Семья волшебников. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр
Вероника, которая хотела уже просто покушать, насупленно смотрела в дальнозеркало. Из всех институтов, где у нее больше одного плюса, не позеркалили ректоры Монстрамина, Вербалеона, да еще Апеллиума… ну и папа, конечно. На Монстрамин Вероника и сама не хотела, такое мама любит, а не она, Вербалеон тоже ладно, но вот почему не зеркалит ректор Апеллиума?
Он что, настолько уверен, что Вероника и так выберет его? А почему он так уверен? А она вот возьмет и не выберет!
А то все остальные ее вон как уговаривают, а этот что?
— Слушай, у вас что, каждый раз такая борьба за перспективных студентов? — удивилась Лахджа. — В прошлом году Астрид названивали, теперь вот Веронику мучают.
— Ну да, — пожал плечами Майно. — Особенно когда баллов за практику очень много, а плюсы есть в разных графах. Когда я поступал, мне тоже зеркалили и из Апеллиума, и из Субрегуля, и из Энормира, и из Детримента…
— У тебя были плюсы в Детрименте?..
— Один. Но Харабба (он тогда уже был ректором) все равно хотел сделать из меня порченика. Я ему тогда немного невежливо отказал, и он, кажется, до сих пор помнит. И… кстати, хорошо, что напомнила! Ежевичка, верни-ка зеркало, папе тоже надо кое-кому позеркалить. У меня тут и списочек есть…
— Давай, ври детям, что твой институт самый лучший на свете, — хмыкнула Лахджа. — Что у вас каждый день мороженое и можно гладить пяточки котов.
— Это не ложь, — гордо произнес Майно. — В нашей столовой мороженое каждый день, а котов у нас больше, чем где бы то ни было.
И ректор Униониса ушел в кабинет с дальнозеркалом и списком «золотых» стипендиатов, а также ребят вроде Вероники — с плохой начальной подготовкой, но огромным талантом. Он уже приметил одного паренька из какого-то дикого племени — теорию тот сдал отвратительно, попал на платное, но связь с природой и животными просто потрясающая.
Пятьсот семь баллов за практику и три плюса на Унионисе, такого упускать нельзя. Майно готов был сам оплачивать мальчишке обучение, если у того плохо с деньгами… скорее всего, плохо. Дальнозеркала у огольца нет, поселился в общежитии для неимущих абитуриентов и очень вряд ли сможет наскрести семьдесят три орба за первый год обучения. Надо будет с ним встретиться и решить этот вопрос.
Обычно в таких случаях организовывается все то же целевое обучение, только уже со стороны Мистерии или даже какого-то частного лица. Именно так в стенах КА появляются аспиранты — талантливые юноши и девушки, которые задолжали университету или кому-то из ректоров.
Также подобным детям в качестве варианта предлагают отложить поступление на год и подтянуть теорию. Их селят в общежитии для неимущих, выписывают специальную стипендию и отправляют на ускоренные школьные курсы. Собственно, то самое, что было с Вероникой, только без кэ-миало.
После ректора Ингредиора Веронике долго никто не зеркалил. Зато вечером, в первом закатном часу, к воротам поместья подкатила… нет, подлетела разукрашенная сотнями лент лодка… скорее, даже небольшая яхта. С палубы лилась музыка, и издавал ее один-единственный человек, причем он в одиночку играл за целый симфонический оркестр.
— Коллега, извините, что мы без приглашения! — воскликнул Брюден Ганцара, идя по аллее.
Он приехал… прилетел не один. С ним были еще два президента — Хаштубал Огнерукий и Кройленг Даректы, а также три ректора — Таалей Драмм, старик Альянетти и дракон Йогарис (он был в облике человека, такого смешного бородатого старичка). Оказалось, что они вшестером посещали мэтра Вероккини, у которого сегодня день рождения, а на обратном пути решили заглянуть и к мэтру Дегатти… ну так, просто по дороге.
Разумеется, таких гостей приняли со всем почетом. И хотя Лахджа сразу заподозрила, что как минимум Драмм в эту компашку навязался по другим причинам, что плевать ему на день рождения какого-то художника, но прогонять, конечно, не стала.
Хотя и показала взглядом, что не забыла того, что он говорил на том заседании ученого совета. Скорее всего, именно у этого мутного типа будет учиться Вероника, так что накалять с ним отношения не стоит… но пусть помнит, что у этой девочки есть мать, которая всегда ее защитит.
И вполне ожидаемо оказалось, что именно ради Вероники они в основном и заглянули. Есть никто не хотел, всех досыта накормили у мэтра Вероккини, так что волшебники устроились на террасе с кофе и трубками, а потом как-то очень быстро перешли к разговору о том, получила ли уже дочь мэтра Дегатти лист рекомендаций и к чему она склоняется.
—…Да какой ей смысл идти к вам, коллега? — восклицал Ганцара, глядя на Драмма. — Ну чему, чему новому она научится в Апеллиуме? В чем смысл, зачем? Такой талант!.. пусть лучше она пойдет туда, где сможет научиться чему-то новому!
— На Артифициуме у нее одни минусы, — пожал плечами Майно. — Только на Аргентарте ноль. Из всех искусств у нее, увы, склонность только к кулинарии, да и то без огонька.
— Ну и хотя бы! — не сдавался Человек-Оркестр. — У нас есть кулинарный факультет!
— Ганцара, зачем ты хочешь похоронить такой талант там, где она не сможет его проявить? — язвительно спросил Альянетти.
— Ой, все! — отмахнулся президент Артифициума.
— А я в чем-то согласен с коллегой, — задумчиво произнес Даректы. — Посылать ребенка туда, где у нее совершенно нет талантов, тоже неверно. Понимаю, вы, барды, любите заставлять детей страдать, ломать их личность, но во имя чего, в данном случае, это должно происходить?
— Ладно, ладно, — вскинул руки Ганцара. — Я согласен. Дегатти, с тебя дочь-барабанщица.
— Почему?.. — не понял Майно.
— Барабанщиков у нас мало. Очень непопулярный инструмент. Хотя почему?.. Все предпочитают струнные, духовые, клавишные… в последнее время гитара номер один, поветрие какое-то. Флейту тоже любят — с ней нельзя одновременно петь, зато умещается в кармане и никаких проблем с крысами. А рояль или клавесин хотя и громоздки, зато можно колдовать с истинным размахом… А король инструментов — это, конечно, орган…
— Так, всё, оставим Ганцару, он просто продолжит говорить в воздух, — произнес Даректы. — Мы ему больше не нужны. Послушайте, мэтр Дегатти, лично я ничего не навязываю, на Адэфикаросе у девочки плюс только в Энормире. Но я тоже считаю, что ей было бы лучше на другом институте. Не у мэтра Драмма.
— И почему же? — вкрадчиво спросил Драмм.
— При всем моем уважении, коллега, ребенок уже сейчас призывает лучше большинства выпускников. Такова ее природная особенность. Ей было бы полезнее учиться чему-то еще.
— Не согласен. Такой дар необходимо отточить и направить в верное русло. Превратить грубую природную силу в тонкое искусство. Если она уже сейчас способна призвать демолорда — представьте, на что она будет способна, поделись мы с ней всеми секретами мастерства. Да она богов стряхнет с небес!
У Таалея Драмма при этих словах жадно вспыхнули глаза.
— Я готов лично ее наставлять, — добавил он. — И мэтресс Чу тоже. Кроме того, в стенах Апеллиума ей будет безопаснее всего. Там преподаватели справятся с любым существом из-за Кромки, которого она может случайно призвать.
Это были очень сильные аргументы.
— К тому же я уверен, что с таким даром она проживет долгую жизнь и успеет научиться всему, чему ей захочется, — добил Драмм. — Но в первую очередь ей следует заняться тем, к чему ее предрасположила сама природа… сами боги, может быть. Я бы не стал идти против их воли.
— Согласен, — лениво произнес Хаштубал. — К нам она пусть лучше ходит на факультативы. Ей это пригодится, если она снова забудет про печати.
— Переволновался ребенок, бывает, — великодушно кивнул Альянетти. — Ты вот тоже переволновался, помню…
— Я всего лишь сжег пару… безвкусных строений, — сухо ответил Хаштубал.
— Безвкусных⁈ Это была работа Баячелли, вандал!
— Когда вы это наконец забудете? — устало спросил Хаштубал.
Пока семь членов ученого совета курили, пили и обсуждали будущее Вероники, сама Вероника лежала в кустах вместе с Астрид и Лурией. Уберта уже ушла домой, а Мамико играла с Эммертрароком в шахматы, но сестры Дегатти, конечно, не могли пропустить такого события и незаметно подкрадывались все ближе. Лурия, несмотря на юный возраст, двигалась как настоящий японский синоби и била сестер кулачками в бока, когда те хрустели веточками или иначе нарушали тишину.
