Игорь Анейрин - Бремя власти
Совет Пяти меж тем превратился в Совет Трёх. Пепин Бедвир, который, как поговаривали, совершенно осатанел после того, как его дочка сошла с ума, нанёс тяжёлое поражение сначала герцогу Меррайону, потом графу Дрогону, причём в обоих случаях он до основания снёс их замки, казнив всех их обитателей. Холодея от ужаса, горожане передавали друг другу рассказы о том, как Бедвир, для того, чтобы посеять панику в осаждённом замке Дрогона, запустил туда из катапульт с полсотни отрубленных голов, и в их числе самого Лотара Меррайона, его супруги Кердивены и их дочери Берты — в качестве обещания того, что ожидает защитников крепости. Сам Бедвир при этом потерял две трети своих солдат, успокаивали друг друга горожане, так что вряд ли у него хватит сил для того, чтобы начать поход сюда.
Лонденбуржцы облегчённо вздыхали, услышав о том, что очередное сражение где-то за тридевять земель от столицы завершилось, и искренне надеялись, что эта кровавая вакханалия, охватившая Корнваллис, обойдёт их город стороной.
Леди Бланка Оргин действительно стала королевой. Миртен с Гуго, до последнего не до конца уверенные в том, что речь идёт именно о той Бланке, которую они знали, посмотрев друг на друга, только покачали головами. Несмотря ни на что, Эдмунд попросил их найти её, чтобы передать весточку о себе, но сделать это оказалось затруднительным. В Лонливен никого не пускали, а напоив и расспросив при случае пару стражников из охраны замка, они убедились в том, что по непонятным причинам девушку держат взаперти. Официально было объявлено о том, что её величество на сносях и ждать появления наследника осталось не больше месяца, так что это затворничество продиктовано исключительно заботой о её здоровье. Стражники между тем, изрядно напившись и пьяно тряся головами, уверяли, что королеву держат под замком, и даже еду к ней в опочивальню приносят солдаты.
Делать было нечего. Самое малое — дождаться прибытия в Лонливен короля или кого-нибудь из Совета для того, чтобы передать письмо от герцога Ллевеллина. А там, может быть, и получится мимоходом свидеться с Бланкой.
Спустя неделю после их приезда в столицу гонец принес в Лонливен радостную весть. Его величество король Галахад при поддержке своих верных друзей и соратников одержал быструю и решительную победу над мятежниками на юге королевства. Замок Драмланриг взяли штурмом, а претендент на престол Эдмунд Беркли, вместе со всеми заговорщиками, был умерщвлён. Но самое главное: в этой битве сложил голову ужас всего Корнваллиса — Великий Западный герцог Пепин Бедвир.
Война почти подошла к концу. Где-то на севере оставался ещё граф Буршье; граф Винфор и маркграф Во продолжали держать оборону в своих замках — но это уже мелочи. Столица готовилась к скорому прибытию короля.
Мостовую подметали, на стены домов вывешивали ковры и гобелены, целые процессии музыкантов, терзая слух лонхенбуржцев стонами волынок и визгом скрипок, шествовали по улицам, горожане приветливо кивали друг другу при встрече, а по вечерам, чокаясь глиняными кружками, произносили бесконечные здравницы его величеству и всем его друзьям. Война закончена.
А на следующий день столица взорвалась радостными криками. Королева родила наследника. Здорового и крепкого мальчика. Лучший подарок королю-победителю.
* * *
Когда Томас вошёл, Бланка полусидела на постели, обложенная со всех сторон подушками, держа младенца на руках. Тот, сладко причмокивая, сосал её грудь.
— Том, подойди сюда, — сказала она. И осторожно, стараясь не потревожить ребёнка, откинула одеяло. — Смотри.
Чуть приподняв дитя, она, едва касаясь, указала на крошечную точку на его плече.
— О, боги… — Томас запнулся, разглядывая родимое пятно в форме маленькой буквы «J». Медленно подняв голову, он посмотрел на неё широко раскрытыми глазами. — Сир Эдмунд Беркли… третий граф Хартворд…
— Да, — прошептала Бланка. На её осунувшемся лице явственно виднелись остатки слёз. — Да и нет. Его высочество Эдмунд Даннидир, будущий король Корнваллиса.
Томас упал на кресло, пытаясь уразуметь увиденное.
— Бланка… — наконец произнёс он, пожевав губами, — я зашёл не просто так. Его высочество Оуэн Эмли желает видеть тебя. Тебя и ребёнка.
— Зачем?
— Он умирает. Он пребывал в беспамятстве с того дня, когда вернулся король, и только сейчас очнулся. Он очень плох. Хрипит и время от времени бредит. Не знаю, сколько ещё проживёт. И он хочет увидеть своего правнука.
Бланка задумалась.
— Ну что же… Он всегда хорошо ко мне относился. Помоги мне одеться.
— Твои горничные…
— Нет. Не хочу никого видеть.
Закутав ребенка в покрывало, Бланка, слегка пошатываясь, пошла, поддерживаемая под руку Томасом. Она ещё не совсем оправилась после родов. Или, скорее, после того, как получила известие о взятии Драмланрига. Бланка тогда упала в обморок, рухнув на пол в своей опочивальне, и очнулась только от дикой боли. Она теряла сознание, и её поливали водой. Последнее, что запомнила — доброе лицо старичка Гленкиддина, удовлетворённо качавшего головой. А потом бесконечные слёзы и рыдания при мысли о нём, и ещё — когда заметила маленькое пятнышко на плече у своего сына. Рыдания, которые все окружающие приняли за слёзы радости и облегчения от того, что всё закончилось.
Оуэн Эмли лежал в своих покоях на необъятной по размерам постели. Ставни закрыты, и комната освещалась десятком свечей в огромном серебряном канделябре, стоявшем у изголовья кровати.
Бланка прикрыла рот рукой. В спальне висел тяжёлый дух старости. Старости и болезни. Она вздрогнула: вид герцога был ужасен. Сочащиеся кроваво-жёлтой сукровицей язвы на лице старика сделали его неузнаваемым, и только горящие глаза принадлежали тому человеку, которого она знала.
— Покажи мне его, — хрипло прошептал Оуэн Эмли.
Ни слова не говоря, Бланка поднесла к нему своего сына.
— Ближе, — просипел герцог и, внезапно выпростав из-под одеяла руку, похожую на птичью лапу, потянул за покрывало, в которое был завёрнут ребёнок.
Покрывало сползло вниз, слегка обнажив тело младенца. Тот немедленно зашёлся в плаче. Глаза старика расширились; его сверлящий взгляд устремился на маленькое родимое пятно, едва различимое на нежно-розовой коже.
Бланка, крепко прижав дитя к груди, смотрела на герцога, как затравленный зверёк. О боги… он знает.
— Беркли… — прошипел Оуэн Эмли. Рука его упала на постель, а сам он без сил откинулся назад. — Хех… всё-таки они перехитрили меня… ты обманула меня…
Его вдруг начало трясти.
