Ольга Табоякова - Все дороги этого мира
- Понятно, - отец Логорифмус записал все, что сообщил директор.
- А эти мленки как? - Хэсс подумал, что кодры то вроде не просят еды, а вот сами мленки на чем-то наедают жир.
- Эти мленки тоже пока не едят, а так они травоядные. Но у них ресурс дней двадцать, потом они тоже, как выйдут из спячки, - директор перебирал в памяти то, что запомнил. - Вроде все.
- Не густо, да ничего, - отец Логорифмус заметил, что сегодня некоторые мленки рвались щипать траву. С одним он особо намучился, постоянно загоняя его назад в общую массу.
- Надо серьезно подумать над разведением этих самых мленков, - отец Григорий внезапно озаботился будущим мира и хозяйственными перспективами.
- Надо вообще подумать, как будут жить кодры и мы с ними, - подал голос повар Грим.
- Это не нам решать, - Недай высказал свою точку зрения.
- Стыдись, племянник, - Инрих повернулся к нему. - Ты что такое говоришь? Мы, считай, в этой истории уже потонули, а ты "не нам решать".
- Но, дядя...
- А как же мы придем в столицу с таким хозяйством? - отец Григорий впервые зрительно представил себе эту картину.
Огонь съел почти все ветки, темнота почти скрыла растерянное выражение лиц, сидящих вокруг костра.
- К королю придется идти, - Альтарен предлагал вполне здравую вещь, которая не вселила в остальных надежды на хороший конец.
- А если он откажет? - возразил Сесуалий.
- Тогда придется искать другое место жительства, - влез в разговор Тьямин.
- С королем мы проблемы решим или по хорошему или.... - это уже Вунь попытался всех успокоить.
- Или как? - дотошный директор желал услышать альтернативный вариант.
- Если не возможно по-хорошему договориться с один королем, то договариваются с другим, - от крамольных речей Вуня повеяло государственным переворотом.
- Вунь, ты, пожалуйста, такого в столице не говори, - повинуясь молчаливой просьбе директора, попросил Хэсс.
- Я знаю Главрика IX, - Альтарен не был уверен, что объясняться придется с королем. - Он достаточно стар. Делами заправляет Шляссер. Это потный боров, весьма неприятный тип, но в свою сторону не копает. Он ни разу еще не проштрафился. Налаживает жизнь, как умеет, конечно, да и все не исправить сразу. Казначей его беспрекословно слушается, а за ним и король и первый министр. Двое последних больше похожи на маленьких детей, а правит фактически Шляссер.
- А Шляссер? - директор не сомневался, что первым лицом предоставят быть ему.
- С ним я, слава всем богам, не сталкивался, - Альтарен смущенно улыбнулся. Рассказывать, что Шляссер фигурировал в деле с его не сложившейся любовью, он не собирался.
- Так что будет дальше? - неугомонный Тьямин за короткий срок ожил в труппе и совсем не напоминал больше забитого ребенка, которого Недай и Хэсс встретили на базаре.
- Тьямин! - одернул его Сесуалий.
- Просто я, что хотел сказать, - Тьямин решил, что подходящее время, чтобы сообщить новость. - С нами будет жить маленькая семья Хэссовых человечков.
- Хэссовых? - отец Григорий заценил новое название, решил использовать в своих рукописях, как синоним. - А как они правильно называются? - Григорий повернулся к Хэссу.
- Кто? - тот не понял.
- Мы, - Вунь обиделся, что обратились не к нему. По мнению Вуня, некоторые люди отличались чрезвычайной бестактностью.
- Не знаю, - Хэсс действительно был не в курсе. Сначала он считал, что это личные духи, а потом забыл выяснить этот вопрос. - Вунь, а как вы все называетесь?
Вунь посопел, в темноте это заменило ему гримасу недовольства.
- Какие вы люди бестолковые, - посетовал он остальным, но с оговоркой. - К личному духу это не относится. Это даже достоинство. Сколько знакомы, а вы так и не догадались.
- Нет, - одновременно несколько человек покачали головами. Вунь достаточно заинтриговал всех.
- Вунь, не тяни, - попросил Хэсс.
- Одно из наших названий хранители. Раньше были хранители и дозорные. Долгое время дозорными были синие птицы, а до них были другие дозорные, но они умерли. А теперь дозорными будете вы люди.
Сообщение Вуня о новом качестве людей требовалось обдумать.
- Вунь, - Хэсс привыкал ко всему новому быстрее остальных. Видимо образовалась привычка. - А что вы храните?
- Жизнь, конечно, - Вунь старался быть терпеливым, тем более спрашивал его личный дух.
- Ага, а получится, что вы будете хранить жизнь, а дозорные, что...?
- Мы раньше тоже хранили жизнь людей. Хэсс, нельзя хранить абстрактную жизнь. Мы храним жизнь людей. Так вот были и дозорные тогда, но они были не люди. Они успели нас предупредить, что люди все умрут. Мы говорили с людьми, но те нам не верили. Когда все пошло совсем плохо, мы ушли в Темные земли. А потом многие наши думали, и решили, что теперь надо, чтобы люди и дозорные были одним и тем же. Понимаете?
- Примерно, - Хэсс слегка запутался во всех этих конструкциях. - Теперь вы людей охраняете, и они же охраняют себя и вас. Так?
- Так, - Вунь вскочил и в избытке чувств пробежался вокруг костра. По пути он подбросил веточек в огонь. - Мы больше не хотим терять своих людей. Мы же не простых людей храним.
- А каких? - Тьямин лопался от любопытства.
- Особенных, - Вунь добежал до него, постоял рядом и побежал обратно к Хэссу.
- Ммм, Вунь, а кого же вы хранили в Темных землях? - Недай пошевелился, и на него отлетела искра.
- Мы хранили сами себя. Мы долго очень долго разбирались, как же все так было. А потом наши мудрецы решили, что надо вырастить новых хранителей, которые не будут сожалеть об уже утраченном, и примут все новое.
- И это правильно, - послышался старческий голос.
- Бабушка! - Вунь всматривался в темноту.
Его бабушка Ника резво проковыляла к костру.
- Остальные спят, наши стерегут этих ваших мленков, и все можете поспать, - сообщила старушка.
Вунь представил свою бабушку людям. Хэсс восхищенно пялился на Нику. Она напоминала ему Шаа по легкому ворчанию и бесконечной любви к жизни.
- Скажите, уважаемая Ника, - отец Григорий приступил к столь важным для него вопросам. - А хранители это единственное название вашего народа? Ведь если вы так долго жили с людьми должны остаться сведения о трагедии, да и о вашем народе.
- Нет, - старушка говорила медленно, сделав еще несколько шагов, она остановилась рядом с внуком. - Раньше люди нас звали полуросликами. Это потом уже полуросликами стали звать кого угодно. Мы селились с людьми, это был своего рода союз, содружество. А потом у людей стала селиться всякая нечисть. Мы полурослики, настоящие и потомственные полурослики и единственные реальные. Чтобы не пятнать нас тем, что вместо нас стали звать полуросликами, мы стали хранителями. Мы храним дом, людей, жизнь.
