У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ IV
В том, о чем мы здесь рассказали, по правде говоря, заключается величайшая мудрость и указан способ, как переправиться на тот берег, где царит беспредельное блаженство.
Взобравшись на берег, четверо путников оглянулись: лодка без днища бесследно исчезла. Только тогда Сунь У-кун сказал, что лодочником был сам Будда, встречающий праведников, и Танский монах понял наконец, что произошло. Он стремительно обернулся и поблагодарил своих учеников.
– Зачем благодарить? – сказал Сунь У-кун. – Мы ведь все время помогаем друг другу. Мы трое благодаря тебе, наш учитель, занялись усовершенствованием и получили настоящее перерождение. Ты же, пользуясь нашей защитой, неуклонно исповедовал ученье Будды, и теперь, к нашей радости, избавился от бренного тела. Взгляни, какие здесь растут цветы, травы, сосны и бамбуки! Посмотри на эту дивную страну, в которой летают чудесные птицы луань, фениксы и аисты, пасутся прекрасные олени. Скажи, где лучше: там, где оборотни и злые духи выдавали себя за Будд, или же здесь? Теперь ты сам можешь разобраться в том, что такое добро и что такое зло!
Однако Танский монах, не переставая, благодарил своих учеников.
Теперь наши путники с необычайной легкостью быстро поднимались по чудесной горе Линшань. Еще издали они увидели замечательный древний монастырь, в котором находился храм Раскатов грома.
Блистает на горе чудесной
Храм ослепительного Будды,
Уж много тысяч лет стоит он,
Вонзаясь в солнечную высь.
Отрог святой горы Сумеру –
Его извечное подножье,
Высоко, до реки Небесной,
Его вершины вознеслись.
Рядами пиков необычных
Украшена гора святая,
Ее причудливые камни
И разноцветны и чисты,
А на бесчисленных уступах,
Под каждою скалой отвесной
Растут диковинные травы,
Цветут нетленные цветы.
Взбираясь на крутые склоны,
Извилистые вьются тропы,
Все выше путника уводят
За облачные рубежи,
А возле троп цветы пестреют
Густых ятрышников душистых,
Растут, расцветкой поражая,
Грибы чудесные цзычжи.
Вон стаи обезьян резвятся,
Ручных, смышленых, необычных,
Играют в персиковых рощах
Среди невянущей весны,
Плоды срывают наливные,
Светящиеся алым блеском,
Как будто слитки золотые,
Что на огне раскалены.
Вон белоснежные, большие,
Летают аисты над рощей,
Садятся на седые сосны,
Перекликаясь меж собой,
Стоймя на ветках застывают
И, словно стройные фигуры
Из белой драгоценной яшмы,
Сияют в дымке голубой.
Вон в разноцветном оперенье,
Всегда дружны и неразлучны,
Кружатся парами в лазури
Святые фениксы-гонцы,
Они летят навстречу солнцу,
И, миру счастье обещая,
По Поднебесной их напевы
Разносятся во все концы.
Вон в темно-синем оперенье
Друг перед другом неподвижно
Уселись парами луани
На острой каменной гряде,
Но чуть повеет легкий ветер,
Вмиг встрепенутся и запляшут –
На всей земле такие птицы
Тебе не встретятся нигде.
А как стройны, как величавы
Дворцы, и терема, и башни,
Что вереницей окаймляют
Священную гору Линшань:
Их желто-огненные кровли
Блестят златою черепицей,
И парами венчают гребень
Лепные утки юань-ян.
Как сказочно великолепны
Их неприступные твердыни,
Как ярко стены отражают
С небес летящие лучи, –
То, словно чистые агаты,
Их снизу доверху устлали
Покрытые цветной глазурью
Сверкающие кирпичи.
Отсюда на восток посмотришь –
Увидишь кровли золотые,
Отсюда поглядишь на запад –
Увидишь зданий стройный ряд:
То разноцветные хоромы
Грядою сдвинулись вплотную,
И, словно радуга, на солнце
Дворцы жемчужные горят.
Отсюда поглядишь на север –
Увидишь блеск несчетных окон,
Отсюда к югу обернешься –
Увидишь тысячи твердынь:
То бесконечной чередою
Сверкают терема цветные,
Крутые башни громоздятся,
Врезаясь в пламенную синь.
А над величественным храмом
Хранителей ученья Будды
Стоит высокое сиянье,
Как вечный солнечный восход,
И перед залом светозарным
Святых хранителей ученья
Пунцовое, витое пламя
Фонтаном огнецветным бьет.
Сияют пагоды, струится
Благоухание смоковниц,
Прекрасен этот край, – от неба
Его не сразу
И облака в бездонной выси
Плывут легко и беззаботно,
И словно бесконечен полдень
Над гребнем островерхих крыш.
Заботы и грехи мирские
Сюда вовек не достигают,
Здесь власть свою теряют судьбы
И нерушима благодать
Блистает на горе чудесной
Храм ослепительного Будды,
Уж сотни сотен калп стоит он
И вечно будет здесь стоять.
Учитель и его ученики спокойно и беззаботно взошли на самую вершину чудесной горы Линшань. В ярко-зеленой сосновой роще они увидели выстроившихся в ряд набожных мирянок-упасика, а под изумрудными кущами кипарисов – верующих мирян-упанов. Наставник приветствовал их монашескими поклонами и привел всех этих мирян, а также монахов-бикшу и монахинь-бикшуни в такое смятение, что все они молитвенно сложили руки и начали просить:
– Не кланяйся нам, праведный монах! Лучше приходи побеседовать с нами после того, как увидишься с Муни[76].
– Об этом еще рано говорить, – воскликнул Сунь У-кун и, улыбаясь, добавил: – Пока что мы идем поклониться ему!
Танский монах, ощущая необыкновенный прилив сил, шел за Сунь У-куном прямо в храм Раскатов грома. Там навстречу им выступили четыре хранителя Будды – махарачжи.
– Это ты, праведный монах, явился? – спросили они.
Танский наставник учтиво поклонился.
– Да, это я, смиренный Сюань-цзан, – отвечал он и хотел было войти в ворота, но хранители Будды остановили его.
– Обожди немного, праведный монах, – сказали они. – Дозволь нам прежде доложить о тебе.
Один из хранителей у первых ворот направился к четырем хранителям у вторых ворот и сообщил им о прибытии Танского монаха. Тогда один из хранителей Будды у вторых ворот передал эту весть хранителям Будды у третьих ворот, где, собственно говоря, находились благочестивые монахи, прислуживавшие Будде. Узнав, что прибыл Танский монах, они поспешили в храм Будды и доложили досточтимому Татагате Сакья-муни:
