Дэйв Волвертон - Братство волка
— Сворачиваем налево! — закричал он.
Колдунья заревела, свечение посоха начало пульсировать. Из конца его вырвалось темно-зеленое облако дыма.
Саффира едва успела свернуть влево, как облако это ударило в землю прямо на ее пути. Сразу же столь сильно и мерзостно запахло гнилью, что Боринсону показалось, будто он чует запах не только носом, но и все тело его откликается — у него было жуткое ощущение, что кожа сходит и разлагается сама плоть.
Саффира, прикрыв лицо шарфом, отклонилась с пути и оказалась в опасной близости от опустошителей. Тут под ногами содрогнулась земля.
Пэштак и зеленая женщина слетели с лошади.
Неодолимый тут же схватил вильде и попытался вскочить обратно в седло, вильде уперлась, словно ей хотелось кинуться на опустошителя.
Саффира оглянулась, увидела, в какое затруднительное положение попал Пэштак, и остановилась.
— Берегитесь! — крикнула девочка за спиной Боринсона. Сзади к Саффире подбегал носитель клинка. Стражники ее дружно закричали.
Саффира развернулась а поскакала к чудовищу, видимо, собираясь отвлечь его внимание от Пэштака.
Опустошитель взмахнул огромной передней лапой со сверкающими острыми когтями.
Одним ударом он сломал шею кобыле Саффиры и оттолкнул ее. Саффира вылетела из седла, ударилась о коготь и отлетела в какое-то темное углубление позади опустошителя.
К ним стремительно приближались еще три чудовища.
Ха-Пим отчаянно закричал, натянул поводья и спрыгнул с коня. Он не успел еще коснуться земли, как носитель клинка ударил его чудо-молотом. В лицо Боринсону брызнула его кровь.
Тут на опустошителя, ударившего Саффиру, наехал Махкит, яростно размахивая огромным боевым топором. Он вскочил к нему в пасть, нанес смертельный удар в нёбо, выпрыгнул и тут же замахнулся на следующего.
Пэштак бросил попытки забраться на лошадь и тоже кинулся на ближайшего опустошителя. Подпрыгнув на несколько футов, он ударил его боевым топором по шее.
Боринсон натянул поводья. В нем теплилась надежда, что Саффира еще жива. Таким ударом убить ее не могли, разве что переломали кости.
Но — живую или нет — ее отделяли от него три опустошителя. Чудовища вполне могли уже растоптать ее.
— Давай уедем отсюда! — закричала девочка у него за спиной. Кругом царил запах гнили, чары горной колдуньи не давали ни говорить, ни дышать.
Боринсон скрипнул зубами. Он — телохранитель Саффиры. Никто и никогда не будет так владеть его сердцем, как завладела она.
Но он был связан долгом и с Габорном. И знал, что ему надо делать. У него на руках — вильде Биннесмана. Могущественное оружие. Ее надо передать чародею.
И тут он услышал слабый голос, звавший по — туулистански:
— Ахретва! Ахрет!
Саффира была жива. Боринсон не понял, что она сказала, но она была жива, и сила ее голоса превозмогла все доводы рассудка. Он не мог противиться своему влечению к этой женщине, которая, чтобы передать послание, отважно бросилась в гущу опустошителей.
«Значит, — тупо подумал Боринсон, — мое поле битвы здесь. Здесь мое место. И выбора у меня нет».
Забыв, что у него нет даров, не вспомнив о ребенке, сидевшем у него за спиной, Боринсон спрыгнул с коня и ринулся в бой.
Аверан осталась одна в седле в полном смятении. Все побросали лошадей: и Боринсон, и стражники — все бросились спасать Саффиру.
Только зеленая женщина еще сидела на коне. К ней подбежали два опустошителя, в воздух взвился огромный клинок.
Аверан крикнула:
— Избавитель от Зла, Праведный Разрушитель, кровь — да! Убей!
Девочка не успела оглянуться, как Весна уже перепрыгнула с коня на ближайшего опустошителя. И мгновенно проломила ему голову кулаком, словно сообразила наконец, что удар по черепу — это самый быстрый способ добыть любимое лакомство.
Два индопальца прямо перед Аверан отрубили опустошителю передние лапы. Чудище заревело, попятилось, и тут, ужасно медленно и неуклюже — во всяком случае, по сравнению с остальными — под брюхо ему кинулся сэр Боринсон и начал рубить топором пластины панциря. Индопальцы напали на следующего опустошителя, пытаясь пробиться к Саффире.
Слева и сзади к Аверан подбегали еще опустошители.
— Помогите! — закричала она. — Помогите!
Но никто не откликнулся. Конечно, то ведь не Саффира звала на помощь. А всего лишь маленькая девочка.
Аверан соскочила с коня. И вовремя — чудо-молот опустошителя тут же превратил прекрасного скакуна Боринсона в кровавое месиво.
Девочка пригнулась, мечтая сделаться совсем крошечной, и бросилась бежать. Спрятаться было совершенно негде.
Тут она увидела опустошителя, убитого зеленой женщиной. Он лежал с разинутой пастью, из которой свешивался шершавый язык около двух футов шириной. Аверан бросилась к нему, надеясь укрыться между лап.
Тут она сообразила — пасть! Можно спрятаться в ней.
Пасть чудовища походила на пещеру со сводом высотой в человеческий рост, с покрытыми слизью стенами. Бородавчатые десны были черного цвета, зубы торчали рядами, как прозрачные кристаллические ножи. Девочка запрыгнула в нее и, чтобы не упасть, схватилась за два самых длинных клыка.
Пахло здесь ужасно даже после зловонного зеленого тумана горной колдуньи. Аверан казалось, что плоть чудовища вот-вот начнет разлагаться прямо под руками. Ладони ее тут же начали зудеть и покрылись какими-то темными пятнами.
Внезапно челюсти опустошителя содрогнулись, язык, на котором стояла девочка, приподнялся. Пасть стала медленно закрываться.
Аверан похолодела от страха. Она изо всех сил уперлась в челюсти руками н ногами, чтобы не дать им сомкнуться. Вдруг опустошитель, хоть и мертвый, проглотит ее! Умирающие животные делают порой такие рефлекторные движения.
— Помогите! — завопила она. — Помогите!
— Иду! — крикнул Боринсон. Он добил своего опустошителя и попятился, ибо чудовище стало валиться прямо на него.
Аверан воспряла духом.
Но Боринсон, обогнув евнухов, которые сражались слева от него, бросился вдруг в темный проход между трупами опустошителей. Он бежал к Саффире.
«Я думала, ты хочешь помочь мне», — чуть не выкрикнула Аверан.
Небо быстро темнело. Землю окутывала ядовитая, тошнотворная дымка, опустошители в сумраке казались огромными черными глыбами. Очередной из них загородил Аверан последний свет.
Девочка, по-прежнему упиравшаяся в челюсти, чтобы не дать закрыться пасти, похолодела от страха. Зажмурилась и увидела вдруг под веками яркое сияющее изумрудное пламя.
«Как оно близко, — подумала она. — Протяни руку и потрогай». Ее так тянуло к нему! И сейчас она поняла, почему.
