Петр Мамченко - Приди, приди возрождение
— Ты ещё не избавилась от нас, это значит, что…
— Эдо Тенсей. — Вытянувшиеся от изумления физиономии Орочимару и его так и не представившегося спутника были слабым утешением. — Украденная тобой техника Тобирамы. И, судя по твоему обещанию, могилы Дана и Наваки ты уже осквернил, чтобы добыть необходимые образцы тканей. И готов убить пару своих шиноби, чтобы предложить мне пару воскресших мертвецов, поднятых, одушевлённых, НО НЕ ЖИВЫХ… Контролируемых тобой!
Белый Змей невольно отступил на пару шагов. Уж он-то отлично знал, что может произойти, когда голос бывшей напарницы начинает звенеть от ярости.
— Лечить за такое? Нет уж, ты мне нравишься таким, как сейчас! С бессильно свисающими руками, страдающим от боли! Надеюсь, что и Третий, которого ты так и не добил, сейчас страдает не меньше! После всего, что вы сотворили с моим кланом и Конохой, созданной моими дедами, смерть для вас — слишком лёгкое наказание! И если мне предложат выбирать, лечить тебя, или Хирузена, я предпочту пойти и выпить саке!
— Я никогда не вредил твоему клану…
— О да, сам, возможно, и не убивал. Но проводил эксперименты над притащенными тебе детьми! Я знаю Тензо, и только посмей сейчас сказать, что это ты привил ему геном Хоширамы! Тогда бы каждый ублюдок из твоего неприличного Звука владел бы стилем Дерева! Я сама говорила с этим мальчишкой, измученным, еле живым, с промытыми до полной потери памяти мозгами! Не ты привил ему геном, это он пережил твои опыты только за счёт невероятной живучести владельца улучшенного генома! Мы сражались на передовой — а твари, вроде тебя, вырезали остатки клана и проводили эксперименты на детях! Вешали закладки на чувства! Интриговали, и убивали своих!
— Цунаде… — Прохрипел взбешенный Белый Змей.
Последняя из Сенджу с трудом перевела дыхание. Наконец, ей удалось достать этого уродца! Кому, как не ей знать, что больше всего Орочимару не любит, когда ломают его планы, когда тыкают носом в неудачи. Жаль только, что всё же придётся драться здесь, в конце концов, этот городок не виноват в том, что здесь пересеклись пути двух сильных шиноби, имеющим давние счёты…
Но тут лицо Орочимару претерпело странные метаморфозы. Ярость и готовность к атаке сменились удивлением, затем — явственным опасением.
— Что здесь творится?
Цунаде оглянулась, сделала шаг назад, и подхватила объявившегося рядом Итачи за руку. За левую, поскольку правую лучше было не тревожить.
Худощавый, голый по пояс парень, с фиксирующими повязками на торсе, подслеповато присматривающийся к вероятным противникам, казался совершенно безобидным. Но все присутствующие отлично понимали, что весь расклад мгновенно изменится, стоит лишь Итачи запустить Шаринган. Даже гораздо лучшей своей форме Орочимару дважды и трижды подумал бы, прежде чем ввязываться в бой с таким противником.
— Видишь, Орочимару? — Цунаде и сама не подозревала, сколько яда может вложить в одну фразу. — Ты всегда стремился к силе, предавал, пытал, воровал ради силы, пытался наложить лапу на наследие Сенджу и на глаза Учиха. И тело Итачи ты тоже хотел, но силой захватить его не смог. Я бы подсказала тебе способ, но тебе он не поможет!
Змеиный саннин лишь что-то прошипел, отлично поняв издёвку. Сероволосый тоже воздержался, а вот Шизуне всё же переспросила, скорее всего, чтобы поддержать наставницу:
— Почему же, Цунаде-сама?
— Да потому что он не подходящего пола!
Орочимару поморщился — он никогда не ценил чувство юмора напарницы, и не считал себя обязанным смеяться. Считанные мгновения — и он вновь полностью спокоен. Уж держать-то себя в руках Белый Змей умел всегда.
— Цунаде, ты не захотела помочь мне, но у меня есть альтернатива. Ещё один способ восстановить мои руки. Я обязательно уничтожу Коноху! И когда это время придёт, мы обязательно встретимся ещё раз, Цунаде, Итачи. — Без всяких печатей, без названия техник, без всего, что помогает шиноби в концентрации и распределении чакры, Орочимару постепенно погружался прямо в землю. Всё же, он действительно невероятно талантлив. — Я добился истинного бессмертия! У меня есть время подождать подходящего момента.
Можно было бы попытаться достать его, но… он ведь наверняка как-то подстраховался. Цунаде покосилась на Итачи, и не стала его просить о помощи.
— До встречи! — Спутник Орочимару дождался его полного исчезновения, и ушёл Шуншином. Интересный паренёк, перспективный. Таких желательно убивать до того, как они станут чересчур перспективными.
Цунаде уже решила, что всё закончилось, когда откуда-то из боковой улочки вывалилось нечто. Синекожее, встрёпанное, со здоровенной… женщина просто не смогла подобрать эпитет для некой массивной вещи, замотанной в бинты, но, тем не менее, с двуручной рукоятью, как у тяжёлого холодного оружия.
— Где?! — Шизуне пискнула и спряталась за наставницу. Но, похоже, синекожий имел в виду не её. — Где этот бледный @#$&?
— Уже ушёл. — Итачи, как всегда, был хладнокровен.
— Итачи, ты сволочь! Из-за тебя, я третий день торчу в этом поганом городишке и подыхаю от скуки! Никаких развлечений, саке годится только на чистку кунаев от ржавчины, бабы шарахаются, не понимают, что морда настоящего шиноби должна быть синей, а ты ещё и не придержал хмыря, с которым можно было бы душевно помахаться! Ну и кто ты после этого?
— Учиха Итачи. — Всё также невозмутимо выдал отступник Конохи.
— Ага, это диагноз! — Тихо пробурчала за спиной Шизуне.
Цунаде лишь вздохнула, и, с некоторой неохотой отпустила Учиху. С момента его появления ей всё чаще казалось, что весь мир сошёл с ума. А уже через несколько секунд окончательно в этом убедилась.
— Цунаде! — С крыши ближайшего дома соскочил высокий беловолосый шиноби в нестандартной одежде, с огромным свитком за спиной и дурацкой ухмылкой. — Наконец-то я нашёл тебя! Ух, как я устал.
— Ещё и этот! — Шизуне тяжко вздохнула. Джараю она знала хорошо, даже, слишком хорошо. Как минимум раз в год, это недоразумение появлялось в обозримом пространстве, напивалось в компании наставницы и начинало приставать ко всем женщинам подряд. Дальнейшее можно было расписать по минутам. Схлопотав по сальной роже за попытку пощупать бюст Цунаде, Джирая тут же пытался получить утешение у ближайшей женщины. Ближайшей, почти всегда оказывалась Шизуне. Ей не хватало чудовищной силы наставницы, и приходилось бить охальника несколько раз, прежде чем тот, по обычаю, оставив пару синяков от щипков на попе, и, с огорчением убедившись в почти полном отсутствии бюста, отправлялся искать вдохновение куда-нибуть дальше.
