Ник Перумов - Черное Копье
Однако он не мог не видеть, что роханская пехота сумела выполнить свой долг. Окруженная с трех сторон, она притягивала к себе врага, точно магнит — железо. Подобно запруде, она закрывала путь взбесившимся водам мутного половодья. Уже весь берег Великой Реки оказался запружен воинами Вождя.
Однако самые сильные, злые и стойкие уже вступили в дело, ими были вынуждены начать, и они первыми складывали головы. Пополнение, накатывающееся на роханскую фалангу, было куда плоше — и доспехов, считай, никаких, и мечи плохие, и владеть ими почти не умели.
Солнце уже поднялось высоко, сражение длилось несколько часов.
«Сколько же я еще выдержу? — с накапливающимся томительным безразличием спрашивал себя Фолко, отбивая очередной удар. — Я больше так не могу! — вскрикивал он, делая быстрый выпад. — Ведь когда-то должен настать и мой черед», — отрешенно соображал он, вытаскивая оружие из поверженного тела…
Прошел день, месяц, год? Фолко не смотрел на солнце. Во все времена оно приносило надежду сражающимся на стороне Света — но не сейчас. Окруженные, теряющиеся и теряющие товарищей, роханские бойцы по-прежнему упрямо отбивались — и держали строй.
Рога грянули внезапно, где-то совсем рядом, над самым ухом. Десятник, с которым Фолко начинал бой, давно погиб под хазгской стрелой, и хоббиту разъяснил команду очутившийся рядом Атлис — вновь раненый, но злой и не опускающий меч:
— Отходим! Щиты за спину!
Увлеченный общим потоком, Фолко побежал вслед за воинами Марки. Этот отход мало походил на тот, когда они отступали от прибрежных частоколов.
Он куда более напоминал бегство…
Фаланга двинулась на истерлингских конников, точно широкая лента, кое-где сверкающая металлом, кое-где покрытая темно-багровым. В первой шеренге шли все уцелевшие копейщики, и всадникам ничего не оставалось, как раздаться перед их натиском. Однако пешие воины Вождя торжествующе завопили, бросившись вперед очертя голову. Перед ними качались спины наконец-то дрогнувших врагов — еще одно, последнее усилие, и строй соломенноголовых рухнет окончательно, и можно будет рубить, рубить всласть, платя за все — и сразу.
Обгоняя фалангу, отрезая ей пути отхода на юго-восток, скакал большой отряд — несколько тысяч, наверное, пять-шесть, крепкие как на подбор всадники с Южного Изгиба Руны. Знамя Олмера гордо реяло над первыми рядами. Вот навстречу им вынесся отряд роханской конницы (у хоббита сердце подскочило от радости!) и столкнулся с наступающими…
Однако всадники Марки брызнули в разные стороны, словно стайка мальков от щуки. Отряда в добрые десять сотен более не существовало, были лишь отдельные, спасающие собственную шкуру люди, охваченные паническим ужасом… Торжествующий крик врагов повис над полем, с востока мчались новые отряды, прямо на отступающую фалангу скакали хазгские сотни — начинался разгром, и Фолко, оглянувшись, увидел полные смертного отчаяния глаза Торина, перекошенное страшной гримасой ненависти лицо Малыша — гномы откинули забрала, жадно глотая пересыхающими губами задувший наконец с запада прохладный ветер…
Они еще бежали, а кругом падали; они еще бежали, и бежал неподалеку Амрод, видно было, что цел Беарнас, и Атлис, хотя ему вновь рассекли лицо, держался крепко; они бежали живые, в отличие от многих и многих…
Перехватывая пути отступления бестолково мечущимся по полю остаткам роханской конницы (еще несколько отрядов пытались помешать стремительному наступлению всадников Олмера), от правого берега Андуина устремлялись в бой новые и новые пешие и конные сотни Вождя. Все поле казалось заполненным его воинами; и фаланга стала сдерживать шаг. Бежать было некуда, враг скапливался в нескольких сотнях шагов прямо перед ними, отрезав последний путь отступления — на юг, вдоль обрывистого края Эмин Муйла.
— Похоже, конец! — заорал Малыш, яростно сплевывая себе под ноги.
Он хотел еще что-то добавить, но тут, в полном соответствии со священными роханскими традициями, над полем боя разнеслись ни с чем не сравнимые звуки Большого Хелмского Рога — главной военной святыни Роханской Марки. Затрепетали все, кто слышал эти звуки, свои и чужие, друзья и враги. Они пробуждали надежду в каждом отчаянном сердце, придавали смелости оробелому, укрепляли павшего духом. Эхо Хелмского Рога разнеслось далеко окрест — и хоббит с поднявшейся в груди бурей неописуемых чувств увидел, как враги заколебались. Они явно поняли, к чему клонится происходящее…
Впрочем, если и поняли, то помешать уже никак не могли. Дрогнула земля — хотя, казалось, ее уже и так немилосердно терзали столько часов тысячи и тысячи копыт. К чистому мощному голосу Хелмского Рога присоединились его младшие собратья — и хоббит с замиранием сердца увидел, как из каких-то совершенно незаметных складок местности наперерез врагам устремляется знаменитая, великолепная и непобедимая Конница Повелителей Степи. В глазах стало пестро от трепещущих на остриях пик флажков; сотни и тысячи голосов грянули могучий боевой клич Рохана, и, склонив копья, сбившись колено к колену, посылая впереди себя тучи пронзающих стрел, всадники под водительством короля из Дома Эорлингов вступили в бой.
И сразу стало ясно, что отступление пехоты роханцев было лишь маневром, рискованной и кровавой игрой, имевшей целью выманить на себя и завлечь в ловушку как можно больше вражеских сил. А когда в дело пошли почти все вражеские резервы, король отдал долгожданную команду.
Его рыцари прорвали строй истерлингской конницы на юге, подле Эмин Муйла, и на севере, на дороге к Уолдскому Всхолмью. Сбивая растерявшихся на время противников в кучу, всадники рассекли боевые порядки врага, сея всюду смерть и ужас. Дрогнула пехота ховраров, наседавшая на левый край, заколебались хегги, лишь неистовые истерлинги сбивали строй панцирников, чтобы встретить конницу соломенноголовых частоколом своих копий.
Бесстрашно вынеслись навстречу атакующим с трех сторон роханцам и хазги; доблесть встретилась с доблестью, противники Марки оказались далеко не трусами.
Поле вздыбилось пыльными облаками. Треск и лязг столкнувшихся конных лавин, вой, крики, вопли…
— На слом, на слом, на слом! — вопили сотники и десятники.
И роханская фаланга — откуда только брались у ее бойцов силы? — повернув, всей яростью отступавших и погибавших под напором численно превосходящего врага людей двинулась на противника.
Волна дикого, неизъяснимого восторга подхватила хоббита, он видел, как разметывает кавалерия Эдораса ряды Олмерова воинства, как гибнут те, кто пытается задержать ее. Умело организованная атака превратила окружающих в окруженных, сотни Черной Короны оказались атакованными со всех сторон.
