Лиланд Модезитт - Смерть Хаоса
– Ты предпочел бы, чтобы мы не существовали вовсе? – уточняет Тэлрин. – Если бы хоть одно из этих решений не было найдено… нас бы здесь тоже не было.
– Просто надо вспомнить, что эти решения дорого обходились людям, жившим в те времена. Вместе со Фрвеном Джастин разрушил половину Найлана, и при этом погибло две тысячи человек. Это только здешних жителей, а сколько народу умерло всего, никто не подсчитывал. Никому не известно и точное число погубленных бурями Креелина. Доррин изменил мир, и за его открытия мы расплачиваемся до сих пор. Не будь их, не было бы и этого хаморианского флота.
– Что это доказывает, Марис? Возможно, не сумей Джастин уничтожить Фрвен, погибло бы все население Найлана.
– Ну что ж… – Марис улыбается. – Нужно удостовериться, что Гуннар, Леррис, Джастин, Тамра и Кристал знают о хаморианском флоте.
– А это поможет?
– Точно не знаю. – Марис пожимает плечами. – Однако готов держать пари, что они не отойдут в сторону и не оставят Отшельничий на произвол судьбы. Впрочем, не пришлось бы вам всем пожалеть о том, что они этого не сделали.
– Кончай говорить загадками, Марис. Почему это мы можем пожалеть?
– Точно не знаю. Но если вы соедините молодость и отвагу Лерриса с познаниями Гуннара и Джастина, да еще с решимостью тех двух женщин, я не позавидую Хамору. Но, должен признаться, и нам не позавидую тоже.
Хелдра и Тэлрин переглядываются.
– А есть у нас выбор?
– Видимо, уже нет. Слишком поздно.
– Как мы их оповестим?
– Напишем Гуннару в Расор и отошлем письмо последним кораблем из Трио. И пусть корабль вернется.
Тэлрин и Хелдра переглядываются снова.
Марис поднимает брови.
– Это затем, чтобы доставить их сюда. Но если у вас есть предложения получше…
– Лишняя работа для черных отрядов, – говорит Хелдра, но Тэлрин обрывает ее:
– Не дури! Если ты попытаешься перехитрить их, от тебя останется меньше, чем хватит на прикорм мелкой рыбешки. А коли они не захотят с тобой разобраться, я сделаю это сам.
– Сурово сказано…
Тэлрин ловит ее взгляд, и Хелдра опускает глаза.
– Так что, писать письмо? – спрашивает, сглотнув, Марис.
Тэлрин кивает. Не сводя глаз с Хелдры.
CVII
Когда мы, выехав из-за последнего поворота горной дороги, увидели раскинувшийся внизу Расор, никто не проронил ни слова.
Портовая цитадель обратилась в развалины: от всего форта уцелела лишь одна башня. Причал тоже сохранился только один, да и тот изрядно пострадал. Десятки домов в городе были разрушены, еще большее число получили повреждения, а ближе чем в двухстах локтях от воды и вовсе не осталось ничего. Разве что груды мусора.
Часть утеса на южном берегу реки Фроан обвалилась, и даже в стене резиденции самодержицы зияло несколько пробоин.
Однако над городом по-прежнему реяло знамя самодержицы. Потери явно понес не только город: у мола и на отмели можно было увидеть несколько деформированных стальных корпусов. Корабли, коль скоро мы разглядели их с такого расстояния, были огромными, но, разбросанные по мелководью, они казались сломанными игрушками.
– Сдается мне, Гуннар пересмотрел свои взгляды насчет использования силы и стал не таким сдержанным, – сухо заметил Джастин, и я, до сих пор отмечавший в первую очередь ущерб, нанесенный корабельными пушками, осознал, какую действительно чудовищную силу противопоставил им мой отец. А осознав это, невольно поежился. Ведь он казался мне человеком, едва ли вообще способным прибегнуть к насилию. Впрочем, Джастин раньше тоже стремился избегать насилия.
– У тебя задумчивый вид, – заметил, подъехав, Валдейн.
– Задумаешься тут, – отозвался я, указывая на разрушенный город. – Надеюсь, хоть люди не пострадали.
Еще не закончив фразу, я понял, что спорол чушь: как мог такой катаклизм не затронуть людей?
– Как думаешь, столкновение магии с машинами обязательно влечет за собой такое? – спросил Валдейн.
Я задумался: до сих пор мне не приходило в голову взглянуть на проблему под таким углом. Мне виделось в этом столкновение народов, людей, желавших настоять на исполнении своих желаний.
– Мне кажется, и магия, и машины – лишь орудия, действующие по воле людей. Что ужасает, так это их готовность пустить эти орудия в ход.
– Ужасные орудия, – заметил он.
– Что правда, то правда.
Орудия были действительно ужасны, но еще хуже было то, что без них обойтись было невозможно, а также то, что происходящему не предвиделось конца. Как остановить войну, не уничтожив Хамор, я представлял себе не лучше, чем как можно вообще уничтожить Хамор.
В городе кипела работа. Люди разбирали развалины, пытались восстановить то, что поддавалось восстановлению, и на лицах многих светились улыбки.
А вот мне было не улыбок. Особенно когда я проезжал мимо развалин и домов, отмеченных знаками траура.
Наконец, петляя по улочкам, кое-где заваленным мусором, мы добрались до казарм. Во внутреннем дворе нас встретили мой отец, Кристал, Тамра и самодержица.
На лице Кристал появилась улыбка, которая, впрочем, тут же исчезла. Я машинально погладил Гэрлока.
Каси взглянула на Джастина. Тот взглянул на меня.
– Армии Хамора нет. Никто не уцелел.
– Те, кто явились сюда сеять разрушение, сами вкусили его в полной мере, – промолвила самодержица.
– Как и должно быть, – заметила друида.
– Я ощущал это, – промолвил мой отец, выглядевший совсем старым. Волосы его стали серебряными, как у Джастина или Дайалы.
– А какие у вас потери, Леррис? – спросила Каси.
– Два человека. Они отделились от отряда и, боюсь, побежали не в ту сторону. Нам не удалось найти ни их самих, ни их следов.
– Их поглотил хаос, – сказала, поежившись, Дайала.
– Всем нам пришлось платить за победу, – почти невозмутимо проговорила Каси. – Примите мою благодарность.
Вытерев лоб тыльной стороной ладони, я медленно спешился. Ноги мои болели, зад саднило, – в отличие от Наилучших я не был привычен проводить дни напролет в седле, – и вдобавок мне хотелось помыться и переодеться.
Кристал, Каси, Джастин и Дайала собрались в кружок, но меня никто не звал, и я повел Гэрлока на конюшню, где напоил, почистил и от всей души сказал ему «Спасибо». Глупо, но он казался единственным существом, которое меня любит.
Когда я вернулся во двор, самодержица и Тамра уже ушли, а лица и осанка оставшихся особой бодрости и радости не выражали. Все мы мало походили на торжествующих победителей.
Когда я отправился в умывальню, Кристал пошла со мной.
– Как тут было у вас? – спросил я, стянув пропотевшую рубаху.
– Могло быть и хуже. Твой отец настоял, чтобы мы покинули форт в гавани, и остался там только с Тамрой и горсткой стражников. Он был прав: большую часть форта пушки разнесли по камушкам. Их чуть не смыло в воду, а потом Тамре пришлось выносить Гуннара на руках: он так вымотался, что лишился чувств.
