Евгения Федорова - Чувство времени (СИ)
— Это люди, искалеченные магией.
Я почувствовал встревоженный взгляд Мастера. Неужели он думает, что все, кто собрался сейчас в таверне, обвинят нас в этих бедах и потащат на рассвете сжигать на костре?
Нет, конечно, но, возможно, и стоило бы.
— Эту магию вы сотворили? — спросил Гевор о том, о чем не решались спросить другие.
— Нет, — я усмехнулся, говоря то, что казалось наиболее правдоподобным и значимым. — Эта магия была заключена в стенах города и пришла из древних времен вместе с драконами. Но вот кто выпустил ее наружу? — я оглядел залу, и народ внезапно потупился, будто испытывая вину. — Кто-то из собравшихся здесь был в Форте, когда это случилось?
Все по-прежнему молчали, и теперь я понял, почему Яницу все же дали говорить первым. Потому что у рыбаков пропал ночной улов, торговцы боятся нос высунуть наружу до рассвета, у кого-то погибла корова или сбежали козы, кто-то лишился выручки или, как хозяин таверны, ее приумножил. И только красильщик видел все собственными глазами.
— Народ разбегается, — сказал Яниц сдержано. — Многие погибли сразу, кто-то потом по глупости или незнанию. Безусловно, в порту приютили людей, что вырвались из сошедшего с ума замка, но что дальше? У кого были родственники в предгорьях или в Серетили, все собрали то, что еще осталось и двинулись каждый своей дорогой.
— А маги?
— Я видел одного уже после того, как ваши призраки вышли за стены, — сказал Матиас торопливо. — Но, думаю, этому никакие призраки не страшны. Палач города, он перехватил у меня кружку эля и уехал. На вопросы не отвечал, очень торопился, ударил мальчишку, таскающего для меня воду, потому что тот не уступил ему место в проходе между столами. Бедняга Пат неделю щеголял заплывшим глазом и хромал, какая уж тут вода?
Нет, не видели мы добра от магов, — и он многозначительно глянул на опаленный угрозами Мастера запорный брус двери.
— Ну-ну, так где сейчас те, кто уцелел?
— Прячутся в основном. И не знаешь толком, кто там был, а кого не было. Я бы на их месте даже вспоминать об этом не хотел. Многие потом с утра из города потянулись, кто пересидел. Призраки к рассвету присмирели, а, может, маги ваши их немного утихомирили, да только ненадолго. Кто в первый день под солнцем не вышел, те, я думаю, там навсегда уже.
Мастер в упор посмотрел на меня и его взгляд отчетливо спрашивал: «где они все?»
— Ну, если магов нет, то, быть может, кто-то из уважаемых людей выжил — Ларка или Оружейник, Рене опять же? — я с надеждой оглядел залу, но все молчали. Народ, придвигаясь к соседям, тихо перешептывался. Портовые девки фальшиво улыбались, сидя на коленях у клиентов.
— Днем на площади расспрашивайте, наверняка кто-то знает, — сказал за всех Матиас. — Порт сейчас еще разросся, и народу тут по-прежнему много. Те, кто не хочет быть найденным, могут легко затеряться. А мы так не любопытствовали, мы своей жизнью живем, не вашей. Нам еда нужна, рыба, моллюски, хлеб, мясо. Нужно поля обрабатывать, воду носить, ткать, выделывать шкуры, плавить стекло и металл, за скотом ходить. Травы нужно собирать, а как теперь это сделать, если на ночь под открытым небом остаться — верная смерть?
— И далеко так? — уточнил я, чувствуя себя виноватым.
Люди смотрели на нас снова с неодобрением и одновременно с ожиданием, что вот-вот мы с Мастером встанем и выйдем за дверь, чтобы сразиться с призраками и уничтожить их.
— Далече, но чтобы только не рисковать. Люди, когда уходят, торопятся, скот гонят даже после заката, и проходят вроде целыми. Мы не отрезаны, нет, скот весь угнали подальше, чтобы не потерять, значит. Пастухи с ними все ушли. Да и с призраками этими жить можно, только рыбаки вот страдают. До рассвета в море не выйдешь, теперь не знаю, как там с промыслом вообще пойдет, если и вправду змей водяной всех пожирать будет…
Люди говорили все возбужденнее, что-то друг другу доказывали, и я повернулся к Мастеру:
Надо бы нам поговорить…
Что еще?
Это прозвучало недовольно.
Мне нужна твоя помощь. Сейчас мы очистим разум Марики, но я плохо представляю себе, как это сделать, не навредив ей еще больше, потому мне понадобится твое участие. Потом нужно будет спуститься в Библиотеку или иным способом загнать в Святовяще и запечатать там призраков. Потом, о Высшие, потом нам нужно будет подняться в лежбища, нужно найти драконов…
Нет.
Что нет?
Ты не притронешься к Марике.
Молчание между нами было подобным грому.
Почему?
Потому что любое прикосновение к разуму способно его разрушить.
Но ты же сделал это со мной!
И я больше не пойду на подобное. Нет, Демиан, все останется как есть, потому что она предназначена дракону.
Что?!
Я резко вскочил, но моего порыва уже никто не заметил. Я в упор смотрел на Мастера, который не отводил взгляда.
Я тебе говорил уже об этом, неужели ты не услышал меня?
Ты сказал, что предназначенный для дракона человек находится на Бегущей. Ален! Ты говорил об Алене! Это он предназначен дракону!
Ален? — будто эхо. Маг на мгновение замолчал, повернувшись, вглядываясь в лицо юноши, потом согласно кивнул. — О, Демиан, неожиданно, но да. Второй человек для дракона. Так внимательно я на него не смотрел. Вот это удача — все под рукой. Два калеки! Значит, нам действительно придется подняться в лежбища, их пора показать Древнему.
Нет, не так! Только после того, как мы разрушим чары Лааль!
Если дракону понадобится, он сам их разрушит.
Ты хочешь ее убить?! С этими стенами в разуме дракон разорвет девчонку на части!
Мне хотелось ударить Мастера, я с трудом сдерживался.
Поверь мне, Ален не лучше. У них всегда одинаково шансов. Нет, я не хочу ее смерти, Демиан. Напротив, я не знаю что делать, но пока мне придется делать то, что необходимо: вести ее к дракону. Быть может, мне удастся подыскать ей замену, потому что я не имею права отдать ее Древнему. Она носит мое дитя.
— Как?! — ахнул я вслух. — Ты же говорил, это невозможно! Все знают, что это невозможно!
Смотрящий не может иметь детей, потому что ему не позволит дракон, — терпеливо пояснил Мастер, глядя на меня с укором. Этот его назидательный и осуждающий взгляд привел меня в бешенство. — Но драконов нет. Я узнал, что драконов больше нет, когда мне стало очевидно, что в ее чреве зреет мое семя. Ты не представляешь, что это значит для меня. Для любого из нас. Это дитя — начало новой жизни, Демиан, и подтверждение того, что мой Ночной дракон мертв. Я не знаю, как это произошло, но я выясню. И я буду беречь Марику больше собственной жизни, потому что это все, что у меня осталось. Теперь она моя, я предупреждаю: не подходи к ней и не прикасайся. Я не позволю тебе сломать то, что еще живо, разрушить мою и ее надежду. Только попробуй к ней сунуться и я… не вынуждай меня делать то, о чем я потом пожалею.
