лет назад…
— Они вроде бы стреляют по нам, — заметила Джейн, звонко и отчетливо выговаривая слова. — Разве они имеют право это делать?
Штат с трудом приподнял голову и сердито посмотрел на Бьорна.
— По-видимому, это мы начали перестрелку, — прорычал он. — Так что они просто защищаются.
— Вот замечательно, — произнесла Джейн. — Вполне могу их понять. Водяной пистолет такого калибра — да это же можно промокнуть насквозь! Не дай бог получишь пневмонию!
Где-то под ними раздался глухой удар, за которым примерно через полсекунды последовал взрыв в офисе. Комната внезапно оказалась полна обгоревшей и изорванной бумаги.
— По-видимому, кто-то только что разбил картотечный шкаф ракетой с дистанционным наведением, — провозгласил Штат. Он звучал как диктор с «Би-Би-Си», комментирующий битву Армагеддона. — Я могу лишь признать, что у них есть свои резоны, поскольку…
«Вж-ж-ж!» — что-то легко просвистело мимо укрытия Штата и исчезло в дыре в дальней стене, где когда-то был картотечный шкаф. Это был Бьорн, который вскочил на ноги, схватил Джейн в одну руку, заложника — в другую и бросился наутек.
Штат понял, что остался один. Ему пришло в голову, что в этом есть что-то не то.
И тут ему в голову пришло кое-что еще. На цыпочках.
— Это ничем вам не поможет, знаете ли, — устало вздохнул он. — Если уйду я, уйдете и вы, так что вы просто обманываете сами себя.
«Может быть, — ответил голос откуда-то из области его памяти, — но это все что в лоб, что по лбу. Кстати, здесь есть удивительно подходящие места, чтобы прятаться».
— Где?
«Ну, — сказал голос, — может быть, вы помните, как вы были с инспекцией в этих пещерах, в самом сердце этой горы, не знаю уж, где она находится?»
— Очень живо.
«Благодарю вас. Да, это вполне подойдет. А вы не можете вспомнить еще и свет? Здесь темно, как в мешке».
— Нет, не припоминаю.
«Или, может быть, сэндвич? Ну давайте же, вы наверняка можете вспомнить какую-нибудь еду. Я, возможно, проведу здесь довольно долгое время».
