Даниэль Зеа Рэй - Айрин (СИ)
— Она совершенна, Ри.
— Постой… Значит, когда ты готовил к допросу Айрин, ты знал, что она не сможет его пройти?
Райвен перестал улыбаться и сложил руки на груди, глядя на светящиеся экраны мониторов перед собой.
— Ответ очевиден, Ри.
— Юга… — Ри осекся и отвернулся в сторону. — Ты знал, что ей не пройти этот допрос. Также ты понимал, что она слишком ценный пленник для того, чтобы просто ее убить. Они бы возвысили ее с кем-нибудь и стали за ней приглядывать. Гвен. Айрин слишком красива. И Умна. Как раз в его вкусе. Юга… Ты создал блокировку на убийство? Ты запрограммировал ее?
— Хотел. Но в последний момент передумал.
Ри потер подбородок и повернулся к Райвену лицом:
— Почему ты передумал? Пожалел ее?
— Хороший был план, — рассмеялся Райвен и покачал головой. — Возможно, сделай я все правильно, Гвена и Пире на этом свете уже не было бы.
— Но, ты все равно собирался ее туда отправить! На что же ты рассчитывал?
— На себя, Ри. На себя и свои возможности.
— В смысле?
— Я хорошо ее подготовил. Достаточно хорошо для того, чтобы она продержалась до четвертой ступени допроса.
— Четвертая ступень — «иллюзии»?
— Да. Последняя ступень.
— Постой. А как же пятый и шестой уровни: «истощение» и «доверие»?
Райвен посмотрел на Ри и загадочно улыбнулся.
— Значит, их не существует… — прошептал Ри.
— Есть только иллюзии, — ответил Райвен. — Четвертый, пятый и шестой уровни представляют собой одно целое: в мире иллюзий жертва истощается и обретает доверие. Она обретает свободу, которой на самом деле нет. В мире иллюзий подозреваемый либо раскалывается, либо сходит с ума.
Райвен хмыкнул и отвернулся от Ри:
— Она должна была продержаться до этого уровня.
— А дальше что? — спросил Ри.
— Я бы нашел ее и сделал всю грязную работу сам.
Ри сощурился и свесился с подлокотника своего кресла, заглядывая Райвену в глаза:
— Ты бы ее нашел? — переспросил Ри.
— Да.
— Как?!
— Как Орайя может найти Айю, — улыбнулся Райвен. — Как Кимао находит Данфейт, где бы она ни была…
— Как только зрячий может найти свою матриати, — озвучил мысль Ри.
— Да.
— Тогда, почему ты этого не сделал?
— Чего именно я не сделал, Ри?
— Сделал?
— Сделал, Ри. И проиграл Пире во второй раз. Понимаешь, на Айрин уже была блокировка. И рассчитана она была как раз на мое возвышение с ней. В итоге, Айри попала в руки Пире и мой план рухнул. Я перестал ее чувствовать практически сразу. Как будто кто-то усадил меня в меркапзановую клетку и оставил наедине с самим собой. Когда Герольд решил похоронить Айрин, я не стал ничего говорить. Может, потому что сомневался, что Айрин все еще жива, или просто не хотел признаться Герольду в том, что на самом деле использовал его дочь.
— Но, как же Пире смогла предугадать, что ты примешь решение возвыситься с Айрин?
— Истории Айрин и моей бывшей матриати оказались очень схожими. Обе — ученицы Пире. Обеих готовили в фаворитки Гвену. Пире знала, что я обращу свое внимание на Айрин. Она сделала на нее ставку и не прогадала.
Ри покачал головой и вновь потер свой подбородок.
— Значит, заявления Паолы беспочвенны.
— Вот ты и раскололся, — улыбнулся Райвен. — Узнал от Герольда или Паола и тебе пыталась мозги промыть?
— Я прочел Герольда. Но твоя сестра знала, что я это сделаю.
— Они создали из Айрин Пенеолу Кайдис. Я даже не сразу ее узнал. Только после того, как Черная Кайдис сняла свою маску, я понял, почему так странно чувствую себя рядом с подданной Ассоциации.
— Ну и дурак же ты, Райвен!
— Дурак, потому что не просчитал все варианты или дурак, потому что не рассказал Герольду правду?
Ри засмеялся и сложил руки на груди:
— Первое, конечно же.
— Не ожидал, что Паола захочет перейти мне дорогу.
— У тебя свои планы, Райвен. У меня свои. Почему у Паолы не может быть собственных мотивов?
— Пока у меня связаны руки. В любой момент Паола может подставить Айрин и меня это беспокоит.
— А не слишком ли ты поверхностно относишься к ситуации? — спросил Ри.
— В смысле?
— Может, у Паолы есть другие причины для того, чтобы ненавидеть Айрин?
— Если знаешь что-то, говори! — повысил тон Райвен.
— Мои размышления не придутся тебе по вкусу.
— Говори, Ри!
— С какой из твоих женщин у Паолы были хорошие отношения?
— Причем здесь это?
— Твоя сестра рискнула многим для того, чтобы спасти тебя. Она проиграла, так же, как и ты. И, если говорить начистоту, она бросила Азефу только тогда, когда ты принял решение присоединиться к Квартли и стать праведником. Ты уже понял, что я хочу тебе сказать?
— Нет… пока…
— Ты — единственный мужчина в жизни Паолы, ради которого она пожертвовала всем. И ты — ее брат.
— Твои предположения омерзительны! — прокричал Райвен.
— Райвен, мы все сперва животные, и только потом люди. Инстинкты связаны с потребностями, а социум диктует нам протокол их возможного удовлетворения. Мы существуем в постоянной борьбе между нашей природой и социальным протоколом. И не всегда «человеческое» в нас превосходит «животное».
— Ты говоришь о моей сестре, Ри: женщине, которая смогла остаться человеком даже тогда, когда сам я стал превращаться в животное. Не черни ее имя в моем присутствии, иначе мне придется тебе ответить.
— Тебе виднее, — с осторожностью произнес Ри.
— Паола желает отомстить за смерть Азефы, — более спокойным тоном ответил Райвен.
— Пусть будет так, — кивнул Ри. — Ты вправе самостоятельно расставлять приоритеты. Ответственность за свои поступки тебе тоже придется нести самому.
— Когда Айрин проснется, меня не будет рядом, — произнес Райвен.
— Ловко ты сменил тему разговора, — улыбнулся Ри.
— Я надеюсь, что ты присмотришь за ней.
— Я дал тебе слово и сдержу его, — кивнул Ри.
— Спасибо.
Повисло минутное молчание. Райвен продолжал изучать данные бортового компьютера, даже не пытаясь предпринять попытки вновь заговорить с Ри.
— Она никогда не любила меня…
Райвен нахмурился и мельком взглянул на Ри, пытаясь по выражению его лица понять, стоит ли развивать эту тему.
— Не беспокойся, — рассмеялся Ри, — ревновать Квартли к тебе я давно перестал.
— Рад слышать, — сдержанно ответил Райвен.
— Я знал, что она была в тебя влюблена. Тем не менее, меня вполне устраивал тот факт, что она позволяет мне любить ее. Простить ей физическую измену я не смог. В итоге, с чем я остался? Двое детей на руках, матриати, которая растила их и ненавидела меня, и я, презиравший себя самого и живший с этим.
