Ольга Табоякова - Все дороги этого мира
- Ты молодец! Я молодец! - соизволил он оторваться от сладостного пения.
- Я то молодец, я понимаю. А ты то чего? - Хэссу захотелось поворчать, а кто лучше поймет ворчание, как не Вунь.
- Я тебя нашел, - маленький человечек не обижался на ворчащего личного духа. Личный дух по определению должен иногда ворчать, чтобы жизнь медом не казалась.
- А они что ли вышли и отправятся с нами?
- Они уже там, - Вунь опять прикрыл глаза. - Это так важно, почти как ты.
- Кто такие отшельники? - Хэссу все же хотелось услышать историю отшельников.
- Они копят силу и наделяют каждого из нас разными талантами, - Вунь раскрыл важный секрет их общественно-личной жизни.
- О!
- Они смотрят, к чему у ребенка есть талант, и что может ему пригодиться в дальнейшей жизни, и открывают его дар. Понимаешь? - Вунь лопотал, но лопотал он от счастья.
- А что они тебе сказали в конце? - Хэсс понял, что эти отшельники важные персоны для маленьких человечков и для него тоже.
- А? А сказали, что отправились посмотреть твою Эвари. Они приищут себе новое место жительства и встретят нас. Надо возвращаться скорее и всем сказать, - Вунь почти внесся назад.
Обратный путь Вунь проделал в два раза быстрее, чем они шли туда. Вуня распирала радость, и по его лицу и тихому шепоту жене на ухо, новости разошлись с огромной скоростью. Маленькие человеки улыбались, смеялись, кричали "Вау!" личному духу, а Вунь в сто пятидесятый раз в тайне пересказывал всю историю.
Хэсс вернулся к своим ящикам. Эльнинь поглядывал на него с любопытством, но с вопросами не лез. Разогнуть свою спину личный дух смог уже в сумерках. Повар Грим переслал с кодром обед-ужин на всю честную компанию.
Подопечные Хэсса разожгли на полянке костер, и приготовились радовать своего личного духа веселым представлением.
Приглашенные на это представление остальные актеры удивлялись маленьким актерам. Акробатка Санвау поразилась выкрутасам, которые могли делать маленькие акробаты. Мухмур Аран удивленно пялился на представление, осмысливая, что бывает и такое.
- Как тебе? - повернувшись, спросил Вунь у личного духа. Но личный дух не ответил, он заснул под сладкие песни маленьких певцов.
Вот только стихи собрались почитать, - огорчился Вунь. - Ну, да ладно, я потом ему сам почитаю.
Хэсс сладко спал, как научился спать дома у своего учителя Шаа. Дней через десять после того, как Хэсс поселился у Шаа, учитель сказал, что сегодня Хэсс получит большой подарок. Весь день Хэсс предвкушал подарок. В его до нынешней жизни само слово "подарок" являлось редкостью. За всю свою последующую жизнь Хэсс так и не научился спокойно воспринимать подарки.
Шаа попросил разрешения войти в комнату Хэсса уже ближе к появлению первых звезд. Хэсс сидел на своем лежаке.
- Ложись, Незваный, - Шаа сел рядом. - Я заметил, что ты беспокойно спишь, для улицы это нормально, но ты живешь дома.
Хэсс хотел было возразить, но повиновался знаку Шаа молчать.
- Я заметил, что ты плохо спишь. Для улицы это нормально, а вот для дома нет. Сон вещь ценная. Ты не бойся, спи спокойно, помни, что я тебя стерегу, - Шаа поводил руками перед лицом Хэсса, тот мгновенно заснул. Сны стали сниться ему цветные и теплые.
Утром Хэсс улучил минутку среди будничных хлопот спросить учителя:
- Шаа, а если ты вдруг меня перестанешь стеречь, как мне тогда спать?
- Все бывает, - рот Шаа сложился в упрямую складку. - Тогда придет твое время учиться стеречь чей-то сон. Но для этого нужна привычка и силы, ни того, ни другого у тебя пока нет.
Свои плохие сны за все время жизни с Шаа, Хэсс мог сосчитать по пальцам одной руки. Когда вор остался один, он не спал спокойно. Все время снилась всякая муть, сны не запоминались, но оставляли тягостное впечатление почти всегда.
Шаа так и не вернулся к разговору о снах, ничему такому он не учил Хэсса. Сегодня же Незваный сладко заснул под чтение стихов, похоже, нашелся тот, кто будет отныне стеречь его сон.
Актеры с удовольствием посмотрели представление маленьких человечков. Однако само представление имело и второе предназначение, кроме всеобщего развлечения. Кое-кто из маленьких человечков присматривался к присутствующим. Все понимали, что жить этим маленьким людям придется с людьми, в их домах, в их семьях, поэтому малыши смотрели вдруг некто им сейчас подойдет.
Уже ночью к Вуню пришли пятеро.
- Поговорить надо, - открывая дверь его дома, было ему ультимативно заявлено.
- Вы в себе? Мы же завтра уходим? - Вунь стоял на пороге в тапочках, головном платке и серьге, которую он не снимал никогда.
- Куда твоя жена смотрит? - несколько неучтиво потребовала ответа старенькая женщина.
- Бабуля, ты же сама меня женила! - Вунь возмутился, но не всерьез. - Куда вы ей указали, туда она и смотрит.
- Ну да ладно, пусти нас бездельник, - бабуля взяла переговоры в свои руки.
Вунь посторонился, делегация проследовала в дом.
- Значит, сначала Глюк. Твой брат, хоть и не совсем родный, ты должен все объяснить про этого его курильщика.
- Казимир, - покорно вздохнул Вунь и выдал всю известную информацию.
- Ничего подходит, - одобрила бабуля. - Глюк тоже всякие опыты ставит, этот мальчик станет для него подходящим материалом. - Старушка потребовала воды, Вуню пришлось распаковывать собственный рюкзачок, и доставать бабушке чашку. - Теперь к тому мальчику, которого звали смешно так. Дикарь! - продолжила допрос бабуля.
Вунь кивнул и сообщил, что знал о Дикаре.
- Милый, очень рассудительный, увлекается спорами, то есть отстаивает свое мнение. Больше ничего не скажу. Так я с ним не сильно знаком.
Его бабушка вздохнула:
- Небось своим только занят был.
- Ба, но зато какой у меня! - Вунь светился от упоминания о Хэссе.
- Но и о семье надо было думать, - бабушка, конечно, упрекала, но не сердилась. - Хорошо, Шара, ты сам разбирайся.
С Шарой Вунь не общался, так только здоровались. Вунь не мог предположить уживутся ли Шара и Дикарь.
- Кто еще, бабушка?
- Моя девочка Лайза, - вот с Лайзой Вунь был прекрасно знаком. Эта вертихвостка собиралась выйти замуж за его младшего сына. Значит, и сын будет жить в той семье, где будет жить Лайза. Вунь напрягся, бабушка продолжила. - Лайзе приглянулась девушка с птицами, - бабушку аж скривило от упоминания об этом.
- Алила? - Вунь тоже не был особо рад. - В нее вл.. - Вунь умолк, разглашать в кого влюблен их личный дух не хотелось. Все дело было в этих синих птицах.
- Алила, - пролепетала Лайза. Молоденькая, хорошенькая с длинной косой, в короткой юбке, и с очаровательной улыбкой она магнетически действовала на сына Вуня. Ахрон выполз на кухню в один штанах. Под взглядом Лайзы Ахрон покраснел, побледнел, позеленел, потом поприветствовал всех, и ушел в спальню.
