Людмила Минич - Ступени в вечность
— Давай же, вставай. Нам пора.
Девушка с усилием сбросила наваждение. Сын Тархи в неизменном пушистом облачке света, скрадывавшем обличье, осторожно поднял её с камня. Он до сих пор держал её за руку.
— Что… что случилось?
— Ничего не случилось. И хорошо. А могло бы.
Он тронулся вперёд, Маритха потянулась следом, опираясь на его руку.
— Это ничего?! Да за мной такая тварь гналась!
— Никто за тобой не гнался. Кроме страха.
— Никто… — Маритха на миг остановилась.
— Наваждение. Если бы я не держал тебя за руку, ты унеслась бы прочь. Для тебя тут… силы слишком неистовы. Да, здешние силы не для тебя, — повторил он, раздумывая о чем-то. — Ты очень слаба.
— Не разберёшь, то я сильная, то, вот, снова слабая стала… Держал… — дёрнула она рукой, но та была надёжно захвачена её спутником, не вырвешься. — Но я же бежала… Одна! До сих пор не отдышусь!
Дыханье до сих пор вырывалось из горла со свистом, а в груди, внутри, очень глубоко, все болело от удара.
— Никуда не бежала. Но для тебя все было как в действительности. И если бы тебя нагнали, это тоже была бы действительность. Для тебя.
У девушки мурашки по коже пробежали.
— Но ведь не догнали…
— Ты вовремя остановилась. Догоняют тех, кто бежит.
Маритха вздрогнула, внутри отдалось болью.
— Меня ударило чем-то… — прошептала она. — Это кто? Оно?
— Это я, — поразил её Аркаис. Девушка даже встала, и ему тоже пришлось остановиться. — Следовало остановить тебя. Пока не поздно.
— Ты меня ударил? — У Маритхи слезы навернулись. Хоть оно и понятно, хоть и следовало… все равно обидно.
— Я велел остановиться. Так, чтобы ты услышала. Мне жаль, что вышло… так болезненно.
Воцарилась тишина. Он мог бы приблизиться к ней снова. Как-нибудь. Ведь это так просто! Слезу там вытереть или по щеке погладить. Но он молчал. Маритха упрямо торчала на одном месте, сцепив зубы, и вдруг поняла. Сын Тархи не стал вытирать ей слезы, он убрал эту боль, что не давала дышать. Тонкой струйкой уже знакомой прохлады она утекала куда-то в пространство. Вот и все, почти так же, как и было. Нет, лучше, спокойнее.
— Я мог бы утереть твои слезы, — усмехнулся он, — но они высохли.
Девушка смущённо улыбнулась. Теперь она часто забывает про то, что он слышит и видит её насквозь.
— Хорошо, не убил ещё. Надо же… Велел остановиться! Раз, и все!
Он может убить всего одним словом, вспомнила она с восхищением.
— Я же не могу лишиться своего Ключа!
На этот раз они засмеялись вместе. И вместе тронулись вперёд.
— А что это было-то? Чудище… которое вроде привиделось? — выдохнула девушка, протискиваясь в узкий проход вслед за Сыном Тархи.
— Я же сказал, твой страх.
— Страх он такой… невидимый, — заметила Маритха, все ещё не успокоившись окончательно. — У него огромных ножищ не бывает, и он за тобою почём зря не топает… И не сопит. И уж точно хохотать не умеет!
— Невидимый? — Ход расширился, и Аркаис шагал все быстрее. — А ты кого-нибудь видела?
Маритха покачала головой.
— Он же со спины за мной!.. А потом уж я глаза закрыла.
— Даже если бы увидела. Такой же домысел, как и все остальное. Это был твой страх, и только. Без вкуса, цвета, запаха и звука. Не жаркий и не холодный. Ты сама его расписала красками, вдохнула жизнь. Он обрёл свою плоть благодаря тебе. Так понятно? Или мне придётся втолковывать до скончания времён?
Девушка подавленно молчала, только их шаги раздавались в тишине. Это же… не мысли даже! Так нечестно!
— Мысли… образы… — процедил Аркаис в её сторону. — Все равно. Это все ты.
— Да что это за место такое! — стонала Маритха. — Кошмарное! Проход этот жуткий!
— Удивительное. Сильное. Там мир становится тобой. Все исчезает, остаёшься только ты. Эту пещеру трудно преодолеть.
— Мной… мною… Я не такая! — тупо повторяла она, силясь понять, что с ней за напасть такая приключилась. — Что у меня, ничего больше нет, кроме… этого вот?
— Это суть. То, что есть. Вся твоя жизнь — это то, что ты видела. Или слышала. Чудовище, что жаждет тебя разодрать. Она такая, это место не лжёт. Не стоит пытаться сейчас одолеть это знание, пока ты неспокойна… Когда-нибудь поймёшь.
— Ладно, ладно, — бормотала Маритха, ей и самой хотелось забыть поскорее.
— Что бы то ни было, а оно прошло.
Он уверенно шагал, не сворачивая в боковые проходы.
— А ты ведь знал… Иначе зачем за руку заранее?.. А?
— Догадаться нетрудно. Я знаю тебя.
— Больше всех…
— Больше тебя самой.
— Ты прости, что я про тебя так подумала… там… ну, плохо подумала…
В ответ он только рассмеялся. Очень громко, и хохот далеко раскатился под низкими сводами.
— Мои слезы утирать не стоит.
Девушка закусила губу. Потом сама не удержалась, хихикнула, представив такое воочию.
— А тебя… тоже кто-то догонял? Или за такими, как ты… тут не бегают? — сгорая от стыда и любопытства, лепетала Маритха.
— Здесь мы равны. Было бы несправедливо, если бы меня обошли вниманием.
— А кто за тобою гнался? — немного увереннее протянула девушка.
— Я не бегу, и потому гоняться за мной нет смысла.
— Ты ничего не видел?
— Видел. Но мне хватило сил проглотить это без твоей помощи.
Девушка сглотнула. Не суйся туда, куда не просят, — вот что он ей говорил. Сын Тархи не собирался раскрывать свои тайны Маритхе, как не желал и того, чтобы она видела его без светлой дымки, смазавшей почти все черты.
— Теперь молчи. Просто иди, не думай ни о чем.
Чувствуя приближение очередной напасти, Маритха прикусила язык и сильнее сжала его руку, как будто та могла её защитить. Что ещё? Теперь-то она знает, как с этими чудищами справиться, и все равно не по себе.
Она уже притерпелась к мощи своего спутника, даже рука меньше болела, но скоро подрагивать стало все тело, потом зудеть, изнывать от сильной дрожи. Выкручивало руки, ноги, спинной столб гудел, голову немилосердно ломило, глаза ослепли. Теперь её вели за руку, как слепую. Страха не было, но вместе с крепчавшей болью рождалась усталость. Надо, наконец, добраться до этого проклятого Храма, даже если это будет стоить жизни. Так больше жить невозможно! Не хочу.
Сын Тархи влёк её сквозь тьму, а девушка еле переставляла ноги. Каждый шаг через боль и одуряющую дрожь. Только ради него. Каждый — через не могу. Ради него. Нам надо в Храм Ступеней.
Нам надо туда… К Двери, такой же самой, как в родном доме Маритхи, старой, заброшенной, с проржавевшими засовами. Она стояла перед дверью, гладила каждую щербину на ней, узнавая, а ноги продолжали нести еле живое тело. Вперёд, к цели.
