Михаил Высоцкий - Принцесса и арбалет
– Михаил, Алвит оказывать Сташа почет! У зыкруды есть принятый, когда умирать великий-великий зыкруд, все собираться, и его есть! Мы оказывать честь – мы хвалить вкусный-вкусный мясо, часть великий-великий зыкруд вечно жить наша память вкусный-вкусный мясо! Ну Михаил, мааааленький кусочек? Алвит всегда потом помнить Сташа! Алвит есть Сташа – Алвит оказывать Сташа великая честь! Алвит видеть – Сташа мягкий и Сташа вкусный! Михаил?
– Алвит, господи, как же мне тебе объяснить…
Действительно, как объяснить зыкруду, что если мы хотим оказать ведьме почет – то не должны ее есть? Даже у разных людских племен сложились разные похоронные обряды! Я точно знаю, что у некоторых народов закопать после смерти человека в землю – это значит совершить над ним жуткое надругательство. А кое-где наоборот, надругательством будет обряд сожжения. У зыкрудов же, существ практичных, что злейший враг, что лучший друг после смерти одинаковым образом шли в пищу. Чтоб добро не пропадало. Мертвому без разницы, а живым вкусно. Но, какими бы Сташа с Тагреем при жизни не были, вряд ли они мечтали о посмертии в желудке дикаря. Что же, пришлось выруливать ситуацию.
– Алвит, вот подумай, если ты сейчас съешь кусок Сташи, кто-то еще кусок съест, и еще кто-то – то от нее ничего не останется! Если же мы сейчас закопаем Сташу в землю, а сверху посадим дерево, то на нем вырастет много-много вкусных фруктов. И в каждом из них будет по маленькому кусочку Сташи, понимаешь? Все будут проходить рядом, срывать один фрукт, есть его, и тем самым оказывать Сташе уважение? Понимаешь?
– …за заслуги свои тогда был назван герцог Тореа канцлером Хельмецка, и на новой службе проявил он себя с лучшей стороны, показав образец добродетели и…
– Алвит понять! – в звонком голосе зыкруда было столько радости, что все вокруг невольно вздрогнули, подумав – а не случилось ли чудо, не восстали ли мертвые из могилы? – Михаил молодец! Алвит понять – Алвит ждать, а потом приходить и есть фрукт с кусок Сташа! Да, Михаил?
– Конечно, Алвит, конечно. Вы все сюда придем, сорвем по плоду и съедим. Потом. Лет через сорок-пятьдесят.
– …и даже в изгнании не потерял он свою веру, дав клятву вернуться и отомстить проклятому магу, который… – потеряв надежду обратить нас в скорбь, «священник» продолжал свою, неплохо оплаченную, работу, не отвлекаясь больше в нашу с зыкрудом сторону.
– Скорбишь, Михаил? – на этот раз меня спросил не зыкруд – один из местных крестьян, наблюдая за похоронами короля, герцога и ведьмы своим вечно прищуренным взглядом.
– Скорблю, Нох, – подтвердил я, – Скоро мы отправимся назад?
– Да вот похороним твоих приятелей, дашь ты Билу последние наставления – и домой. Что, соскучился уже по «светлому будущему»?
– Соскучился, Нох. Ой как соскучился…
– То-то же… А знаешь, как я скучаю по своему телу? По своему миру? У тебя хоть есть шанс вернуться домой, пусть даже призрачный, а у меня такого шанса нет…
– Сочувствую.
– Да ничего, Михаил. Я уж и в этом мире устроился… Знаешь, я даже тебя не виню, что ты меня когда-то убил – в конце концов, и ты погиб по моей вине. Считай, что мы квиты. Как там у вас в мире говориться… Око за око?
– Зуб за зуб, – подтвердил я.
– То-то же! Бедная Сташа… Какой она была хорошей девушкой… Не бриллиант, но жемчужина как минимум.
– Это ты был ее учителем, Нох?
– Конечно! Или ты думаешь, что много местных колдунов, способных развить талант настоящей ведьмы, шатается по северным землям страны вампиров? Я долго пробыл в теле того мага, я вел девчонку с тринадцати лет, я учил ее магии и направлял на путь истинный.
– А потом заставил себя убить? Превратил в хищного зверя, в избитую брошенную собаку, что потеряла веру в людей, не получив ничего взамен?
– Зачем так? Кому, как не тебе, знать, что она сама шла по жизни. Я лишь дал ей начальный толчок, а что она потратила напрасно свой талант – это лишь ее вина. Ты же читал ее предсмертные мысли. Не моя, а ее собственная рука мешала яд в моем стакане, решив избавиться от «старика» и получить себе в женихи кого-то помоложе. И в Темноводске по ее вине погиб уважаемый вампир, за что, совершенно справедливо, Сташу хотели сжечь. И Архас, которая слишком много знала…
– Не надо, Нох. Не вороши всю эту грязь. Знаешь же, о мертвых или хорошо, или ничего.
– Ты сам первый начал. О, послушай! Уже о герцоге закончили, сейчас будут королю некролог читать! Интересно, а этому тирану и самодуру какие подвиги и геройства припишут?
– Нох! Довольно! Я устранил для тебя Золотого Чародея? Устранил. Ты сам знаешь, я ненавижу политику, ничего хорошего от нее ждать не приходиться, не надо сейчас лекций.
– Как скажешь. Кстати, интересно – ты когда догадался, что «третья сила» – это я?
– Когда? Сложно сказать… Просто слишком много фактов, которые иначе никак не сходились. Ты не похож на того Ноха, что я когда-то знал…
– Конечно, не похож. Знаешь, сколько тел я сменил за эти века? Их были сотни, тысячи – короли и нищие, грязные путаны и еще более грязные аристократки. Я был мужчиной, женщиной, стариком и ребенком. И знаешь, покидая тела, я забирал с собой все их воспоминания о прошлой жизни. Даже когда я покину это тело, неотесанного крестьянина, ни о чем, кроме своей работы, не знавшего, я возьму с собой его жизнь. Они мне должны быть благодарны – пусть таким образом, но они обретают бессмертие. Я действительно стал другим. Тот Нох-Безумец, принесенный в жертву по твоей вине во имя штурма… Я не могу сказать, сколько потом то, что осталось от моей души, скиталось между мирами, прежде чем попасть сюда. У меня вроде сохранились все мои воспоминания из того мира, но…
– Да. Знаешь, что меня окончательно утвердило в мысли, кто ты такой? Мое появление в этом мире. Я не верю в совпадения. Тот, кто меня затащил сюда, должен был хорошо меня знать, а за пределами моего родного мира у меня был только один ненавидящий меня знакомый маг запредельной категории.
– Спасибо за комплимент, хотя знаешь – будь у Золотого Чародея в запасе пару веков, и он бы с легкостью обставил меня. Талантливый был мальчишка, жаль, что в свое время он отказался перейти на мою сторону и играть по моим правилам. Такой талант… Старею я, Михаил – чем ближе восьмое тысячелетие, тем сентиментальнее становлюсь. Старость – не радость. Уже и о приемнике иногда так, в шутку, подумываю… И все же, неужели ты сразу так понял, что я – Нох?
– Конечно же нет…
***
О том, что «третья сила» и мой старый знакомый Архимаг Нох один и тот же человек, я понял далеко не сразу. Такая теория была с самого начала, наравне с другими, но поведение «третьей силы» не вписывалось в рамки того, что я в свое время узнал о Верховном Архимаге. Тот любил славу, его картинное выступление перед войсками с балкона башни, когда за спиной развивался флаг а голос звучал грому подобным, стало притчей во языцах. Этот же века и тысячелетия сидел в тени, «играя» лишь руками своих редких прислужников.
